Армию мы уже разбили, хотя как армию… стадо баранов с распиздяйкой-шлюшкой во главе. Через силу Шалли можно взять под контроль убитую элиту, создать кое-какие движения, отвлекающие манёвры и т.д. Сейчас, когда у меня есть маленькая армия, а с ней небольшая кучка верных приспешников, мы могли и должны совершить переворот. Проблемой могло являться только Святое копьё, хотя и у этих балванов в городе что-то незадалось. Кто-то отравил, проклял или ранил их капитана, кто-то, с кем я никак не был связан, и это раздражало. Скорее всего, в этом замешан кто-то сильный, настолько, что легко смог лишить Святое копьё командира. Именно княжна тьмы Агония казалась мне самой подходящей для подобного особой. Она одна из тех, кто уже являлся властителями титула, чьи предшественники, судя по мне, были личностями с силой неебической. Даже я сейчас, чистой физухой, мог творить страшное; сложно представить, что мог истинный хозяин титула князя тьмы. Боюсь даже подумать, что могла и может эта самая Агония. Сейчас, из всех существующих, встреченных мною людей и демонов, Агонию я боялся даже сильнее, чем этого героя Луи, о котором все пели, и при этом, такое чувство, что никто его даже не видел.
Действовать предстояло тихо, скрытно — так как я не умею.
— Владыка, так вы позволите мне остаться с вами? Я готова на всё… готова стать вашим личным стулом!.. готова…
— Хватит, — прервал девочку-эльфийку. — Стулом говоришь… если я сяду на тебя, ты не выдержишь, сломаешься под тяжестью и погибнешь. — Голову мою посетила мысль, да не простая, а гениальная. Вес человеческого трона не выдержит веса князя тьмы, а вот вес кого-то лёгенького, покорного, кого-то амбициозного и царских кровей… Как-то, я уже думал об этом, и вот момент настал.
Из-за шторки шатра, в сторону мою, хлопая ресничками, глядела голая голубоглазая Инга Марлини. Любимая шлюшка Улькларка, дочь, шантажировавшая королеву Линду Марлини. Она имеет союзников на севере; все знают о её судьбе и амбициях, а значит, и на роль захватчицы Бавонии тоже вполне сгодится.
— Оденься побогаче, Инга! — Крикнул я своей шлюшке.
— З-зачем? — Испуганно поджав шторку к груди, спросила та.
— Мы идём делать из тебя королеву.
Шлюху-королеву, которую я посажу на цепь и брошу у ног дома Блекберри как сторожевого, а самое главное — верного пса.
Глава 20
Вторые сутки в Бавонии бушевали беспорядки. Король мёртв, академия Латимор подозревается в заговоре против короны. Наставники под арестом, слуги закона и церкви кошмарят местную и приезжую знать в поисках тех, о ком в столице небольшого королевства ходили противоречивые слухи. Семья Блекберри — проклятая семья, отлучённая от церкви за демонопоклонничество, или же мелкая дворянская семья, получившая фамильяра, представляющего угрозу для королевских кругов? Кто же такие Блекберри, и почему весь приближённый к Бавонии свет так неистово искал всех, связанных с ними? Горожане гадали, оплакивая короля, подвергаясь обыскам, арестам, а иногда и пыткам, требовали с новых властей ответа.
Но кому есть дело до черни, их вопросов, когда погиб монарх, мертвы и все приемники. В погоне «за ведьмами» аристократия, обвиняя друг друга в ереси, взялась за ножи. Торговцы резали конкурентов, аристократы убирали ненужных наследников, правоприемников, или просто тех, кто давно мешал, обвиняя во всех своих грехах «проклятых Блекберри». Волна насилия, грабежей и заказных убийств охватила город. Пожары вспыхивали один за другим; ни армия, ни даже авантюристы Адамантитового ранга не могли остановить начавшееся безумие, охватившее и самые низшие, беззащитные слои населения — чернь.
Все врата в город были запечатаны, закрыты на засовы. Не впускать и не выпускать — такой приказ отдала Адамантитовая авантюристка по имени Ялта. В городе ходили слухи о том, что она ранена, а ещё…
— Говорят, Ялта бойню устроила. — Стоя на стене, выглядывая сотника, что за подобные изречения мог выпороть, обращается к старому товарищу стражник.
— Хм… говорят… — Хмыкнул тот, прихватив зубами длинный ус. — Сам видел, как она голову того аристократа снесла!
— Да ладно!
— Прохладно… — Вновь хмыкнул мужик, а после, как и его друг, через плечо оглянулся, проверяя, далеко ли сотник. — Я ж во время мятежа дома был, первый отгул за три месяца. И тут такое… Прибегает десятник, в двери колотит, кричит: «Ялта головой двинулась, мол, с мечом кинулась на Хорна, тревога!»
Второй страж, стянув с головы свой шлем-котялок, выпучив глаза, протянул:
— Да ладно… Того самого Хорна⁈ Который Грегор, лорд, метивший…
— Да-да, его; и тише ты, а то услышат. — Шикнул старик, в очередной раз оглянувшись. — Изрубила его, наложниц, жёнку новую, сыновей, объявила их «дьяволопоклонниками», а у самой глаза красные-красные, как у Руини!
— Брешешь, ей богу, брешешь! — Выпалил молодой страж. — Руини околдовали Ялту — это ладно, а зачем им Хорн?
— А за тем… — Приобняв пацанёнка, голову его пододвинул к рту и усам старик. — Затем, что этот выродок Хорн являлся отцом Арии Блекберри, той самой, что пробудила легендарного одушевленного фамильяра Люциуса. Того самого, за кого борются Тау, Руини, Марлини, Коронеты и все, кто только мог. Сам знаешь, каким хером Грегор был… ещё и убил деда Арии, Альберта Справедливого. Вот и решили Руини примазаться.
Солдатик смолк; сказанное стариком хорошо складывалось в его недалёком мозгу.
— Ладно, Хорн, а король? — Спросил мужичёк.
— А короля Марлини загасили. — Шикнул старик. — Сам посуди, Руини, Тау, Марлини — эта ж силища, да такая, что весь материк подмять может. А на пути их, разделяла всех, только магическая цитадель Бавония с населяющими её гениями и внезапно появившимся чудо-оружием, фамильяром по силе равным сильнейшим из существующих!
— Если бы Бавония заполучила этого фамильяра… — Мужичёк перешёл на шёпот.
— То Союзу трёх никогда бы не удалось объединиться, — говорит старик. — С таким оружием Латимор стал бы ещё сильнее. Потому и решили короля убить, город и страну погрузить в хаос, поднять восстания, разделить, а после на месте наших с тобой домов устроить поле боя.
Понимая, чем это всё грозит, солдат вздрогнул.
— Дядь, а как же Адамантиты? Разве они не защитят нас, разве…
— Князя тьмы и его пешек уже как лет шестьдесят никто не видел. Ялта — дитя Зарберга, идущая ей на помощь Инга, принцесса, носящая фамилию Марлини. Единственные, кто мог бы помешать самосуду Зарберга и их соотечественникам, — король да Лефесто, что по злому року судьбы прозван Бесчестным. Все, кто мог защитить Бавонию от глаза Марлини, мертвы, а за единственными, теми, кто не сдался им на поруки, объявлена охота. Ты ж слышал о принцессе Софии?
Из рук солдата чуть копьё не выпало. Напарник прав — София под стражей, в город идёт войско Инги Разящей, Блекберри и сам Люциус в розыске. Всех, кто был с ними связан, ищут, допрашивают, убивают. В городе черти что: знать режет знать, торговцы торговцев, а крестьяне сбиваются в банды, пытаются выжить под давлением захватившей улицы преступности и самосуда.
— Мы обречены… — Подняв взгляд и увидев знамёна Инги Разящей, проговорил верный Бавонии стражник.
— Просто откроем ворота, — пожевывая ус, понимая, что их страны более не существует, отвечает стражник. — Короли — они все одинаковые. Сегодня одни, завтра другие. Ты меня только держись, малой, вдвоём выгребем.
Знамёна Адамантитового отряда Инги Разящей трепал ветер. Отряд, числом минимум в двое меньше того, что ожидалось увидеть у стен Бавонии, медленно и верно приближался к вратам. Во главе войска, как и положено смелому Адамантиту, на белом коне в ярких одеждах двигалась Инга Марлини. За ней приближенные: убийца, самурай, несколько магов. Кого-то явно в их отряде не хватало, но сотник, ожидавший прибытия отряда, не посмел открыть рот, спросить о том, что должен.
— Открыть врата нашим героям! — Крикнул он, и все солдаты послушно принялись исполнять приказ старшего. Все и каждый знали, что это захват, идут узурпаторы, агрессоры, те, кого они должны остановить. Но как? Простой солдат против Адамантита не выйдет, не выстоит и пары секунд. Все силы Бавонии заняты погоней на ведьм, на стенах остались лишь те, кто ничего не может, ничего не значит. Солдаты чувствовали — их жизни, как травинки, на пути той, кого прозвали Разящей.
Без сопротивления, под скупые овации отдельных солдат, отряд входит в город. Сорок четыре солдата, сорок три из которых и вправду герои, а один — нет.
Бросив оружие, кинувшись в сторону от отряда, в сторону спустившегося приветствовать Ингу сотника, один из напуганных, верных цверкве солдат крикнул:
— Стража, здесь!.. — Клинок ассасина, верного князю тьмы Дьябло, прошил горло предателя. Мгновенной смерти не наступило. Сделав ещё несколько шагов, тот припал к броне испугавшегося сотника. Старый воин вздрогнул, оглянулся на своих солдат, что, как и он, были напуганы. «Что я могу…» — глядя в глаза солдату, из чьего рта хлынула кровь, старался сохранить спокойствие, а с ним и жизни своих солдат сотник. Воин, тот, который пытался о чём-то предупредить, держа сотника за нагрудник, падает на колени. Все, включая пришлый отряд, ждут реакции сотника, и тот проявил её. Пинком он оттолкнул от себя умирающего, вытащил из ножен клинок, а после, чтобы тот не мучился, в одно движение снял ему голову с плеч.
Инга улыбнулась. Сотник и все его воины на стенах облегченно выдохнули.
— Рады видеть Розящую героиню Ингу, а также её спутников в городе Бавония.
— А как я рада видеть столь рассудительных, мудрых мужчин! — Оглядев стражу, ещё шире улыбнулась воительница. — Воины, говорят, в Бавонии поселилось зло, и я, герой Зарберга, искореню его, можете спать спокойно! — Крикнула Инга, направив коня обратно в строй. Следом, тенью, что вырвалась из тени самого сотника, за ней проследовала и та, кого воин так и не смог рассмотреть. Сотник чувствовал, с первой секунды, как он увидел Ингу, нечто темное, скрытное уже держало клинок у его горла. И лишь когда он сделал то, что считал должным, это «Нечто