– Мы знаем, к кому пришли, Мясник. А ты знаешь, что означают эти колпаки? Они означают, что мы не хотим тебя убивать, но, если мы снимем их, убить тебя нам все же придется, потому что ты увидишь наши лица. Мы давно убили бы тебя, как и шестерых охранников и твоих любимых собачек. Двое охранников живы и уже рассказали нам все, что знали. Они останутся жить, как и твоя девочка, потому что не видели наших лиц. Мы оставим тебя в живых, если ты будешь правильно себя вести. Мы наемники и просто выполняем заказ, но тебя нам не заказывали, а мы не делаем бесплатную работу. Нам заказали ограбить твой дом. Вынести мебель, одежду, посуду, деньги и все, что лежит в твоем подвале. Нам заказали очистить все до голых стен, но не убивать. Ты должен остаться жить. Нам заплатили именно за это.
Мы не тронем тебя, если ты сам откроешь сейфы. Не откроешь – мы будем тебя пытать, но и после этого не убьем тебя. Мы отрежем тебе твое мужское великолепие, переломаем кости на ногах, так что ты никогда не сможешь ходить, и отрубим верхние фаланги пальцев, но ты не умрешь от боли и потери крови. На это не надейся. Мы накачаем тебя морфием, остановим кровь и перевяжем тебя. Ты станешь безногим и безруким инвалидом, над которым будет потешаться вся Франция. У тебя останутся руки, но пока не заживут культи пальцев, ты не сможешь даже самостоятельно сходить в туалет и будешь гадить и мочиться под себя.
Не будешь нам помогать, вся Франция узнает, что ужасного Мясника не только ограбили и вывезли грузовиками все ценное, что было в его доме, но и отрезали ему яйца и зажарили их на его же кухне. Мы сделаем фотографии нового Мясника, раскидаем их по всему Парижу, и самый маленький мальчишка, и самый грязный клошар будут знать, что тебя ограбили, обесчестили и не убили. Скажи мне: кто после этого будет уважать это опозоренное «мясо»? Времени у нас много. Тебя до завтрашнего вечера никто не хватится. У Мясника ведь сегодня законный выходной. Об этом ведь знает весь Париж и все твои люди. Никто не захочет повторить подвиг Луи Быстрые Пальцы, которого ты в понедельник скормил своим собакам.
Будешь молчать, мы взорвем стену в подвале и все равно заберем все, что у тебя есть, а тебе отрежем яйца, прибьем их гвоздями к ближайшему каштану, и вся Франция узнает об этом. Ты хорошо меня понял, Мясник? Нам заплатили только за ограбление. Мы не любим делать лишнюю работу, но, если нас не понимают, мы поступаем так, как в казино на бульваре Османн. Его хозяева не желали понять, что мы не шутим, и не верили во французские гранаты, но те, кто повел себя правильно, остались в живых.
– Ну, ты, Саня, силен! Развести на простом базаре такого мастодонта это высший пилотаж! – восхищенно выдал Яшка.
– Я до самой последней секунды не верил, что он своими руками сейфы откроет, а ты его как щенка!
Мы ехали в грузовике. Я крутил баранку, Яшка трындел у меня под ухом. На все про все у нас ушло четырнадцать часов. В шесть утра начали, в двадцать три сорок закончили.
– Знаешь, Яш. За нас на все сто процентов отработала элементарная психология. Если бы ко мне в дом там, в той нашей жизни, пришли такие отморозки, как мы, и сказали: «Мы заберем у тебя все, что у тебя есть, а жизнь и здоровье оставим», я бы согласился не раздумывая. Потому что все забрать невозможно. Если у тебя есть жизнь и здоровье, все остальное можно заработать. Или украсть. Или ограбить. Или убить и ограбить. Мясник зарабатывал так всю свою жизнь: грабил, убивал, забирал последнее и выгонял людей на улицу, если ему нужен был дом его жертвы. То есть зарабатывал деньги так, как умел, создав империю, которая держится только на его личном авторитете. Теперь приходим мы и говорим: «Мы заберем у тебя все, а жизнь и здоровье оставим». Но все забрать невозможно, а здоровье и заработанный за всю его жизнь авторитет цены не имеют.
Ты помнишь, сколько ему лет? Пятьдесят восемь. А девчонке сегодняшней сколько? Лет двадцать? Вот и прикинь. Мы заберем у него последнюю радость в этой жизни, кастрировав его. Заберем его авторитет, который он зарабатывал всю свою жизнь, и то, что есть в доме, оставив ему жизнь и здоровье. Ты бы что на его месте выбрал? У него просто не было другого выхода, а надежда на жизнь у любого человека всегда умирает последней. Мясник потому-то сейфы и открыл, что в заказ поверил, а поверил только тогда, когда «грузчики» мебель со второго этажа принялись выносить. Подумал, что ему мстит кто-то из опущенных им людей. Он не смерти испугался, а позора и кастрации. Живой и здоровый Мясник легко скроет ограбление, просто потому что он Мясник. Уничтожить всех, кто видел обстановку в его доме, ему значительно проще, чем повесить плакат на забор собственной усадьбы, что его «опустили», ограбив как последнего терпилу.
– Слушай, Сань! А зачем мы четыре грузовика мебели и посуды вывезли? Куда мы весь этот хлам денем? Денег мало взяли, что ли? Ты даже коньяк и вино приказал загрузить! – Яшкин иногда бывает наивен, как ребенок.
– Коньяк. Вино. Ты смеешься? Под это пойло у Мясника был выделен отдельный подвальный зал с постоянной температурой воздуха. Каждая бутылка из этой коллекции сто́ит просто умопомрачительных денег. Сейчас. А сколько они будут стоить после войны, ты подумал? Те восемь грузовиков с шампанским, вином и коньяком едут в одно из винодельческих хозяйств, находящихся в пригороде скромного городишки Бордо. У наших компаньонов оказались приличные связи, и я ими воспользовался. Хозяева шато разорившиеся аристократы. У них серьезные проблемы с финансами, поэтому я выкупил у них их шато вместе с парком, винодельческим хозяйством и просто неприличным количеством гектаров винограда элитных сортов.
Счастливые родственники, ухватив денег, усвистали прогуливать их в Париж, а в самом замке осталась жить старая графиня. Грубо говоря, я подсадил ее на ежемесячно выплачиваемую ренту до самой ее смерти. Вместе с ней живут еще пяток ее старых слуг. Пусть будут. Заодно и за этим необычным «домиком в деревне» присмотрят.
Заниматься производством вина мы пока не собираемся, но неплохая оперативная база в том районе нам совсем не помешает. За всем хозяйством будет присматривать один из старых друзей Фрола Силантьевича. Свою семью он туда уже перевез.
Дом Мясника – это филиал Лувра. Лучшая мебель, лучшая посуда, лучшая одежда и аксессуары, реальный антиквариат, картины, скульптуры, старинное оружие. Зачем нам все это покупать? В Германию надо отправить такое, чтобы тот, кто откроет любой ящик, упал от удивления. «Пыль в глаза» выглядит именно так. Нам не надо везти много, нам надо везти безумно дорогое. Настолько дорогое, чтобы любой полицейский, таможенник или агент гестапо, сунув свой клюв в любой из ящиков, выпал в осадок. И пойдут слухи. Люди видят только то, что им показывают. Мы покажем роскошь Славкиным родственницам. Дальше все сделают без нас. Повезем мы все это после победы над Францией, и никто не дернется узнать, откуда взялся такой умопомрачительный антиквариат.
– Сань! Про оружие ты откуда узнал? Грузовик стволов и боеприпасов! Шесть тонн! Пистолеты, пулеметы, гранаты, взрывчатка, детонаторы, немецкие автоматы, английские и французские винтовки, боеприпасы. Да еще и осталось столько же. Откуда все это?
Да. Об этом я ребятам не говорил. Только Моисею Шлемовичу сказал, когда мы склады разыскивали, чтобы он искал несколько обособленных помещений со своими мастерскими и отдельным въездом.
– В восемнадцатом году французы высадили, скажем так, ограниченный контингент своих войск в Одессе, но уже в девятнадцатом году французские матросы подняли мятеж, и войска покинули Россию. Именно тогда барон фон Винзборг познакомился с французским офицером, продающим оружие при посредничестве трех своих матросов. По мелочам, но тем не менее. Через несколько лет Винзборг оказался в Париже и нашел одного из этих матросов. Барон был профессиональным жандармом, и этим все сказано. Матрос уже покинул славные ряды французской армии и работал на Мясника. Сначала контакты были редкими, затем, по мере превращения шайки Винзборга в реальную организованную преступную группировку, возник вопрос об оружии.
Спрос всегда рождает предложение. Так Мясник стал воровать, покупать ворованное и продавать это ворованное оружие. Все восемь охранников особняка, пятеро личных телохранителей, оба водителя и шестеро из девяти его ближайших подручных прошли французский Иностранный легион, а это говорит очень о многом. За последние восемь лет Мясник стал крупнейшим поставщиком оружия во Франции. По меркам сегодняшнего времени, разумеется. Во время допроса Винзборга я зацепил только косвенную информацию о Мяснике, а потом стал наводить справки. Дальше дело техники.
– А девчонку ты зачем в живых оставил? Сдаст ведь, – эмоционально спросил мой малолетний друг.
Эта девочка Яшке сильно понравилась, и если бы я приказал ее убить, могли бы быть проблемы, но убивать девушку никто из нас не хотел – не звери. Впрочем, еще неизвестно, что для нее лучше – умереть или пройти через неизбежные допросы подручных Мясника и полиции.
– Люди верят не только в то, что видят, но и в то, что слышат. Пока девчонка валялась связанная на первом этаже, на диване, Женька со Славкой говорили рядом с ней по-русски. Проговаривали они специально отрепетированный текст. Женька и одного охранника не добил по этой же причине – промахнулся в голову, только мочку уха зацепил. Они со Славкой в это время специально сцепились до скандала. Выглядело все достаточно достоверно. Вряд ли девочка и охранник знают русский язык, но аббревиатуру РОВС запомнят обязательно. При этом все остальные свидетели, оставшиеся в живых, постоянно находились в доме и лишнего не видели, но необычное слово РОВС слышали неоднократно.
Машины мы взяли напрокат, разгрузимся, отгоним на аэродром, а те невольные свидетели, которые их видели, неожиданно скончались. Грузчики у нас свои – банда племянников в диком восторге. Каждый из них по два мешка мелочовки набил. Водители грузовиков получают деньги и тут же сваливают со своими семьями в указанные нами города. Сейчас мы выгрузим все у Шлемовича на складе, и к утру все это будет уже в ящиках.