– Уметь свою землю обустроить – это дороже стоит, чем ратные победы.
Но Владимир был не только внук миролюбивой княгини Ольги. Он был и сын своего отца, завоевателя Святослава, прозванного за воинскую смелость и решительность Барсом.
В первые несколько лет своего княжения Владимир повторил военные подвиги отца.
Он расширил пределы Руси. Вернул захваченные поляками города Червень и Перемышль – отныне эта земля стала зваться Червонной Русью. Он вновь подчинил Киеву враждебное племя вятичей, живших вдоль реки Оки. Вятичей покорял ещё князь Святослав. Но уж очень дико и воинственно было это племя, долго не хотело становиться частью Руси. Потом настал черёд балтийского племени ятвягов. Своими набегами они частенько разоряли соседние земли, в том числе и русские. Князь Владимир разбил ятвягов в сражении и землю их присоединил к Руси. Так князь обезопасил русские границы на севере и западе.
После этого он обратил свой взор на восток, к реке Волге. Речной волжский путь издревле был торной дорогой, которая связывала Северную Европу с государствами Азии. Этим путём шли торговые караваны из Новгорода, из Смоленска, даже из Киева. Русские купцы сбывали свои товары в странах вокруг Каспийского моря и закупали там специи, шелка, благовония, драгоценные камни, восточные сладости и фрукты.
Дорога эта проходила через государство волжских булгар. Русские караваны должны были платить им большие по́шлины, чтобы плыть дальше. Князь Владимир задумал изменить этот порядок. Он решил, что не нужно русским купцам расплачиваться с булгарами. Надо наоборот – заставить булгар платить дань Руси, а Волгу сделать русской рекой.
Поход на булгар тоже был удачен. Русское войско разбило их в бою, взяло много пленных. Князь Владимир торжествовал и уже подсчитывал, сколько дани он будет брать с побеждённых. Но тут его огорошил Добрыня.
– Осмотрел я пленников. Они все в сапогах. Эти нам дани давать не будут. Пойдём, князь, поищем лапотников.
Странные речи! Ведь те, кто в сапогах, богаче обутых в лапти. Что же значили слова Добрыни? А вот что. Богатые страны – они сами себе хозяева. От непрошеных гостей и врагов могут откупиться, как не раз откупался от русов Царьград. Но завоевать их нельзя, не покорятся они. Один раз победить можно, но воевать с ними постоянно? Только обескровливать свой же народ. С такими лучше договариваться миром. А лапотники – они «ничьи». У них нет государства, нет постоянного войска. Таких любой, у кого есть сила, завоюет и возьмёт себе, в своё государство. Вот о чём думал Добрыня.
Русь должна была объединить в себе все племена «лапотников», которых по-соседству с ней оставалось ещё немало. Возле Ростова на севере жили народцы, называемые меря и весь. Вокруг Мурома обитало племя с тем же именем – мурома. За Новгородом – сумь и емь, а ещё дальше совсем неведомая лопь.
Но присоединение этих племён к Руси было делом будущего. А пока что князь Владимир понял: довольно воевать, надо заняться другими важными делами. Точнее одним – самым важным и главным.
К этому важному его подтолкнуло событие, случившееся в Киеве.
Варяг Фёдор
В честь воинских побед князя Владимира в Киеве каждый раз совершались на капище кровавые обряды. Перед идолом Перуна и других богов закалывали выбранных по жребию юношу или девушку из знатного рода. Этой жертвой благодарили богов и испрашивали удачу в будущих войнах.
Но в тот раз всё случилось иначе.
Посланцы с недоброй вестью пришли в дом киевского дружинника Фёдора и объявили:
– Жребий пал на твоего сына. Так изволили боги, чтобы взять его себе. Отдай нам отрока, и сотворим жертву богам.
Фёдор был родом варяг из Скандинавии, но долго жил у греков в Царьграде и принял там их веру – христианство. В Киеве он служил князю и воспитывал единственного сына Ивана, которому было лет двенадцать. Весть о том, что его сына хотят убить, ошеломила Фёдора.
– Не боги это, а деревяшки! – решительно заявил он посланцам. – Сегодня стоят, а завтра сгниют. Бог же истинный един, Ему поклоняются греки. Он сотворил небо, землю и звёзды, солнце и луну, животных и человека. А ваши истуканы что сделали? Их самих сделали руками, топором и ножом. Не отдам сына вашим бесам, которым вы служите!
– Богов хулишь, варяг! – ужаснулись посланцы и поскорее вернулись в совет высшей киевской знати, где бросали жребий.
Рассказали, что Фёдор – человек чужой веры, поведали, как он оскорбил богов. Разгневанные бояре-дружинники тотчас взялись за оружие, созвали прочих киевлян. Вооружённая толпа ворвалась во двор дома, где жили Фёдор с сыном. Неистово крича, вломились в хоромы. Хозяин дома взял в охапку сына и заперся с ним в сенях – пристройке к дому на высоких столбах.
– Дай нам сына своего, заколем его богам! – страшно вопили снизу.
– Если это боги, пускай придут сами и возьмут, – громко возгласил Фёдор, прижимая к себе мальчика. – Или не могут они ходить, ваши резаные деревяшки?
Толпа от ярости взвыла. У кого-то были с собой топоры, ими стали рубить столбы, на которых держались сени.
– Не бойся, сын, – твёрдо сказал Фёдор, видя близкую смерть. Одной рукой он обнимал Ивана, второй перекрестился. – Господь примет наши души.
– Я не боюсь, отец! – Мальчик тоже осенил себя крестным знамением.
Столбы под ним затрещали. Сени медленно, с ужасным грохотом обрушились наземь. Кого-то из толпы задавило ими. Разметав обломки, киевские язычники добили раненых Фёдора и его сына.
Князю Владимиру сообщили о случившемся.
– Он предпочёл умереть сам, чтобы не отдать богам сына? – переспросил князь.
Поступок варяга-христианина его поразил, заставил глубоко задуматься. С одной стороны, казалось, что боги покарали дружинника за оскорбительные речи. А с другой… даже мёртвые Фёдор и его сын будто говорили: «Вы нас не одолели, мы ушли от вас победителями». Смутно припоминались Владимиру и рассказы бабки Ольги – о том, как римские цари мучили христиан, чтобы заставить их отречься от веры в Единого Бога. И как те, мученики, с радостью шли на страшные пытки и смерть, славя своего Господа. Ради чего они так делают? – не понимал князь.
Он начал размышлять: так ли уж хороши языческие боги? Не стоит ли поискать в мире веру более надёжную, более светлую – более истинную, наконец? Такую, как единобожие, которого держатся и греки, и болгары, и чехи, и немцы, и хорезмийцы, и ширванцы, и многие иные народы на западе, юге и востоке земли. Не одна ли Русь в окружении этих народов и их государств остаётся многобожной, поклоняется богам, которые жаждут крови?
Раздумья
Таких вопросов у князя Владимира накопилось много. И вот он стал получать на них ответы, потому что сказано: кто ищет, тот найдёт. И ещё: кто стучится, тому отворят. Владимир стучался в двери, за которыми обитала вера, так нужная ему. Вера в милосердного Бога, прощающего людям их вину и преступления. Бога, который снимет с его сердца железный давящий обруч, который не будет заставлять его закалывать в жертву детей знатных горожан.
В Киев тогда прибыло посольство из Волжской Булгарии. Князь Владимир обещал заключить с булгарами мир и своё слово сдержал. Но ещё ему была интересна их вера – ислам. Он стал расспрашивать послов:
– Какова ваша вера и каков ваш Бог?
– Наша вера в том, чтобы слушаться Аллаха и исполнять слово, реченное его пророком Мухаммедом, – охотно поведали булгары. – Пророк запретил нам есть свинину и пить вино, но разрешает иметь много жён.
Жён и у самого князя Владимира было несколько, почти все они родили ему сыновей и дочерей. У христиан же мужчине полагается только одна жена. И это князя настораживало: он любил своих жён и не хотел с ними расставаться. В этом ислам его устраивал. Но не пить вина?!
– На Руси веселье – пить, не можем без того быть, – ответил мусульманам князь и проводил их с честью.
Проведали и латиняне, которые оказались тогда в Киеве, что русский князь ведёт разговоры о вере. То были немцы или итальянцы – западные христиане, подчинявшиеся римскому папе. Они пришли к князю Владимиру и завели беседу:
– Твоя земля такая же, как наша, а вера ваша не такая, как наша. Ваша вера – тьма, а наша вера – свет. Поклоняемся Богу, который сотворил всякую живущую на земле тварь. А ваши боги – духи зла. Веруем во Христа, Сына Божия, и покорны Его наместнику на земле – папе римскому.
– Папа римский у вас как царь?
– Он выше всех царей земных!
Не понравилось это князю. Подчинять свою землю римскому первосвященнику и самому становиться как бы его подданным Владимир Святославич вовсе не хотел.
– Идите к себе, не примем мы этого, – ответил он латинянам.
Вслед за тем явились иудеи, жившие в столице Руси своей общиной. Князь и их выслушал. Но иудеи сперва не столько о своей вере говорили, сколько ругали христианскую:
– Христиане называют Сыном Божьим того, кого мы распяли на кресте, и веруют в Него.
Владимир знал, что эти иудеи – жители бывшей Хазарии, которую завоевал и разгромил его отец князь Святослав. От могущественной когда-то державы одно только название и осталось, а сами хазары разбрелись по чужим странам.
– Что же вы своей земли не имеете? – спросил Владимир.
– Наша земля была некогда в Иерусалиме, – печально молвили иудеи. – Но Бог разгневался на нас и расточил по сторонам света, а страну нашу отдал христианам.
– Так что же вы других учите, когда сами отвержены Богом? – пожал плечами князь. – Значит, не любит Он вашу веру и весь закон ваш. Или хотите, чтобы и мы были рассыпаны по миру? Ступайте прочь.
После этого князь собрал на совет своих бояр. Рассказал им всё.
– Приходили булгары, говорили: прими наш закон. Потом пришли немцы, тоже хвалили свою веру. Напоследок были у меня иудеи и тоже склоняли к своему. Что думаете об этом?
Разные в этом совете были люди. Кто-то уже настроился принять христианство. Кому-то нравилась мусульманская вера. А кто-то упорно держался за языческих богов. Но эти последние молчали, видя, что князь твёрдо намерен выбрать иную веру. Громче же всех себя вели сторонники ислама.