На боевых и стрелковых площадках раздвинулись щитоносцы и копейщики. Лучники и арбалетчики отступили назад. Посторонились команды метательных машин.
Из-за крепостных зубцов к широким проемам воины выдвигали массивные многозарядные короба и выносили легкие корзины с огненными стрелами. И вот уже в руках стрелков дымятся факелы, а пучки хоцзян направлены на приближающихся всадников.
Те пока не стреляют. Кочевники не добрались еще достаточно близко.
Однако огненные стрелы летят дальше обычных и разят сильнее. Правда, бьют не так точно. Но если их толкает вперед не только сила сгорающего ингредиента огня хуо-яо, но и сила магии, хоцзян становятся страшным оружием…
Чжао-цзы решил использовать чары сразу. Да, нанеся удар первым, он приоткроет возможности своей боевой магии и потратит часть своей силы. Но зато сомнет первый натиск и уничтожит немало вражеских воинов. Это будет достойный обмен. В конце концов, израсходованную магическую силу можно восстановить с помощью Стены и Костей Яньвана. А вот где взять новых людей и как восполнить поредевшие ряды?
Чжао-цзы не стал зажигать волшбой тысячи фитилей. Для этого необходимо видеть все стрелометные установки сразу. Иначе можно ошибиться. А малейшая ошибка в таких делах обходится слишком дорого. Взрывы на боевых площадках ему не нужны.
Пусть хоцзян выпустят его воины, а он сделает все остальное.
Чжао-цзы раскинул руки в стороны.
– Залп! – приказал Чжао-цзы.
И выплюнул первое заклинание.
– Залп! Залп! Залп! – разнеслась по Стене команда, подхваченная десятками глоток. Командиры повторили приказ Чжао-цзы. Склонились факелы в руках факельщиков. Огонь коснулся фитилей.
Второе заклинание…
Шумные всполохи пламени. Сотни стрел, устремившиеся навстречу вражеской коннице. от Стены за огненными стрелами потянулись длинные дымные хвосты.
Чжао-цзы чувствовал сейчас каждый след каждой стрелы.
Третье заклинание…
Он скручивал растрепанные дымные волокна в тугие канаты, не давая им рассеиваться. Он управлял дымом, а через дым – стрелами-хоцзян.
Бельгутай скакал в первой сотне и видел всё.
Татарские лучники еще не успели натянуть тетивы тугих луков-номо, когда между крепостными зубцами полыхнули яркие огоньки. Густой белый дым окутал верхние ярусы стен и башен.
Тучи ханьских стрел, подгоняемых гудящим дымным пламенем и, видимо, не только им, преодолели расстояние, недоступное стреле, пущенной из обычного лука. Огненный рой обрушился на атакующих.
Стрелы ханьцев с шипением, свистом и воем заметались между всадниками, сбивая из седел людей и валя с ног лошадей.
Противник использовал то же оружие, которым обстрелял колдовскую Тропу урусского коназа-шамана. Только на этот раз огненных стрел было больше. Много больше.
Начали рваться заряды, привязанные к древкам. Всполохи пламени и снопы искр обжигали и слепили. Перепуганные кони шарахались в стороны, скидывая и затаптывая седоков. Несколько десятков всадников повернули назад. Однако вырваться из разверзшегося ада удалось не всем.
Огненные стрелы, связанные с Длинной Стеной четким следом, все кружились и кружились, плетя замысловатые дымные петли и зигзаги, которые не спешили рассеиваться.
А потом…
«Колдовство!» – понял Бельгутай. Вот это – точно колдовство!
Сотканные из дыма и зависшие над землей силки, как выяснилось, держали оплетенную добычу крепче стальной проволоки. Дымные кольца начинали затягиваться.
Брошенную к Стене конницу словно опутывали тысячи ремней. Опутывали, давили. Раздирали.
Бельгутай видел, как стягивающиеся дымные полосы проходят сквозь людей и коней и как дым половинит их. Против таких чар не помогали ни щиты, ни латы. Переплетения дыма, скрученного в темные упругие жгуты, рвали на части всадников и обезумевших лошадей. Одна петля захватила его самого вместе с десятком других конных стрелков. Петля становилась уже. Крики вокруг – громче. Люди и лошади в панике сбивались в кучу.
Кто-то, взмахнув плетью, звонко стеганул по конскому крупу и попытался выскочить из ловушки. Не смог: дымный шлейф отсек жеребцу передние ноги. Конь рухнул наземь. Упавшему всаднику отрезало голову и обе руки.
Кто-то скатившись с седла, попытался пролезть под колышущейся петлей. Тоже не вышло: изогнувшаяся книзу дымная полоса срезала бедолаге шлем и полчерепа.
Бельгутай вырвал из ножен саблю, рубанул по дымному узлу. Какое там! Крепкий дамасский клинок переломился надвое.
Глава 5
– Коназ! – яростно прорычал Огадай. – Мои воины! Они же там… сейчас…
«Погибнут!» – мысленно закончил за хана Тимофей. Да, было похоже на то. Очень похоже было. Тимофей покосился на князя.
Угрим не слышал и не видел никого. Губы князя шевелились. Руки медленно-медленно поднимались. А после – резко, с силой ударили по воздуху, словно разрывая невидимую паутину.
Нет – видимую! Тимофей увидел, как княжеская волшба рвет дымные следы, протянувшиеся от Стены к конным лучникам. Ханьские стрелы, мечущиеся между всадниками, враз потеряли силу. Огненные стрелы разлетелись в стороны, взмыли в небо, воткнулись в землю. Губительная дымная сеть, сплетенная вражескими чарами, поплыла, смешалась и рассеялась под порывами ветра безобидными клубами.
– Пусть отходят, – спокойно приказал Угрим.
Огадай прокричал команду сигнальщикам. Снова ударили барабаны и взвыли трубы.
Потрепанная татарская конница отхлынула назад, так и не приблизившись к Стене и не выпустив ни одной стрелы. Однако Угрим вовсе не выглядел расстроенным. Скорее, наоборот. Видимо, князь узнал о своем противнике нечто новое, что стоило потерянных жизней. С точки зрения князя – стоило…
После неудачного конного наскока Угрим послал к Стене латинянскую пехоту. Не всю, конечно, лишь малую ее часть. И все же зрелище впечатляло.
На Стену, сложенную из камня и утрамбованной глины, двинулась стена осадных щитов. Ровный строй щитоносцев, копейщиков, арбалетчиков и латников наступал медленно, но неумолимо. Следом шли спешившиеся рыцари. Кнехты и челядь несли лестницы.
Угрим что-то пробормотал и простер руки над выдвигающимися отрядами – то ли творя над ними магическую защиту, то ли вдохновляя воинов. Скорее, все же второе. Вряд ли чем-то иным можно было объяснить решимость и хладнокровие пехотинцев уже видевших, что случилось с конным авангардом.
На этот раз Угрим знал, как следует поступить, когда ханьцы вновь попытались нанести удар огненными стрелами. Едва на Стене задымились факелы и сверкнули первые вспышки, князь выплюнул краткое заклинание и сотворил магический знак. Быстро и резко, словно вырубая в воздухе незамысловатую фигуру, Угрим взмахнул руками.
Видимо, княжеская волшба поставила мощный колдовской щит перед сорвавшимся огненным роем. Часть ханьских «пчелок», вырвавшихся из сот, наткнулась на невидимую преграду и разлетелась вдоль Стены, часть была отброшена назад, на Стену и за нее.
На башнях и стенных пролетах заплясали, разбрызгивая искры и пламя, огненные птахи. Загремели взрывы. С боевых площадок посыпались дымящиеся обломки и изувеченные человеческие тела. По переходным галереям заметались люди.
Верхние ярусы окутал дым.
Вот так! Громовой порошок – коварное оружие. Он может причинять вред не только врагу. Тимофей заметил улыбку, скользнувшую по губам Угрима. Князь был доволен.
До пехотных рядов латинян долетело лишь пара десятков огненных стрел. И это не шло ни в какое сравнение с тем огненным дождем, который в прошлый раз обрушился на татарскую конницу.
Вражеские стрелы раскололи несколько павез и, пробив бреши в плотном строю пехоты, закружились было искрящимися смертоносными смерчами. Но Угрим перерубил дымные хвосты и вбил ханьские стрелы в землю прежде, чем те успели нанести серьезный урон.
Да и вражескому магу, похоже, было уже не до стрел.
Пока защитники во главе со своим колдуном тушили огонь на Стене, латинянская пехота беспрепятственно прошла половину пути. Пехота продвинулась даже дальше, чем это смогла сделать конница.
Потом начались проблемы…
На этот раз противник все-таки сумел его переиграть! Сила вражеского заклинания, время и место его действия были тщательно просчитаны. Незримый щит, которым обычно маги прикрываются сами, неожиданно был поставлен перед самой Стеной в самый нужный момент. То есть в самый неподходящий, с точки зрения Чжао-цзы.
В момент залпа.
Это произошло уже после того, как огненные стрелы были выпущены, но еще до того, как Чжао-цзы обрел над ними полную власть.
Вражеская магия остановила и отшвырнула почти все стрелы назад к Стене. Горящие хоцзян превратили в ад две башни и два стенных пролета. Сам Чжао-цзы спасся от огненного града, лишь возведя защитный барьер над своей башней. Другим защитникам, попавшим под собственные стрелы, повезло меньше.
Огонь добрался до связок неиспользованных хоцзян и снарядов с громовым порошком хуо-яо. Прогремевшие взрывы разбросали воинов, разбили стрелометные установки и повредили несколько камнеметов. Начался пожар.
К счастью, противник не успевал воспользоваться возникшим хаосом, и Чжао-цзы принялся наводить порядок на Стене.
Вычерченные в воздухе колдовские знаки пригнули и сбили пламя. Краткое, грубое, но действенное заклинание незримой метлой прошлось по пострадавшему участку, сметая все на своем пути. Простенькая, но эффективная волшба очистила боевые площадки и переходные галереи от огня, трупов и дымящихся обломков.
Еще одно заклинание – заклинание перемещения – стянуло с соседних пролетов на освободившееся пространство людей и неповрежденные метательные машины.
На хоцзян Чжао-цзы больше не полагался. Теперь он сделал ставку на обычные стрелометы и камнеметы. За их снарядами проще уследить и полетом этих снарядов легче управлять.
Не прошло и пары минут, а прислуга уже натягивала тугие, толстые и снабженные широкими кожаными карманами тетивы «ковшовых» самострелов дау-цзы-ну – грозных «устрашителей границ» и «усмирителей варваров», что выпускают за один раз по десятку и более длинных, как копья, стрел.