Генерал-лейтенанта Русской императорской армии, он же прославленный фельдмаршал, ставший таковым за расстрелы финских красногвардейцев и гражданского населения собственной страны и названный вследствие этого национальным героем, без особенных затей пристрелили в собственном доме. Вместе с охраной, кухаркой и садовником.
А за два дня перед этим трагическим событием прямо на улице после посещения ресторана двое грабителей зарезали командира Охранного корпуса генерал-лейтенанта Лаури Мальмберга. И ведь гады какие, уехали на его автомобиле.
На фоне этой национальной трагедии исчезновение с концами шести членов правительства маленькой, но гордой независимой страны прошло практически незаметно.
Понятно, что и в автомобиле генерала, и в доме фельдмаршала обнаружили использованные салфетки с логотипом лондонского ресторана и окурки от английских сигарет? Или надо разжевывать? Но мы здесь абсолютно ни при чем.
«Мы французские граждане и прилетели из Стокгольма, для покупки недвижимости в вашей стране. Вот у нас и купчая имеется, но раз у вас такой бардак даже в столице, мы, пожалуй, подумаем, правильную ли покупку сделали. Всего вам доброго господа! А мы полетели, нам еще самолет в Германии покупать, а то на найме этого средства передвижения разориться можно».
Обратная дорога была скучна, и разнообразили мы ее только хорошим пойлом. В смысле французским коньяком, так как ни в Финляндии, ни в Швеции, ни в Дании, ни в Германии ничего путного для глушения моего страха не производят. Так и спиться недолго, но если выбирать между обгадиться и нажраться, то я выбираю последнее, а французский коньяк продают во всех вышеперечисленных государствах и во всех остальных странах мира до кучи.
В Германии мы слегонца притормозили. Необходимо было осмотреться, купить самолетик и отправить его с доверенным человеком, прихваченным у Ицхака Гершевича. Чистокровным шведом, между прочим, ибо евреев в Германии здорово не любят. Самолет купили, обкатали, заодно и покатались, закупили расходники и родное масло, упаковали этого аиста-переростка руками профессиональных авиамехаников в крепкие ящики и сначала грузовиком, а затем пароходом с сопровождающим человеком отправили в путь. Последние три действия уже без нашего участия.
Мы же распрощались со своей собственностью прямо на аэродроме и покатили нарабатывать себе новую репутацию профессиональных бездельников. А что делать? На великовозрастных балбесов обращают внимание только девушки не слишком тяжелого поведения, прилипалы и всевозможная шваль в надежде поживиться, если не деньгами, то хотя бы кусочком красивой жизни или халявным шампанским.
Развлекались, впрочем, мы недолго и без мордобития. Уже через четыре дня беспечные французские повесы, набрав немецких «сувениров», купив всевозможные карты и проведя небольшую разведку, улетели в Берн. Благо здесь недалеко, и лететь (слава тебе господи!) не над морем.
В Берне застали Моисея Шлемовича – он теперь здесь живет. Славка умелся решать свои марсельские дела (там как раз корабль друзей его папаши нарисовался), но обещал вернуться. Просто мы все втроем решили сделать себе два гражданства: Швеции и Аргентины. Здесь это просто, если знать, кому занести… свою искреннюю благодарность.
Моисей Шлемович таких людей нашел быстро и, собственно говоря, очень быстро нашел огромное количество нужных для бизнеса людей. И вообще людей нужных, не совсем нужных и совсем ненужных. В том смысле, что богатым ев… французским ювелиром заинтересовалась сначала местная шантрапа, а потом и немецкая разведка. Но это уже потом. Сначала мы занимались шантрапой.
Прилетев в Берн, мы немного погуляли. Нет, совсем не так, как в Лондоне, в Германии и в самолетах. Просто по городу и за Моисеем Шлемовичем и его родственниками. В Берне нас никто не ждал – о своих действиях я никого, кроме Славки, не предупреждал, а Яшка в Лондоне.
Как мы нашли старого ювелира в большом городе, в котором никогда не были? Это совсем не сложно. На почтамте для нас было оставлено Славкино послание с отчетом о проделанной работе и его подозрениях.
Слава по-звериному осторожен. Потому-то и дожил до нашей последней дружеской встречи, так необычайно закончившейся исключительно по моей дурости. Сколько раз моего друга пытались «грохнуть» в девяностых и начале двухтысячных, подсчету не поддается, но Вячеслав ложится спать в одном месте, а просыпается всегда в другом. Как у него такое получается, знает только он один. Вот и здесь Вячеслав Михайлович почти сразу засек наблюдение за собой и Шлемовичем и проявил «топтунов», а затем и тех, кто за ними стоит.
К нашему появлению за нашим компаньоном топали уже совсем беззастенчиво и, похоже, собирались зайти к нему в гости и сделать предложение, от которого он не сможет отказаться, но дело в том, что мы сами умеем делать такие предложения. Поэтому мы быстренько метнулись в небольшую квартирку, в которой Славка оставил нам так необходимые в нашей непростой жизни инструменты, доработанные золотыми руками нашего Яшика. Ключи от оперативной квартиры, равно как и ее адрес, наш друг оставил нам вместе с письмом.
И вот, наконец, наступил тот долгожданный день, когда наши оппоненты надумали навестить почтенного ювелира. Как мы это узнали? А «топтуны» исчезли. Как только наблюдение за домом нашего компаньона оттянулось на дальние подступы и принялось контролировать соседние улицы, мы проникли в дом, забыв предупредить хозяина.
Моисей Шлемович, как и все нормальные люди, предпочитает работать недалеко от дома, поэтому на первом этаже он работает, а на втором живет. Его многочисленная семья тоже живет на втором этаже, но в другом крыле, и тоже работает на первом этаже, но в магазине, а не в царстве старого мастера.
Предложители… Или предлагатели? Короче – грабители пришли уже перед закрытием. Вежливо продемонстрировали пару пистолетов и напросились в гости. Моисей Шлемович, разумеется, не возражал. Старый ювелир пережил уже четыре грабежа и два погрома и знал, что лучше не суетиться – целее будешь. Этого не знали наши оппоненты, но подобные знания приходят с опытом, который иногда бывает достаточно болезненным.
Для Моисея Шлемовича наше появление тоже было неожиданностью, но он не орал и не возмущался. Правда, его по висюлькам не били и руки не ломали, но выдержка у нашего компаньона просто потрясающая, а последняя его фраза прибила даже Женьку. Глядя на тушки, висящие в подвале прямо под мастерской, старый опытный ев… французский, а теперь уже швейцарский ювелир с непередаваемым одесским юмором и сарказмом сказал:
– Азохен вей! Я же говорил вам, что наше знакомство закончится очень печально. Правда, я не уточнил, что для вас. Знакомьтесь. Мои компаньоны и основные держатели акций нашего преуспевающего предприятия. Эти, вне всякого сомнения, достойные молодые люди горячо жаждут пообщаться с непонятными шлимазлами, которые вообразили себя их новыми компаньонами, а я с вашего позволения откланяюсь. У меня режим и ужин. И, господа! Когда вас будут спрашивать, пожалуйста, не отвечайте слишком громко – у меня очень чуткий сон.
Молодые люди! Вы не представляете, как я рад вас видеть! Я надеюсь, вы не покинете меня столь же неожиданно, что и появились. У меня уже готов отчет о проделанной работе и завалялась бутылочка приличного вина. Один я ее не осилю. Что поделать? Возраст. Сейчас я пришлю вам двух своих родственников. Теперь они очень сожалеют, что не помогали вам в Париже, но вполне могут пригодиться сегодня. Мало ли понадобится воды принести, жаровню с углями подержать, кофе приготовить, розги вымочить. Опять же они неплохо владеют лопатами. Так что располагайте ими, как вам будет угодно, а я, с вашего позволения, вас покину. – И с потрясающим достоинством и непередаваемой грацией удалился.
Ржали мы с Женькой минут десять. Почти до появления наших новых помощников. Наши собеседники оказались несговорчивыми. Я не имею в виду сына Моисея Шлемовича и его племянника. Вот такой жесткий папа и дядюшка. Обучает родственников по полной программе. Так сказать, готовит отпрысков к превратностям этой непростой жизни.
Так вот наши собеседники совсем отказались нас понимать, а так как их было четверо, а в подвале насчитывалось только три комнаты, то допрашивать их было вроде как неудобно. Но подобные неудобства нас с Женькой уже давным-давно не смущают. Самого борзого мы спеленали и повесили вверх ногами, двоих посадили на стулья рядом, наказали нашим помощникам развлекать пленников и в соседней комнате принялись за четвертого.
Грабители отличаются от идейных революционеров, борцов с разными режимами и прочих подобных отморозков одной особенностью. У них нет оснований лишаться собственного здоровья ради блага других людей, а тем более своих подельников. Поэтому через десять минут первый разбойник заговорил. За эти десять минут он узнал очень много нового о своем организме, о последствиях вмешательства в этот организм посторонних предметов и о реакции этого организма на эти вмешательства.
Подельники нашего собеседника при всем своем желании не могли ничего услышать из нашего разговора с их приятелем. Борзый висел не просто вверх ногами, он упирался в бетонный пол подвала головой под небольшим углом и весь вес его мощного, накачанного тела приходился на бычью шею – жуткая пытка. Он не только слышать ничего не мог, он уже через двадцать минут ничего не соображал. Мы вовремя его сняли, иначе с ума сошел бы.
Оставшихся двоих периодически и монотонно били скрученными мокрыми тряпками по голове веселые родственники Шлемовича. Им очень понравилось такое необычное времяпровождение.
Видимо, папа и дядюшка успел рассказать своим отпрыскам, как эти редиски себя с ним вели, и тем самым подписал разбойникам смертный приговор. Когда мы снимали уже не борзого с крюка, они готовы были давать показания наперегонки. И таки дали их. Все вчетвером. Правда, с первым и третьим пришлось повторить прием «головой вниз». Мне некоторые нюансы не понравились, но еще через полчаса все пришло в норму, и мы нашли-таки общий язык.