Наступила медлительная пауза.
– Так мы готовы, – сказал паракимонен, – а где же князь?
– И я готов, – ответил Святослав.
Послы оторопели и от испуга не могли прийти в себя…
– Князь торопится, – сказал Свенельд, – и ему неизвестны ваши церемонии. Достаточно отвесить ему один только поклон и приступить к делу.
Послы повалились князю в ноги, и тот рассмеялся.
Василий кивнул приближенным. Те стали раскладывать дары. Поднесли для жены князя драгоценности в ларцах из эмали и разные разности. Особенно поражали невиданной красотой куски редкостных шелковых тканей. Шелковое полотно было так тонко, что целый его кусок, свернутый в трубочку, мог уместиться внутри трости. Ирина разглядывала их с нескрываемым восхищением. Потом разложили перед женами дружинников-военачальников вороха одежд и чепцов, украшенных узорчатым шитьем; нити для кос из настоящих жемчужин, из драгоценных камней. Тут же показались сеткообразные наголовники, сплетенные из серебряных и золотых шнурков и обвитые жемчугом. Эти наголовники являлись принадлежностью только замужних женщин. Одна вещь была неожиданнее и великолепнее другой, и Ирина, понимавшая толк в красоте нарядов и утвари, наслаждалась ими вволю.
Поднесли цветные, вышитые, с полукруглою выемкою полусапожки и массивные серьги и браслеты, золотые кольца, подвески, бляшки, носимые на груди, застежки. Потом раскинули перед князем пурпуровую походную палатку, обшитую сверху дорогими восточными золототкаными коврами, а по бокам роскошно обставленную золотыми канделябрами и лампадками. Подали соболью шубу, куски превосходного аксамита.
После этого расставили на земле предметы хозяйственных ремесел: филигранные металлические, керамические и стеклянные изделия, исполненные с большим вкусом и непревзойденной техникой. Тут было все, чем обставляли себя прихотливые, утонченные византийские патрикии, культивируя сказочную восточную роскошь в своих великолепных домах. Особенно в большом количестве были здесь собраны изящные предметы роскоши: точеные вещи из слоновой кости, ларцы, таблички, складни, крохотные раки, агатовые чаши, оправленные в серебро, созданные наискуснейшими мастерами по особому заказу василевса; сердоликовые чаши с медальонами, украшенными жемчугом.
Словом, тут было представлено все, чем гордились просвещенная Византия и ее самые искусные в мире художники прикладного искусства: башмачники, портные, ткачи, эмалировщики, резчики по перламутру и кораллу, превосходящие изощренностью, вкусом и изяществом мастеров Запада и Востока. Их изделия вызывали удивление во всех странах мира и особенно ценились у западных королей и в дворцах арабских халифов.
Все это сверкало, блестело, ласкало глаз яркостью цветов, нежностью тона и своеобразием рисунка. Подобные подарки всегда являлись могучим и испытанным подспорьем в дипломатической игре Византии. Они шли на подкуп дворов, послов и высоких сановников, ускоряя течение государственных дел и облегчая домогательство лукавых византийских посланников.
Паракимонен смотрел на Святослава с жадным любопытством, пытаясь поймать на его лице хотя бы тень уважения к представителям самой просвещенной державы в мире и к разложенным вещам. А Святослав равнодушно ждал, когда всё разложат и вся эта суета с выставкой вещей закончится. Наконец все разложили, и паракимонен сказал:
– Все эти сокровища прислал русскому князю в подарок сам василевс ромейской державы. И это есть знак великой дружбы, которую он питает к русским, и самого горячего расположения.
Паракимонен согнулся вполпояса, а прочие послы, считая, что это слишком много для варварского князя, ограничились только легким поклоном, какой употребляли по отношению к равным себе.
Князь приказал приближенным, отрывая свой скучный взгляд от даров:
– Раздайте эти игрушки женам моих военачальников, пускай тешатся. Самим воинам не пристало цветными тряпками ласкать глаза, привыкшие к сверканиям мечей и виду крови.
Он сел на коня и уехал.
Паракимонен не был обескуражен. В положении византийского временщика он привык ко всяким капризам властителей. Прихотливостью, причудами, самодурством его трудно было удивить. Многоопытный, тонкий и проницательный его ум, натыкаясь на препятствия, начинал работать с дьявольской изворотливостью. Он сказал, что самое интересное для князя доставят после.
И вот через день паракимонен опять пришел к шатру князя в полном составе посольства. Надо сказать, что перед тем, как явиться сюда, в стан князя, он разработал программу действий на много ходов вперед. Учтены были все обстоятельства на случай неудач, в которые, впрочем, он не верил. Он не верил потому, что никогда не видел князя, подобного Святославу, по примеру всех византийцев воспринимал его с высоты снисходительной образованности века, полагая, что варвар должен быть тронут видом богатых тканей и всевозможных украшений. Факт убедил его в обратном.
На этот раз, учитывая склонность князя и его языческих дружинников к многоженству, он хотел сыграть на их чувственности и привез с собою сборище юных девиц неотразимой привлекательности. Они были обучены всему, что требовалось от искусных наложниц Востока, и должны были играть роль соглядатаев в стане руссов. Это был прием, о котором не подозревали славянские князья, но который всегда приносил ощутимые результаты византийским дипломатам. И когда Святослав вышел из шатра, к нему подвели девушек, стройных, свежих, юных и богато одетых, очаровательных. Розовой белизны щеки, блестящие живые глаза, черные, как агат, волосы цвета вороного крыла, очертания юного тела искусно, с нарочитой подчеркнутостью обрисованы под тончайшим покровом драгоценного одеяния из шелковых тканей.
– Василевс прислал в подарок сарацинок, дочерей арабских вельмож, девственниц, обольстительных и благоуханных, как утренняя заря, – сказал Василий. – Пусть князь и его ближайшие помощники в темные длинные ночи скрашивают часы походной жизни, свободные от дел и драгоценные для своих подданных.
Святослав приказал их всех отвести в сторону. Тогда по знаку паракимонена отделилась от толпы и шагнула к князю самая обольстительная пленная из всех, дочь самого халифа. Она упала ниц и поцеловала его колена. А принаряжена она была исключительно богато. У запястий из-под широких рукавов шелковой одежды искрились браслеты. Причудливое украшение, все в жемчугах, сияло на нежно округленной груди. Она пожирала глазами князя и повторяла, как затверженный урок, по-славянски разученные слова:
– Господин мой, не отталкивай меня, утешаю себя надеждой доставить тебе радость хотя бы на один миг.
Святослав дал знак, и служитель отвел ее на прежнее место. Опять Василий подал знак, и стоявшие в отдалении в бесформенных покрывалах девушки были раскутаны.
И князь и дружинники увидели целую толпу еще более юных и цветущих девушек-рабынь, совершенно обнаженных, – триумф побед Никифора и Цимисхия. Их подталкивали к князю черные и тощие евнухи-арабы с татуированными телами.
Девушки, точно дети, пугливо и растерянно толпились, прячась друг за другом и боясь подойти близко к княжеской свите. Евнухи их слегка ударяли по икрам длинными хворостинами, побуждая приблизиться к руссам.
Святослав приказал:
– Раздайте этих юных красавиц самым храбрым моим дружинникам, заслужившим награду отдаваться радостям женских утех после тяжелых кровавых битв.
И он опять отпустил послов, не вдаваясь в дальнейшие с ними объяснения.
Но и на этот раз это не обескуражило Василия. Он попросил отодвинуть аудиенцию до следующего утра.
Эта настойчивость и терпение понравились князю. И Святослав дал обещание принять паракимонена и на следующее утро.
И когда князь утром вышел из шатра, он увидел удивительное зрелище. На него надвигалась от Царьграда в облаках пыли сплошная колышущаяся стена. Точно несметные таборы снялись с места и передвигались на другое. Когда они приблизились, то можно было различить, как тяжело шли ослы, нагруженные тушами окровавленной говядины. За ними следовали верблюды, на спинах которых в огромных корзинах торчали овощи, красные луковицы индийского перца перемешивались с белой, круглой репой. Потом стадо мулов несло в корзинах сочные листья укропа, спаржу, салат, баранье сало, рыбу и огромное количество византийского вина, которое пользовалось большим спросом у славян.
Святослав вошел в шатер, там находился Калокир, который кормил собаку-волкодава мясом, взятым из туши, привезенной послами василевса. Через несколько минут волкодав стал корчиться и скулить. Князь отрубил собаке голову мечом, вышел из шатра и сказал:
– Доложите паракимонену, что его съестные припасы руссы жертвуют жителям столицы по случаю голода. А об остальном подумаем.
Хитрому паракимонену пришлось принять это предложение. Он понимал свой промах, приказ князя, свою неудачу и безвыходное положение василевса. Князь неспроста отверг разговор с Василием. Еда была отравлена. В ближайшем овраге паракимонен велел свалить все съестные припасы и возвратился в Константинополь подавленным и несчастным.
Глава 31В объятиях византийской дипломатии
Цимисхий ждал прибытия своего паракимонена с мучительным нетерпением. В самом деле его положение было исключительно трагическим. Он знал, что вся Фракия охотно покорилась Святославу, славянское население встречало русского князя с радостью, и бежавшие же в столицу из завоеванных Святославом областей сеяли в Константинополе страх и смятение.
Из Азии поступали сведения о сдаче города за городом мятежнику Варде Фоке, о новых происках сарацин, о бессовестных претензиях германского императора Оттона на ромейские колонии в Италии.
Всякого рода тревожные слухи плодились в городе час от часу и подрывали решительность чиновников, не могущих справиться с возбужденным населением, как бывало. Торговля замирала, казна истощилась, смятение усиливалось, мятежи разрастались. Черная измена самым неожиданным образом вот-вот могла поднять голову.