Каменца.{649} Под 1195 г. волостью названы Торцкий, Треполь, Корсунь,{650} под 1142 — Бересье, Дорогичин, Вщиж, Ормина,{651} под тем же годом — Туров{652} и т. д. Волость могла называться и не по главным городам, например «Вятичи», волость Владимира Давыдовича,{653} Деревская волость Ярополка Изяславича{654} и т. д.
В какой-либо волости могли произвольно придаваться владения, либо отниматься: в 1162 г. Ростислав Мстиславич, наделяя своего брата Владимира, дал ему Треполь «и ины 4 городы придасть ему къ Треполю».{655} Иногда волостью называется, например, Туров, как в приведенном выше случае, иногда Туров и Пинск и т. д. Исходя из этого мы можем утверждать, что «волость» — понятие территориально вообще не ограниченное. На Руси домонгольской эпохи не было четко очерченных территориально-административных единиц под названием «волость», как иногда полагают.{656} Во всех случаях употребления этого термина в XI–XIII вв. «волость» — лишь комплекс земель, находящихся в держании того или иного князя. И ничего более.
На каких же условиях феодал владел этими землями? Или, иными словами, каков юридический владельческий статус «волости»?
Волости даются как обеспечение выполнения договорных обязательств. В разразившейся между Изяславом Мстиславичем и Юрием Долгоруким войне за великое княжение черниговские Давыдовичи находились в союзе с первым. Чтобы поддержать этот союз, Изяслав передал Давыдовичам волости, ранее находившиеся во владении Ольговичей — Святослава и Игоря. Но Давыдовичи помогали Изяславу в зависимости от военной удачи. Оскорбленный таким двурушничеством, Изяслав напомнил вассалам, кто наделил их и каковыми должны быть обязательства Давыдовичей: «Вы есте крестъ цѣловали до живота своего, а волости Святославли и Игоревѣ далъ вам есмь. Язъ же с вама и Святослава прогналъ, а волость вам есмь изыскалъ, а далъ Новъгородъ и Путивль».{657}
Наделением волостями можно переманить князей враждебной коалиции на свою сторону, сделав их своими союзниками, можно и разрушить зарождающийся заговор. Так случилось в 1142 г. Всеволод Ольгович, ставший к тому времени великим князем, во мнении остальных черниговских князей, чьим прямым сюзереном он был, обошел их при распределении волостей. Оскорбленные Ольговичи собрались на «снем», где заключили направленный против Всеволода союз. Однако умелым маневрированием великому князю удалось этот союз разрушить, соблазнить часть недовольных большими посулами: «Всеволодъ… посла къ Давидовичема, река има: „Отступита вы от брату моею, азъ ваю надѣлю“».{658} Эти шаги возымели действие. Давыдовичи нарушили крестное целование с Ольговичами. Летописец комментирует: «Всеволодъ же радъ бывъ разлучѣнью ихъ, и уладивъся о волость, и да (Давыдовичам. — Авт.) Берестии, Дорогичинъ, и Въщижь, Ормину, а братома пославъ, и да има: Игореви Городечь Гюрговъ и Рогачевъ, а Святославу — Клеческъ и Черторыескъ».{659}
Волостями обеспечивается и военная, служба вассалов и союзников. После смерти в 1146 г. великого князя Всеволода Ольговича его преемник и брат Игорь Ольгович, готовясь к отражению войск Изяслава Мстиславича, на всякий случай решил проверить надежность своих черниговских союзников: «Игорь же посла къ братома своима… и рече: „Стоита ли, брата, у мене у хрестьномъ целовании?“ Она же и въспросиста у него волости много. Игорь же има вда и повелѣ има ити к собѣ».{660} Положение Игоря было критическим, и вассалы не преминули воспользоваться тяжелыми обстоятельствами сюзерена, чтобы увеличить свои владения. Но за розданные волости Игорь получил право «повелевать» ими и располагать их военными силами.
Это случай своеобразного «авансирования» военной службы. Но известны и другие, когда «расплата» землями происходила после военных действий. В 1205 г., успешно окончив поход на половцев, Рюрик Ростиславич, Роман и Ростислав собрались в Переяславле: «Ту было мироположение въ волостех, кто како терпел за Рускую землю».{661}
Подобным же образом Ростислав Мстиславич, став великим князем, «расплатился» со Святославом Всеволодовичем: «Се ти даю Туровъ и Пинескъ про то, оже еси приѣхалъ къ отцю моему Вячеславу и волости ми еси сблюлъ, то про то наделяю тя волостью».{662}
Наконец, источники откровенно признают, что за получение волостей князья обязаны были вассальной преданностью своему сюзерену. Получив в 1097 г. от Святополка Изяславича Владимир, Давыд Игоревич позже признавался, что не свободен в своих поступках, выполняя волю сюзерена: «Неволя ми было пристати в свѣтъ, ходяче в руку (Святополка. — Авт.)».{663} Там же и Володарь, на том же Любечском съезде получив от великого князя Перемышль,{664} «ходил в руку» Святополка.{665}
В 1148 г. сын Долгорукого Ростислав ушел от отца, «роскоторавъся съ отцемь своимъ, оже ему отець волости не да в Суждалиской земли».{666} Сочтя себя свободным от вассальных обязательств по отношению к отцу, Ростислав «прииде къ Изяславу Киеву, поклонився ему, рече: „Отець мя преобидилъ и волости ми не далъ“».{667} Так Ростислав мотивировал смену сюзерена, желая получить волость от Изяслава и вопреки очевидному признал его «старшим в роде» (в пику отцу, действительному старейшине) и принес вассальную присягу; «хочю», «подлѣ тебе ѣздити»,{668} Лаврентьевская летопись еще откровеннее раскрывает намерения Ростислава, сказавшего своей дружине: «Пойдем, дружино моя, къ Изяславу, то ми есть сердце свое, ту ти дасть ны волость».{669} Изяслав действительно наделил двоюродного брата, дав ему «Божьскыи, Межибожие, Котелницю и ина два городы».{670}
Итак, получая волость, князь обязан был наделившему его сюзерену, согласно вассальной присяге, личной преданностью. В тех же случаях, когда источники не говорят о присяге, они раскрывают ее сущность: военная служба, моральное и политическое содействие и т. д.
В свою очередь, сюзерен имел право на несоблюдение договорных обязательств отобрать волость. В приведенном выше случае с Ростиславом Юрьевичем и Изяславом Мстиславичем последний, узнав через год, что тот за его спиной «хотѣлъ сѣсти Кыевѣ»{671} и, как уверяли великого князя киевляне, «толико бог отцю его помоглъ, и оному было въѣхавши в Киев, и домъ твои взяти и брата твоего яти, и жену твою, и сына твоего»,{672} отобрал назад данные ранее волости и выслал Ростислава обратно к отцу.
В 1148 г. во время войны с Юрием Долгоруким Изяслав Мстиславич, ранее (1147) наделивший черниговских князей, собирал их для похода. Однако Святослав Ольгович отказался подчиниться, «ко мнѣ не пришла», как выразился Изяслав.{673} Великий князь напомнил Давыдовичам, что они обязались выполнять его распоряжения: «Аже кто будет мнѣ золъ, то вамъ на того быти со мною».{674} Давыдовичи беспрекословно согласились, ссылаясь на прошлогоднее соглашение: «Кде твоя обида будетъ, а намъ быти с тобою».{675}
Через год, впрочем, Давыдовичи отступились от Изяслава, примкнув к Юрию, за что и понесли наказание. В 1149 г. они жаловались Юрию, что тот не защитил их, когда «Изяславъ, пришедъ, землю нашу повоевалъ и по Задѣсенью городы наша пожеглъ».{676} Изяслав применил в данном случае силу, так как другого средства у него не было. А вот великий князь Рюрик Ростиславич, наделивший в свое время Всеволода Большое Гнездо на условиях обороны «Русской земли» от половцев, поняв, что тот не собирается выполнять своих обязательств, «отъя отни городы, ты, которая же бяшет ему далъ в Руской земли, розда опять братьи своей».{677}
В 1177 г. Святослав Всеволодович так выразил практику лишения князя волости: «Рядъ нашъ такъ есть: оже ся князь извинить, то въ волость, а мужъ — у голову».{678} Значит, сюзерен считал себя вправе лишить вассала волости, если считал, что тот «виновен» перед ним. Именно с таких позиций разговаривал четвертью века ранее, в 1152 г., Изяслав Мстиславич с Владимиром Володаревичем Галицким: «Се нама далъ тя былъ Богъ, и волость твою по твоей винѣ».{679} Однако несмотря на эту «вину», дающую Изяславу право на законное отнятие Владмирковой волости, он решил простить галицкого князя: «волости подъ тобою не отнимаевѣ (Изяслав и венгерский король. —