Призадумался Владимир: «Пока жив Ярополк, он будет великим князем. А я – просто князь… Если я прощу его, он соберёт дружину и пойдёт на Киев. Ну нет! Я мог бы взять Родни на копьё, и князь Олег мог также взять Киев, но он предпочёл хитрость. Если вели-кому князю было не зазорно, то отчего же я думами себя извожу?»
Владимир со своими воеводами пировали, празднуя победу, когда доложили, что великий князь прибыл. Как только Ярополк вошёл в сени, два варяжских воина напали на него с мечами. Та же судьба постигла и Блуда. «Предавший однажды, предаст ещё не раз», – решил Владимир его судьбу.
Таким образом, великокняжеский стол перешёл ко Владимиру.
Владимир – князь языческий
Никогда не забывал князь Владимир, кто была родом его мать. И хотя ему никто об этом не смел напоминать, его тяготила сама мысль, что он сын рабыни. Потому, придя к власти, он стремился поддержать традиции влиятельных волхвов, привлекая их на свою сторону.
Для начала на высоком холме за своим теремом он приказал соорудить кáпище, на котором установили деревянные изображения всех самых почитаемых богов – куми́ры. Там можно было увидеть Хóрса – бога солнца, Даждьбóга – подателя всяческих благ и добра, Стрибóга – бога ветров, Симáргла – бога огня и Мóкошь – богиню плодородия, покровительницу женщин и семейного счастья. Самое почётное место было отведено Перуну – богу молнии, покровителю мужчин и воинов; его голову покрыли серебром, а усы – золотом. На капище никогда не потухал огонь, который поддерживали волхвы, они же приносили идо-лам жертвы, случалось и человеческие.
В то время князья жили походами, захватом новых земель, чтобы собирать больше дани. Летописи доносят до нас краткие сведения о тех сражениях.
Вот в 981 году пошёл князь Владимир на поляков и занял города их – Перемы́шль, Че́рвен и другие.
После чего пошёл на вя́тичей, завоевал их земли и обложил данью. Но на следующий год вятичи восстали, и Владимир был вынужден пойти на них походом ещё раз.
В 983 году князь Владимир с дружиной захватил землю ятвягов, а самих жителей обложил данью.
Когда же вернулся в Киев, то лучшие градские люди и воеводы решили отблагодарить богов за успешный поход: принести в жертву отрока или девицу.
Жребий пал на сына варяга Феодора, пришедшего из Византии и принявшего там христианство.
Посланные к его двору киевляне сообщили ему:
– Отдай отрока нам. Боги призывают твоего сына Иоанна.
Но отец мальчика воспротивился:
– Не боги это, а дерево! Нынче есть, а завтра сгниёт. Не едят они, не пьют и не говорят. Бог же – один. Ему служат христиане и поклоняются. Сотворил Он небо и землю, и звёзды, и луну, и солнце, и чело-века и предназначил его жить на земле. А эти боги сами сделаны руками человеческими. Не дам сына своего!
Возмущённые киевляне разгромили двор варяга и убили его с сыном. Обо всём этом доложили князю Владимиру.
Задумался великий князь: так ли хорошо многобожие? Но это была религия предков, и во многом она его устраивала. Язычество позволяло Владимиру иметь много жён, а значит и детей. От Рогнеды у него было четверо сыновей: Изяслав, Мстислав, Ярослав, Всеволод и две дочери. От вдовы старшего брата Ярополка, гречанки, – сын Святополк, от чешской княжны – Вышеслав, от бол-гарской – Борис и Глеб, ещё от одной жены – Святослав и Мстислав. У христиан же одна жена, единственная.
С этим Владимир мог смириться. Но особо его прельщало в христианстве то, что христиане считали:
«Власть от Бога». Это значило, что сам Господь поставил его надо всеми, дал ему право повелевать землями и людьми. А Владимир помнил, от кого он рождён. Кроме того, пришедшие из Константинополя купцы с восторгом рассказывали о христианских церквах, службах, богат-стве… и о христианских законах, всякий раз повторяя: «Если бы законы христианские были плохи, разве твоя бабка, мудрая княгиня Ольга, приняла бы их?»
Но о смене религии думать было ещё рано. Похо-ды, сражения, победы – вот что тешило князя.
В 984 году он предпринял поход на ради́мичей и завоевал их.
На следующий год, уже со своим дядей Добрыней, он пошёл на болгар. Победив в первом сражении, князь оглядел пленных и увидел, что все они обуты в кожаные сапоги. Это говорило о многом. И Влади-мир решил не воевать с болгарами, а замириться. Те приняли его предложение с великой радостью и заве-рили: «Тогда не будет между нами мира, когда камень начнёт плавать, а хмель – тонуть».
Князь Владимир – креститель Руси
Всё больше киевлян, побывавших в Константинополе, принимали христианство. Благо, славить Иисуса Христа и молить Его о помощи и защите, делиться с Ним своими радостями в стольном граде было где. Ещё во времена княжения Ольги на Подóле была поставлена церковь святого Илии Пророка, а после принятия ею христианства по приказу великой княгини возвели вблизи её терема церковь Святой Софии, Премудрости Божьей. И хотя Владимир ни разу не посетил храма, видел он его ежедневно.
Как-то в Киев пришёл из Византии проповедник, называвший себя философом. Он долго беседовал с великим князем об истории возникновения христиан-ства, рассказал о Сыне Божьем Иисусе Христе, о Его деяниях, учении, Его земном пути. Всё пришлось по душе великому князю, и особенно заповеди Христовы. Тогда решил он: «Крещусь сам и крещу Русь». Вот только где? Идти в Константинополь и по примеру княгини Ольги принять христианство там? Негоже! Он – великий князь, владетель земель и многих наро-дов. «Нужно и веру менять по-княжески, с мечом в руке. Не просить, но требовать! Ко́рсунь – вот хри-стианский город, ближайший к Руси. Именно там и надлежит креститься», – решил он.
В конце лета 988 года пошёл князь Владимир вой-ной на Корсунь.
Зная о суровом нраве киевского правителя, горожане затворились в крепости. Князь пошёл на хитрость – приказал насыпать земляной вал вокруг города, чтобы высота его доходила до уровня стен. Прямо с вала хотел он перейти на стены города, но защитники, сделав под-коп, каждую ночь уносили часть земли с воздвигаемого сооружения – вал не рос, осада затягивалась.
Тогда среди корсунян нашёлся некто Анастас, свя-щеннослужитель храма. Он пустил в русский стан стре-лу с посланием для Владимира, где было написано: «За тобою с восточной стороны расположены колодцы, вода из которых течёт по трубе в город. Перекопай, и ты найдёшь её».
Обрадовался Владимир и для себя решил: «Коли сбудется, я крещусь!»
Владимир указал место, и воины принялись копать. Вскоре они наткнулись на каменную трубу, в которой журчала вода.
– Разбить немедля! – приказал великий князь.
Город был обречён и очень скоро открыл завоевате-лям ворота. Владимир с дружиной вошёл в Корсунь, но ни жителей, ни домов он не тронул. Лишь приказал послать в Константинополь к императорам Василию и Константину посольство с письмом, в котором было написано: «Я взял ваш славный город. Слышал, что у вас сестра в девицах. Если не отдадите её за меня, то и с вашим городом будет то же, что и с Корсунем».
Ответ не замедлил прийти: «Не следует христианам отдавать родственниц своих за язычников. Но если крестишься, то и сестру нашу получишь. Если же не хочешь креститься, то и сестры не получишь».
«Я крещусь, – написал им Владимир, – ибо ваши вера и служенье мне любы и закон христианский я приемлю».
Императорам пришлась по нраву покладистость киевского князя, но ответили ему так: «Крестись, и тогда пошлём к тебе сестру».
Владимир же настаивал на своём: «Сестру вашу пусть сопровождают священники. Они-то меня и окрестят».
Решение оставалось за самой Анной. Ей очень не хотелось идти замуж за варвара, как называла она князя Владимира.
– Иду точно в полóн. Лучше бы мне здесь уме-реть, – призналась Анна братьям.
Константин, привстав с кресла, строго выговаривал сестре:
– Если ты пойдёшь за киевского князя, то сколько бед отведёшь от нашей империи. Кроме того, дело богоугодное сотворить можешь – обратить Русскую землю в христианство. Может, для этого ты рождена, и Господь сохранил тебя для великого дела?
– Всё так. Только зачем Владимиру потребовались константинопольские священники, ведь в Корсуни есть епископ? Разве тот не может его окрестить?
– Может, – согласно кивнул император Васи-лий. – Мне думается, что киевский князь решил кре-ститься и взять в жёны тебя, сестру нашу, христианку, чтобы утвердиться на престоле, приблизиться к христи-анскому миру, к государствам, почитающим и прослав-ляющим Христа. Он не только воинственен, но, видимо, ещё и умён и хитёр, как его покойная бабка Ольга.
– Да, – поддержал брата Константин, – воин-ствующего Владимира и его Русь надо попридержать, указать им место, и это твоя доля, сестра. Да поможет тебе в этом Господь!
Через десять дней корабль с невестой отчалил от пристани константинопольской гавани Золотой Рог. Его сопровождали два военных корабля-дромона. В послед-ние дни спокойного моря корабли посольства прошли Киммерийский Боспор (так ранее называли Керченский пролив) и вскоре оказались у пристани Корсуни.
Княжеские воеводы, воины, городские жители запо-лонили площади, улицы… Всем хотелось увидеть высокородную невесту. Не было среди встречавших только князя Владимира.
Удивилась Анна:
– Где же великий князь? Почему не встречает?
И услышала в ответ:
– Занедужил. Ничего не видит. Потому и дожида-ется тебя, Анна, в палатах.
Дядька Добрыня провёл гречанку в княжеские покои. Владимир, одетый в праздничные одежды, с повязкой на глазах, встал с кресла при её появлении.
– Приветствую тебя, высокородная! Рад, что ты приняла моё предложение. Прости, что не встретил как подобает. Не мог. Видишь, какая беда со мной приклю-чилась.
Несмотря на страхи, великий князь Анне приглянул-ся: не чванлив, лицом пригож, светловолос. Она участ-ливо сказала:
– Не тревожься, князь, не в обиде я. А беде твоей помочь можно. Крестись и проси Господа. Он велик и добр. Он поможет.