– Это плохо, Ваше Всевеличие?
Неопределённое.
– Трудно сказать. А вы хорошо держались, хочу отдать вам должное.
– Да, простит меня Ваше Всевеличие, но я не совсем понял истинное значение ваших слов. Меня вчера вроде бы не пытали и Диану Александровну тоже, насколько я знаю.
Императрица усмехнулась.
– Конечно, вас никто не пытал. Не было никакого смысла в этом действе. Современные средства гипноанализа и фармакологии позволяют обходиться без средневековых методов. Конечно, вы с Дианой рассказали всё, что знаете и не знаете. Я просто о том, что вам почти целый месяц удавалось водить за нос всех окружающих, и никто из людей, которые хорошо знали прежнего мальчика Михаила Романова, не заподозрили не то что подмены, но и даже не заметили никаких изменений. Мы провели исследования и опросы. А Владимир прошёл ту же самую процедуру гипноанализа, что и вы с Дианой. И что интересно, ни он, ни Диана не заметили перемен. Вы талантливый актёр.
Позволяю себе парировать:
– Благодарю вас, Ваше Всевеличие, но у меня не было необходимости, как тому человеку, который оказался в моём теле в 1917 году, принимать решительные решения с первых минут попаданства.
Что ж, слова были произнесены. Задушат меня прямо сейчас или мы ещё какое-то время поболтаем?
– Но в прежние времена вы были другим. Более… легкомысленным.
– Tempora mutantur et nos mutamur in illis – Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними.
Мы гуляли по саду. Пели птички и царила полная идиллия.
Мои откровения и слова не меняли ничего. Вчера из меня вытащили почти все, что только возможно. Разница только в том, что вчера я просто тупо отвечал на вопросы и давал показания, пуская слюни. Никаких оценок и собственных рассуждений в такой технике допроса не бывает. Я специально изучил этот вопрос накануне. Так что можем и поболтать, если ей интересно. Я-то точно никуда не тороплюсь.
Нынешняя императрица была на редкость умна и красива, и одно дело, когда ты смотришь на неё, как на официальный портрет или образ, а другое, когда вот так прогуливаешься и тебе терять больше как бы и нечего. Ну, кроме своей жизни и жизни любимой.
У Марии была бешеная харизма и обаяние. Уверен, что мужчины просто исходят слюной и кое-чем ещё, глядя на неё. Впрочем, говорят, что с Благословенной была та же история.
Царица кивнула.
– Михаил Александрович…
Я усмехнулся.
– Можно просто Михаил или Миша. Мы всё ж таки не чужие люди.
Императрица улыбнулась.
– Это да. Тем более что мы ровесники, не так ли?
Киваю.
– Да, конечно.
Благосклонное:
– Прекрасно. Тогда, когда мы с глазу на глаз, можете обращаться ко мне просто по имени Мария.
– Спасибо, – склоняю голову. – Государыня моя.
Я обозначил её безусловный статус. Она кивнула, принимая.
– Итак, Миша. Как вы понимаете, мы всё знаем.
– Да уж, после вчерашнего «происшествия».
– Вы отлично должны понимать, что такое безопасность государства и что поставлено на карту.
Хмыкаю.
– Нас с Дианой сразу задушат или чуть погодя?
Лучезарная улыбка.
– А я ещё не решила.
– Ну, тогда есть время побеседовать.
Кивок.
– Конечно. Иначе зачем мы здесь?
– Логично. Так что вы от меня хотите, государыня? Вряд ли вас интересуют какие-то секреты прошлого или вы сильно интересуетесь тем, какие погоды стояли в Гатчине в то утро 27 февраля 1917 года по старому, как сейчас принято говорить, стилю.
– Да, не особо нас эти «тайны» интересуют, скажем прямо.
– Тогда зачем я вам?
Усмешка.
– Ну, может, у вас откроется талант писателя или поэта, и вы будете специализироваться на той эпохе, свидетелем которой были.
Улыбаюсь.
– Всё может быть, моя госпожа. Пути Господни неисповедимы. Кто знает, что мне предначертано на этом пути. Может быть и это поприще.
Эта фраза царицу несколько напрягла. Что ж, учтём.
Добавляю:
– Я верен вам, моя государыня. Присяга для меня не пустой звук. Я поклялся в верности вам перед Ликом Всевышнего. И присягу эту я исполню. Можете располагать мной в полной мере. Любое ваше Повеление, которое не противоречит моей Чести, будет исполнено.
Серьезно. Кивок.
– Что ж, я повторно принимаю Присягу вашей верности, Михаил.
Вероятно, забавно за нами наблюдать со стороны. Пятнадцатилетий пацан галантно и на равных общается с тридцатидевятилетней фактической правительницей Терры и Луны. Да, она моя троюродная сестра, но всё же.
Представляю, как там кусает сейчас губы Динка, глядя в окно нашей квартиры. Они как раз выходят в сад. Отчего кусает? А от всего. И от беспокойства за меня, за наше будущее и за себя лично. И от ревности.
Женщины.
Словно прочитав мои мысли, царица поинтересовалась:
– И какие планы на Диану?
Пожимаю плечами.
– Мы поженимся. И будем жить долго и счастливо. Если Ваше Всевеличие дозволит.
Улыбка.
– Я подумаю.
Женщины.
С такой же точно улыбкой императрица сообщила, как бы промежду прочим:
– Но в лицей вы уже не вернётесь. Диану я зачислю в свою Свиту фрейлиной, а для вас я, пожалуй, найду занятие поинтереснее.
Качаю головой.
– Я должен вернуться в лицей, моя госпожа.
– Почему? У вас выпуск уже через месяц.
Упрямо отвечаю:
– Я должен, государыня. И Диана должна. Это вопрос Чести. Мы должны пройти Арену. Иначе будем мы презираемы нашими лицеистами до конца дней своих.
Выпускница Звёздного лицея кивнула. Да, тут не поспоришь.
– Хорошо.
И я продолжил упрямо:
– И, Ваше Всевеличие, мы Дианой будем выбирать себе партнёра по Арене сами. Я не хочу легкой победы.
– Если вас убьют ненароком?
Усмехаюсь.
– А если я убью ненароком? Я кавалерист-генерал, командовал джигитами Дикой дивизии. С огромным навыком ножевого боя. К тому же я месяц усиленно восстанавливал свои навыки. Не волнуйтесь, моя госпожа, убитых не будет. Поцарапаю и всё. Но я должен выйти на Арену. Диана тоже справится.
Кивок.
– Что ж, да будет так.
Склоняю голову. Нет, не в благодарность за милость. Она может нас с Динкой приказать казнить, но отнять Честь у нас она не вправе. На этом построена Империя, и она это отлично знает. Она выросла на этом и впитала в себя это с молоком матери.
Я склоняю голову перед своей государыней. Без шуток и дураков. Я понимаю, почему новые Романовы другие. Михаил Великий был таким. А мы утратили в своё время это всё. Жаль. Но я вернулся в настоящую живую Империю.
Да будет так.
Мне нравилась молодая царица. Нет, как женщина, она мне тоже нравилась, она великолепна, но я говорю о ней как о правительнице. Я не знаю, чем всё закончится, но Империя требует свежей крови, и она именно то, что ей нужно. И я сугубо на её стороне. Луна и всё такое прочее – это всё далеко и меня коснётся мало. Я – сын Империи. Плоть от плоти и кровь от крови. А она может обновить и продлить Империю. И я буду рядом с ней.
Остров. Особняк императрицы-матери. 16 апреля 2015 года
Они сидели на балконе и пили чай.
Просто чай. Просто пили. Но непросто говорили.
– Что там, князь?
Гагарин спокойно отпил ароматный чай.
– Всё пока контролируемо, моя госпожа. Конечно, реформы нужно было начинать раньше, и тогда бы Переход бы произошёл плавнее, но общество было не готово. Да и не поняло бы. Слишком всё внешне было благостно и хорошо. С чего вдруг перемены? Плюс проблема с наследованием Престола накладывала свои ограничения. Но в целом всё контролируемо. Впереди Империю ждут многие годы потрясений. Верю, что Мария Вторая с вызовом справится. Она способная и умная девочка.
Императрица-мать кивнула.
– Да. Не в отличие от моего непутёвого сына, Маша очень умна. Не зря именно ей я передала корону. Как, кстати, новая императрица?
Экс-канцлер сделал неопределённый жест.
– В целом справляется. Есть, конечно, перекосы и ошибочные эмоциональные решения, но она быстро учится.
Императрица-мать вздохнула.
– Моя внучка должна разгрести весь этот серпентарий, который не смогли разгрести мы сами. Империя подошла к краю катастрофы, и мы ничего с реками крови поделать уже не можем. Могли ли мы раньше всё исправить? Я всё время задаю себе этот вопрос и не нахожу ответа…
Князь промолчал. А что мог сказать бывший канцлер Империи, если он сам был практически на вершине властной пирамиды два десятка лет? Видели ли они, куда всё катится? Видели. Но то было «не ко времени», другое «сначала Луну наладим», то то, то сё. А теперь они с госпожой пьют чай на балконе и смотрят на вечернее море, пытаясь оценить действия Марии Второй и последствия. В том числе, а точнее, в первую очередь, того, что они сами же и наворотили.
Мария Первая легко и изящно забросила в рот изюминку. Гагарин внутренне усмехнулся. Вот умела императрица продемонстрировать доверительные отношения даже в мелочах.
Государыня-мать меж тем поинтересовалась:
– Что ещё у нас?
Гагарин заметил:
– Откровенно говоря, моя госпожа, может, это и не моего ума дело, но меня удивляет столь необычное решение Марии в отношении Михаила и Коссиковской. Логика событий мне совершенно непонятна.
Престарелая царица-мать на секунду прикрыла глаза.
– Посмотрим, Николай Петрович. Посмотрим. И подождём развития событий. Дадим молодёжи шанс.
Остров. Особняк императрицы-матери. 17 апреля 2015 года
– Привет, бабушка.
– Привет, внучка. Рада тебя видеть.
Они тепло расцеловались. Бабушка любила свою внучку всем сердцем, та отвечала ей тем же. Они были очень похожи по характеру, да и внешне. Ну, понятно, с поправкой на возраст. Но очень похожи.
– Чаю? Или бокал вина?
Кивок.
– Да, спасибо. Не откажусь ни от чего, что нравится тебе. В зависимости от твоего настроения ты так и распорядись.
Мария Первая внутренне усмехнулась. Да, девочка выросла. Фраза с глубинным смыслом, которую поймёт далеко не каждый.