Благодарность читалась в их взглядах, когда они смотрели на меня. Но за ней пряталось другое. Растерянность. Страх. Вопрос «что теперь?» застыл на десятках лиц. Дома сожжены, семьи проданы или убиты. Куда идти человеку, у которого отняли все?
Шаги заставили обернуться. Яромил ковылял ко мне, опираясь на обломок древка копья. Лицо командира солнцепоклонников напоминало кусок мяса после отбивания. Синяки, ссадины, запекшаяся кровь. Но взгляд… Взгляд горел так, словно никакие пытки не смогли сломить его дух.
— Князь, — сказал он хрипло. — Должен сообщить… то, что я видел в плену…
— Говори, — кивнул, готовясь к плохим новостям.
— Это не просто набеги работорговцев. Гаврила создал настоящую коалицию. Рука Плетей, кентавры, гоблины Хрякова Лога, десятки мелких кланов охотников за людьми — все объединились под его знаменем. — Яромил кашлянул, и на его губах появилась кровь. — Но главное не это. У них есть новые союзники. Те, кого никто не ожидал увидеть в Полесье.
— Кто? — спросил, хотя по выражению лица Яромила уже понял, что ничего хорошего для себя не услышу.
— Лесные тролли с дальнего севера. Стаи диких орков из-за Дымных гор. Даже кто-то из драконьего рода — я видел следы их магии на пепелищах. — Голос Яромила становился все тише. — Это уже не война за контроль над работорговлей, Князь. Это война за контроль над всем этим регионом Полесья.
Отличненько. Драконий род в деле. Как будто мне мало было всяких троллей с орками. Теперь еще и огнедышащие твари решили поучаствовать в этом безумии. Интересно, чем их Гаврила прикормил? Золотом? Обещанием свободной охоты? Или просто дал возможность сжигать поселения безнаказанно?
Разрозненные факты складывались в тревожную картину. Гаврила использовал свое богатство и влияние, собирая под знамена всех недовольных существующим порядком. Знал, чем их соблазнить. Обещал легкую добычу, свободу грабить без последствий.
Стук копыт прервал мои размышления. По пыльной дороге к нам мчался всадник. Молодой солнцепоклонник, который недавно сообщал о горящих маяках. Только теперь от его былого вида мало что осталось. Одежда висела лохмотьями, кровь и пыль покрывали лицо. Лошадь под ним шаталась, бока вздымались в судорожном дыхании.
Юноша не удержался в седле. Сполз на землю, схватился за стремя, чтобы не упасть окончательно.
— Князь… — голос хрипел, будто горло драли наждаком. — Срочное сообщение от княгини Лады…
Окровавленная записка дрожала в его протянутой руке. Торопливый почерк выдавал спешку:
«Кольцо сжимается. Все дороги отрезаны. Они поджигают леса вокруг Зареченского, отрезая пути снабжения. Три поселения пали — Брод, Рыбацкая Заводь, Медвежий Угол. Жители либо убиты, либо уведены в рабство. Готовьтесь к большой войне. Держитесь любой ценой. Лада.»
Бумага смялась в моем кулаке. Взгляд переместился на Яромила. Его избитое лицо служило лучшим подтверждением написанного.
— Будут ещё сообщения? — спросил у гонца.
— Это… это последнее, которое смог доставить, — ответил молодой солнцепоклонник, и по его лицу потекли слезы. — Остальные гонцы… их перехватили. Дороги больше не безопасны. Патрули работорговцев повсюду.
Картина становилась все мрачнее. Мы разгромили одну базу противника, но это была лишь капля в море. А теперь еще и метка на моем запястье будет выдавать постоянно моё местоположение. Начинает настоящая битва за свободу и Полесье.
Глава 21
Дым все еще стелился над пепелищем Торжища. Черные обломки клеток торчали из земли, словно ребра огромного мертвеца. В воздухе держался тяжелый запах гари и крови. Освобожденные пленники, больше сотни человек самых разных рас, молча стояли передо мной.
Яромил обвел взглядом толпу и заговорил хриплым, но твердым голосом:
— Князь Василий, позволь представить тебе не просто спасенных пленников, — он указал на группу людей справа от себя. — Корнелий Железная Рука, бывший капитан городской стражи Серохолмья. Двадцать лет службы, прежде чем предательство товарищей привело его в цепи.
Высокий седовласый человек с изрезанным шрамами лицом поднял голову. В его глазах горела спокойная решимость профессионального воина.
— Гердек Молотобоец, — продолжил Яромил, показывая на коренастого дварфа с окладистой бородой. — Мастер-оружейник из Каменных Чертогов. Его молот ковал отличные клинки для, пока работорговцы не разорили его мастерскую.
Дварф кивнул, не поднимая взгляда, но его мозолистые руки сжимались в кулаки.
— И еще дюжина наемников из отряда «Серые Волки», — закончил Яромил. — Опытные воины, попавшие в плен из-за предательства.
Я изучил лица стоящих передо мной людей. Беспомощные жертвы? Как же. Передо мной стояли закаленные в боях профессионалы. Каждый стоил десятка обычных ополченцев. Судьба подкинула мне настоящий подарок для предстоящей войны.
— Здесь нет рабов. Есть только свободные люди, — сказал громко, чтобы слышали все.
Многие по-прежнему не решались поднять глаза. Привычка. Слишком долго их принуждали смотреть в землю.
Яромил сделал шаг вперед:
— Князь, предлагаю всем нам принести клятву верности твоему знамени. Только объединившись под единым командованием, мы сможем противостоять коалиции Гаврилы в грядущей войне.
Я кивнул. Мне и правда нужна была армия, а не разрозненная толпа беженцев.
— Я приму вашу клятву, если вы дадите ее добровольно, — начал я, но меня перебил грубый смех.
Из толпы вышел человек-гора. Ростом он был мне почти по плечо, но в два раза шире. Мускулы перекатывались под кожей, покрытой сетью шрамов. Челюсть была сломана и срослась неровно, что придавало лицу хищный оскал.
— Костолом, — представился он низким, рокочущим голосом. — Десять лет в гладиаторских ямах. Видел, как сотни «освободителей» приходили и уходили. Все они начинали с красивых слов о свободе.
Он плюнул в снег.
— Мы достаточно настрадались от «хозяев», — продолжил Костолом, оглядывая толпу. — Теперь будем подчиняться только силе, а не словам. В этом мире правит кулак, а не клятвы.
Гладиатор выхватил из-за пояса окровавленный меч, подобранный на поле боя.
— Всякий, кто ценит свободу выше новых цепей, пойдет со мной. Создадим вольную дружину, где каждый равен и никто никому не присягает.
По толпе пробежал ропот. Многие лица потемнели от сомнений. Слова Костолома попадали в самую болевую точку бывших рабов.
— Что скажешь, «князь»? — усмехнулся Костолом. — Будешь принуждать нас? Покажешь наконец свое истинное лицо?
Принуждение только подтвердило бы его правоту. Остался единственный способ сохранить единство отряда.
— Поединок, — произнес я спокойно. — Победитель получает право командовать всеми освобожденными.
— Князь, нет! — воскликнул Яромил.
— Да, — сказал я, не сводя глаз с Костолома. — И это показывает, насколько я верю в правоту своего дела.
Лицо гладиатора расплылось в хищной улыбке:
— Наконец-то честные слова. Ладно, «князь». Покажи, чего стоят твои красивые речи против стали.
Толпа расступилась, образовав широкий круг. Забава шагнула ко мне:
— Муж, этот зверь не будет драться честно. Он выжил в гладиаторских ямах. Там побеждают только хитростью и подлостью.
— Знаю, — ответил ей тихо. — Но другого выхода нет.
Костолом не стал ждать. Едва я поднял Крушитель, как гладиатор ринулся в атаку, размахивая мечом и одновременно пиная ногой снег мне в глаза.
Лезвие просвистело в опасной близости от моего горла. Я инстинктивно отшатнулся.
Костолом бил как зверь. Каждый удар обрушивался на меня с яростью человека, которому приходилось убивать ради куска хлеба.
— Видите? — орал он, размахивая мечом. — Ваш «князь» пятится назад! В ямах такие долго не живут!
Отлично. Теперь еще и комментатор из него. Может, счет вести начнет?
Я изучал его движения, искал бреши в обороне. Гладиатор дрался грязно и хаотично, но за этим безумием скрывался расчет. Он ломал противников агрессией, заставлял их паниковать и совершать ошибки.
Костолом резко присел и дернул ногой, целясь мне под колено. Одновременно его меч полетел к моему животу. Я подставил Крушитель, отбил клинок и толкнул его плечом. Гладиатор откатился назад, но тут же развернулся, и его кулак просвистел у моего лица.
Я дернул головой в сторону. Костяшки пальцев царапнули щеку.
Толпа вокруг ревела. Освобожденные рабы раскололись на два лагеря.
Бывшие солдаты и наемники скандировали мое имя. Они хотели верить, что можно вернуться к нормальной жизни, к порядку и дисциплине. Остальные поддерживали Костолома. Те, кого ломали в клетках и на аренах, понимали только язык силы.
— Смотрите на него! — орал Костолом, уворачиваясь от моего размашистого удара. Пот стекал по его лицу. — Он не может победить одного раба! Какой из него военачальник?
Толпа заволновалась еще сильнее. Кто-то начал делать ставки на исход боя. Другие выкрикивали советы обоим бойцам. Хаос нарастал с каждой секундой.
Костолом начал дышать тяжелее. Удары становились размашистыми, теряли точность.
Видно было, что гладиатор привык к коротким схваткам на арене, где побеждали скорость и жестокость. Затяжной бой против опытного противника выматывал его.
Крушитель весил в моей руке как обычный меч. Синее пламя дремало внутри клинка. Убивать Костолома означало потерять половину освобожденных. Нужно было заставить его сдаться, признать поражение добровольно.
Я парировал очередной удар и толкнул гладиатора плечом.
Он споткнулся, едва удержав равновесие. В следующий момент мой локоть врезался ему в солнечное сплетение. Костолом согнулся пополам, хватая ртом воздух.
— Князь! Князь! — Скандировала толпа.
Костолом ошибся, и мой меч вспорол его руку. Кровь брызнула из глубокого пореза. Гладиатор зашипел сквозь зубы, но вместо отступления бросился вперед.
Сделав обманный выпад клинком, Костолом резко развернулся. Его свободная рука метнулась в сторону толпы. Пальцы сомкнулись на плече маленькой девочки лет восьми. Рывок, и ребенок оказался прижат к его груди. Лезвие легло ей на горло.