– Не волнуйтесь, профессор, – с трудом разлепив пересохшие губы, пробормотал я. – Больше я не стану на нее смотреть.
Желая продемонстрировать свою волю, я отвернулся от Люси и встал лицом к выходу. Ван Хельсинг положил на тело покойной новую пару распятий, после чего распрямил отогнутый футляр и закрыл крышку.
– Я самоуверенно полагал, будто моя жалкая магия удержит ее здесь, и не захватил ни кола, ни ножа, – с тяжелым вздохом проговорил он, когда мы вышли из склепа. – Было бы гораздо лучше совершить этот ритуал не откладывая. А теперь мы вынуждены дожидаться приезда Артура и Квинси. Но если мы потерпим неудачу, тогда много крови прольется в нашем мире. Очень много.
Сейчас ранний вечер. Через несколько часов должны появиться Артур и Квинси. Мысли о том, что нам предстоит, наполняют меня беспокойством и отбивают всякое желание есть.
ДНЕВНИК АБРАХАМА ВАН ХЕЛЬСИНГА
29 сентября
Артур и Квинси появились в лечебнице вчера около десяти вечера. Джон пригласил нас в свой кабинет, а когда мы все собрались, запер дверь на ключ, что только усилило атмосферу таинственности.
Все трое, включая Джона, расселись на длинной кушетке. Я встал, готовый начать беседу. Если Джон кое-что знал, то Артур и Квинси смотрели на меня с откровенным любопытством и какой-то тайной надеждой – вдруг среди бед и печалей мелькнет светлый луч. Артур выглядел ужасно. У меня было такое ощущение, что за минувшую неделю он постарел лет на пятнадцать. Его лоб (прежде по-юношески гладкий) изрезали морщины, глаза застилала пелена горя. Горестные мысли, словно облака, затянули небосклон его разума. Артур находился на начальной стадии переживания утраты – самой тяжелой из всех, когда совершенно посторонние, казалось бы, звуки и образы способны вновь разжечь в душе едва утихшее пламя страданий.
На первый взгляд, тоска Квинси была не столь заметна. Но я видел, какими тонкими и бескровными стали его губы (которые и так были достаточно тонкими), как побледнело веснушчатое лицо, а под глазами залегли темные полукружья. Он сидел, вертя в руках свою белую ковбойскую шляпу, изо всех сил стараясь держаться непринужденно. Может, это выглядело чуть наигранно, но я понимал, что Квинси старается приободрить друзей.
Мне и самому было нелегко. Я много думал об этой встрече, прикидывал, с чего лучше начать и как подойти к главному. Перебрав разные варианты, я пришел к неутешительному выводу: подсластить пилюлю невозможно, и мои молодые друзья должны будут ощутить всю ее горечь. Я сказал, что мне известны причины смерти Люси, что состояние, в котором она сейчас находится, требует от нас дополнительных действий, дабы ее душа получила настоящее упокоение.
Услышав эти слова, Артур оцепенел от ужаса.
– Доктор, уж не собираетесь ли вы сказать, что мы похоронили Люси... живой?
Я решительно замотал головой, отметая абсурдное предположение.
– Артур, друг мой, вы мне доверяете? Вы верите, что я честно стремился помочь мисс Люси? Верите, что мои действия и при ее жизни, и сейчас продиктованы исключительно заботой о ней?
– Я... конечно, верю, – едва слышно произнес он, опуская измученные глаза.
– Тогда необходимо, чтобы вы поехали со мной в склеп Вестенра. Сколько бы я сейчас ни говорил, собственные глаза убедят вас лучше, нежели все мои слова. Тем более что многое станет вам понятно только там.
Я испытывал не меньшую душевную боль, чем Артур, но держался холодно и решительно.
– Я должен знать, зачем мы должны отправиться туда, – едва сдерживаясь, проговорил Артур. – Что это за ужасная тайна и почему вы не можете четко и ясно рассказать о ней прямо здесь? И вы еще говорите, что считаете нас своими друзьями!
– Пока могу лишь сообщить, что мы должны туда отправиться ради блага мисс Люси, – не обращая внимания на его вспышку, сказал я. – Нужно еще кое-что сделать для нее.
Теперь уже не выдержал Квинси Моррис. Опустив шляпу на колени, он подался вперед.
– Послушайте, профессор! А вам не кажется, что вновь посещать склеп – даже если на то и имеются какие-то загадочные причины, – довольно жестоко по отношению к Артуру? Неужели вы не видите, как ему тяжело?
"Бедняга Квинси! Думаешь, я не понимаю, что и тебе не легче?" – подумал я, но вслух ничего не сказал. Техасец продолжал свой сердитый монолог:
– Если мисс Люси мертва, этим уже все сказано. Так вот – она мертва. Что тут еще можно сделать?
– Мы должны отрезать ей голову, проткнуть колом сердце и положить в рот головку чеснока, – стараясь оставаться спокойным, ответил я.
От слов, более уместных в устах средневекового палача, у Джона округлились глаза. Рука Квинси легла на револьвер, а сам он еще больше выдвинулся вперед. Что же касается несчастного Артура, тот, побагровев от ярости, вскочил на ноги и согнул правую руку, нацелившись в мою челюсть.
Прежде чем Джон успел ему помешать, молодой лорд Годалминг нанес удар. Но я предвидел такой поворот событий: отступив назад и быстро выстроив защитный барьер, я сделался невидимым.
Кулак Артура рассек воздух. Ошеломленный "боксер" уставился на свои пальцы, словно это они были повинны в моем исчезновении. Убедившись, что пальцы тут ни при чем, Артур с разинутым ртом застыл посреди комнаты.
Квинси медленно осел на кушетку и вновь принялся вертеть в руках шляпу. Джон сидел рядом со смешанным чувством досады, скрытого неодобрения и, как ни странно, удовлетворения, полученного от моей выходки.
В кабинете установилась полная тишина.
Сочтя произведенное впечатление достаточным, я обогнул кушетку и встал за спиной сидящих, где вновь сделался видимым.
– Прошу прощения, джентльмены.
Джон и Квинси резко обернулись назад. У Артура подкашивались ноги. Испугавшись, что он упадет, я кинулся к нему. Онемевший, с вытаращенными глазами, он уцепился за меня, и мне пришлось подвести его к кушетке и усадить между Джоном и Квинси.
– То, что вы видели, врачи назвали бы коллективным помешательством. Существует и другое объяснение, которое современная наука отказывается признавать. Я должен взять с вас обещание молчать об этом маленьком сеансе. Если же вы, вопреки моим просьбам, решитесь рассказать о нем, учтите, я буду все отрицать, а вас объявлю сумасшедшими.
И вновь никто из троих не произнес ни слова. Теперь я мог кое-что им рассказать, в первую очередь – Артуру и Квинси.
– Мисс Люси укусил вампир.
Квинси возбужденно взмахнул руками и открыл рот, но я понимающе улыбнулся и покачал головой:
– Нет, дорогой Квинси, не летучая мышь, а человек, превратившийся в существо, которое нельзя назвать ни живым, ни мертвым. Румыны называют таких существ носферату[32], или неумершие. Вампиры питаются человеческой кровью. Люди, укушенные ими, после смерти тоже превращаются в вампиров.
– Что вы такое говорите? – медленно, почти по слогам, произнес Артур. Его гнев пропал, осталась только боль. – Вы утверждаете, будто Люси умерла от укуса одного из подобных существ?
Я кивнул, представляя, какой переворот в его душе произвели мои слова.
Квинси откинул шляпу и возбужденно провел рукой по своим жидким волосам.
– Честное слово, профессор, я вас уважаю. А после вашего маленького представления – еще больше. – Здесь мы оба с ним слегка улыбнулись. – Даже и без этого я не сомневался, что вы – честный человек и намерения ваши тоже самые честные. Но... то, что вы сейчас говорили... не ждите, что мы с Артуром вам тут же поверим. Услышать про мисс Люси, как она... как ее...
Он умолк и только махнул рукой.
– Я и не ждал, что вы поверите мне на слово, не видя доказательств, а потому пригласил вас сегодня ночью отправиться со мной на Кингстедское кладбище.
Затем я повернулся к ошеломленному Артуру и добавил:
– Если увиденное вас убедит, надеюсь, лорд Годалминг, вы позволите мне уничтожить то существо, чтобы душа истинной мисс Люси обрела покой.
До Кингстеда мы добрались уже в первом часу ночи и достаточно легко перелезли через невысокую каменную ограду кладбища (длинноногий Квинси едва ли не перешагнул через нее). Ночь была холодной и ветреной. Светила луна, но ее то и дело закрывали стремительно мчащиеся по небу облака. Я захватил свой саквояж со всем необходимым, не забыв добавить туда и фонарь, который мы пока не зажигали. Я шел впереди, за мной двигался Артур, по обе стороны от него шагали Квинси и Джон. Они служили ему своеобразным защитным барьером. Джон был мрачен, но держался решительно. Квинси все время поглядывал на Артура, готовый (как мне показалось) воспрепятствовать моей затее, едва только друг начнет проявлять беспокойство.
Тем не менее Артур превосходно владел собой. Естественно, ему было тяжело возвращаться к месту, где отныне и навеки будет покоиться его невеста, но он старался не подавать виду.
Открыв замок в двери склепа, я обратился к Джону:
– Минувшим днем вы были здесь со мной. Скажите, тело мисс Люси находилось тогда в гробу?
– Да, – коротко и торжественно ответил Джон, словно давал присягу в суде.
Стараясь не шуметь, я распахнул тяжелую дверь. Трое моих спутников переминались с ноги на ногу, не торопясь переступить порог. Я вошел первым, зажег фонарь и прикрутил фитиль, сделав свет не слишком ярким. Мне хотелось, чтобы наше вторжение в склеп прошло как можно незаметнее.
Вслед за мной двинулись и остальные. Я привел их к гробу мисс Люси. И вновь я поставил на пыльный пол свой саквояж, достал отвертку, вывернул шурупы и снял деревянную крышку. Затем я стал медленно отгибать надпиленный футляр. Артур побледнел, но не издал ни звука, а молча наблюдал за моими действиями.
Я отогнул свинцовый лист... Гроб был пуст. Для меня это не явилось неожиданностью. Вечером, перед самым заходом солнца, я еще раз наведался в склеп, чтобы снять распятия с тела мисс Люси. Я сделал это ради Артура. Увидеть свою невесту, ставшую после смерти еще прекраснее, чем при жизни... я не хотел ранить его сердце. Минувший день должен был стать днем их бракосочетания, а эта ночь – их брачной ночью. Зная об этом, я намеренно решил показать Артуру злобное чудовище, лишенное каких-либо возвышенных чувств.