приданной этим батальонам охраной, чтобы финские снайперы не отстреливали работающих бойцов, как куропаток – на выбор.
Выход наших войск к Выборгу отреза́л от баз снабжения всю группу войск, располагающуюся под Питкярантой, а постоянные диверсии на немногочисленных железнодорожных линиях сажали на голодный паек все находящиеся там войска. Про автомобильные коммуникации я вообще молчу – осень, дожди, слякоть и прочие позднеосенние прелести. Много грузов машинами навозишь?
Северная Финляндия – это сплошные леса, озера и болота. Население само себя прокормить не может – собирательством занимается, даже картошка не растет. Рыба, правда, в Ладоге и речках не переводится, да и зверье в лесах пока есть. Но много ли на подножном корме солдаты проживут? Особенно если за любой рыболовной посудиной будут гоняться советские самолеты. Единственную автомобильную дорогу на Йоэнсуу можно несколько раз в день минировать и устраивать засады, и голод быстро выгонит из стойких финских солдатиков все милитаристские мыслишки.
Огромная озерная сеть для Финляндии и хорошо, и плохо – обороняться удобно, а снабжать армию нет. Подсади на все коммуникации диверсионные группы да начни рельсовую войну, а сверху отшлифовывай самолетами. Долго армия противника продержится? А если к этому добавить планомерное уничтожение с воздуха транспортных узлов и постоянные налеты на центральные города страны – получается грустная картина. У Финляндии просто нет таких мобилизационных резервов, чтобы долго выдержать планомерное вдалбливание страны в каменный век.
Если бы в нашем мире финское правительство приняло разумные предложения Сталина, война с гитлеровской Германией пошла бы совершенно по другому сценарию, но финны, косясь на расшаркивающихся в их сторону фашистов, отказались, и все мы прекрасно помним то, что произошло дальше. Помним о тысячах замерзших в концлагерях Карелии красноармейцев и мирных жителей. Расстреливаемые фашистскими самолетами корабли, поезда и дороги, забитые беженцами и ранеными. Миллионы людей, замученных гитлеровцами в концлагерях. Здесь этого еще не произошло и уже, я надеюсь, не произойдет.
Нашей стране был нужен полуостров Ханко и аэродром города Турку – незамерзающая военно-морская база и аэродром для тяжелых бомбардировщиков, способных в самое короткое время долететь до Германии, и здесь мы получим их в любом случае. В целом состоянии или с разваленными в хлам укреплениями и строениями – неважно. В качестве контрибуции финны сами восстановят все разрушенное нашими войсками. Восстановят старое и построят новое и красиво покрашенное. Там, где нам надо, и столько, сколько нам надо.
Удары по Петсамо и Питкяранте никто проводить не собирался. Пока. Это всегда успеется. Влупили сразу под дых – по Выборгу и Хельсинки. То есть по критическим точкам финского государства. И не прогадали.
Теперь условия мирного соглашения будут совсем иными, и все заинтересованные страны поймут, что трясти распальцовкой и надувать щеки на митингах это одно, а уворачиваться от пятисоткилограммовых бомб и ампул с белым фосфором это совсем другое.
Финляндия – своеобразная страна с необычными войсками, в каком-то смысле опередившими свое время. Снайперы и егерские группы, прекрасно знающие районы боевых действий, могли бы наносить существенный урон в обороне и на тыловых коммуникациях советских войск, но старая поговорка «лучшая антиснайперская винтовка – это танковое орудие» действует в любом времени и на любой войне.
Сорок пять и семьдесят шесть миллиметров в местных танках это, конечно, маловато. У нас-то в основном противоснайперы сто двадцать пять, а особо продвинутые сто пятьдесят два миллиметра используют, но сейчас и два по двенадцать и семь на «ура» идут. Только снайперов подвози и собирай их потом по кустам в разобранном состоянии для отчетов о проделанной работе пулеметчиков и эффективности применения нового вооружения.
Расписав Сталину течение и результаты финской войны в нашем времени, мы предложили простые и эффективные способы противодействия финским диверсионным группам. Помимо пулеметов ДШК на бронетранспортерах и массированных авиационных налетов к началу войны спешно готовились подразделения морской пехоты и спецназа.
Ходить по лесу и ориентироваться в нем умеют не только финны и прочие скандинавы. В нашей стране охотников и следопытов тоже хватает. Группы спецназа создавались спешно, времени не хватало, но основное сделать успели, а методику подготовки и тактику боевых действий малых разведывательно-диверсионных групп в глубоком тылу противника мы расписали достаточно подробно.
Вооружение разведывательно-диверсионных групп тоже отличалось от вооружения пехотных частей. Разведчики и морские пехотинцы использовали в основном автоматическое оружие и противотанковые ружья, оборудованные снайперскими прицелами.
Противотанковые ружья Рукавишникова только были в разработке, и к началу войны их выпустить не успевали, поэтому в начале августа через югославов удалось закупить триста пятьдесят польских противотанковых ружей Wz.35 с десятью тысячами патронов на ствол. Эти ПТР считались у поляков секретным оружием, но деньги иногда творят чудеса.
По легенде, эти новинки должны были уехать в Бразилию, но по странному стечению обстоятельств оказались в Одессе. Правильно говорят, что в Одессе, как в Греции, есть всё, даже польские противотанковые ружья. После поражения Польши еще некоторое количество этих ПТР разными путями добрались до нашей армии, но к тому времени они были уже не нужны.
Триста винтовок ушли на вооружение групп спецназа и морского десанта, пятьдесят остались в учебных полках для тренировок антиснайперов. Патроны оказались совсем не лишними. Как и запасные стволы для противотанковых ружей.
Конечно, этого было мало, но все же лучше, чем ничего. К тому же очень многие охотники приходили в спецчасти со своим промысловым оружием. Это было тоже допустимо. Чем переучивать хорошего стрелка на новое оружие, проще было разрешить ему пользоваться старым и перевооружать его уже в процессе подготовки.
Рукавишников, а чуть позже и Симонов доработали свои ружья. И если ПТРС выпускались в основном как противотанковые ружья, то винтовки Рукавишникова при установке на них оптического прицела использовались в первую очередь как антиснайперские.
То, что нас ищут, мы с Женькой заметили уже на второй день нашего пребывания в городе. У нас не было никаких сомнений, что нас разыскивают сотрудники НКВД, чтобы вежливо пригласить в гости, но разыскивать не значит обнаружить, а обнаружить не означает захватить.
Мы с Женькой достаточно быстро засекли нездоровую активность в городе, резко сменили свои планы и… уединились на «фазенде». Для чего я, собственно, ее и покупал – небольшая оперативная база в некотором отдалении от города прекрасное место двойного назначения. И заныкать можно все что угодно на собственной территории, и лишние вопросы отсечь, и красивую легенду слепить, и комфортабельно укрыться, не привлекая особого внимания.
Мы были готовы к такому развитию событий. Никто из нас в жизни бы не поверил, что, получив такой громадный объем шокирующей информации, Сталин не захочет познакомиться с нами поближе, но у нас были другие планы, и проживание остатка наших жизней в подвалах Лубянки в эти планы никак не входило.
К нашему счастью, мы обнаружили наблюдателей НКВД несколько раньше, чем они нас, а так как нас вели еще и профессиональные филеры финской полиции, оторваться было достаточно проблематично. Пришлось до самого позднего вечера таскать этот необычный «хвост» по городу, благо передвигались мы на машине, и довести его до жутко дорогой гостиницы, в которой мы на трое суток сняли пару шикарных апартаментов.
Распрощались мы со своим наблюдением глубокой ночью, добрались до своего автомобиля и, не сильно торопясь, уехали в свой домик в лесу.
У нас было несколько дней для личного отдыха, и мы оторвались на рыбалке. К охоте мы с Женькой совершенно равнодушны, а вот рыбалка наша общая страсть. Причем я больше люблю поплавочную удочку, а Женька блесну, но помахав пару дней местными снастями, мы переключились на сети под руководством профессионального местного инструктора.
Кто сказал, что ловля сетями не спортивна? Поди, потягай несколько сотен килограммов в день промокших сеток, да вытряси потом из них водоросли, мелкие сосновые ветки да прочий мусор. А какой кайф держать бьющегося в твоих руках пятикилограммового лосося! И какой кайф наблюдать за тупорылыми полицейскими наблюдателями, неумело прячущимися в прибрежных скалах! Они, правда, потом нашего рыболовного инструктора завербовали и слегонца расслабились.
В общем, в месте своего проживания мы постоянно были под присмотром полиции.
Несколько дней нас вели достаточно плотно, а затем стали перехватывать у самого города – через два дня на третий мы ездили в столицу немного расслабиться, приучая наших наблюдателей к периодичности наших поездок. Пришлось привнести в этот мир еще одну небольшую новинку – задние стекла нашей машины были тщательно затянуты плотными занавесками. Так что понять, сколько на заднем сиденье находится человек, не удавалось никому.
За рулем нашего автомобиля всегда находился Шарль – его не знали в лицо сотрудники НКВД, разыскивающие нас, а мы с Женькой обычно сидели на заднем сиденье. Побухав в отдельном кабинете шикарного ресторана, мы отправлялись обратно на «фазенду» – шестьдесят три километра не расстояние для бешеных немцев, коими нас считали наблюдатели из финской охранки. Их автомобиль постоянно нас сопровождал. Вот только из ресторана мы выходили вдвоем, а до дома я обычно доезжал один. Шарль не в счет. Периодически Женька соскакивал в пригороде и занимался нашими общими делами, а мы с Шарлем, доехав до дома, изображали бурную домашнюю деятельность.
Приблизительно через неделю нашей рыболовно-разгульной жизни испортилась погода. Подул сильный ветер и на нашем озере поднялись неслабые волны. Сидеть в доме было откровенно скучно, в столицу Финляндии ехать несколько влом, и мы, предупредив нашего любознательного сторожа, поехали кататься по окрестностям.