Изгибались дугой метательные пращевые шесты цзе-чу. Скрипели на прочных опорных столбах «вихревые камнеметы» сюань-фэн-пао и «ураганы» хшуань-фэнг, натяжные канаты которых тянули десятки рук. Суетилась люди вокруг «орудий-лягушек» таньцзы-пао и «орудий-тигров» ху-дунь-пао. Внизу под Стеной поднимались противовесы гигантских машин Западного края сьюи-пао.
Команды метательщиков готовили каменные и глиняные снаряды, керамические горшки с зажигательной смесью, «огненных ястребов» с бамбуковыми хвостами и железными клювами и «черных драконов», оставляющих в небе густой дымный след.
На башни и боевые площадки прислуга поднимала железные огненные снаряды тэ-хо-пао в плетеных корзинах. По два-три человека подкатывали к пращам самых больших и мощных орудий неподъемные «шары потрясающего небеса грома» чжэн-тань-лэй. С особой осторожностью возле камнеметов складывали щетинившиеся шипами огненные колючки хо-ци-ли и снаряды с ядовитым дымом ду-яо-янь-цю.
Воины подносили к большим крепостным арбалетам связки тяжелых «ковшовых стрел» дай-цзы-цзян и легких «летящих, подобно галкам» ханья-цзян.
Вместо погибших и искалеченных стрелков Чжао-цзы поставил возле бойниц новых лучников и арбалетчиков, вооруженных тяжелыми самострелами шэн-би-гун и легкими скорострельными арбалетами чи-ко-ну.
Приготовления были закончены вовремя: вражеская пехота уже подошла довольно близко. Достать ее теперь не составит большого труда.
– Камнеметы! Залп! – приказал Чжао-цзы, выписывая над головой колдовские пассы. – Стрелки! Приготовиться!
– Залп! Залп! Залп! – подхватили начальники прислуги при метательных машинах.
– Гто-о-о-овсь! – протянули командиры лучников и арбалетчиков.
Противник больше не использовал огненные стрелы. Но легче от этого не стало. Ханьцы ударили по латинянской пехоте из крепостных пороков. Огромные самострелы и катапульты метали пудовые камни и целые пучки длинных стрел. Еще более мощные машины, которых даже не было видно с вершины песчаного холма, пускали снаряды через Стену. Эти били вслепую, но, видимо, их ядра направлял в цель ханьский колдун.
Угрим сумел остановить не все снаряды. Каменные ядра проламывали в глубоком построении пехоты целые просеки. Тяжелые стрелы разбивали в щепки осадные щиты и пронзали по несколько человек, укрывавшихся за ними.
Хуже того: в воздухе закувыркались дымящиеся шары, горшки и свертки. Чем они были начинены?! Этого, наверное, лучше не знать.
Магия князя-волхва защитила воинов Феодорлиха от большей части огненных снарядов. В воздухе загремели взрывы и полыхнули дымные вспышки. Снаряды раскалывались на куски в полете, осколки сыпались на песок и торчащие перед Стеной колья.
Три или четыре дымящихся шара взорвались над самым гребнем Стены. Раскрошили защитные зубцы, засыпали защитников огнем и осколками, накрыли боевые площадки густой дымной пеленой.
Но несколько ядер все же обрушилось на головы пехотинцев.
Взрывы разметали людей, как сухую солому. В столбах дыма и пыли изувеченные тела подбросило выше знамен и копейных наконечников. Разлетелись в стороны обломки разбитых лестниц и павез. Вспыхнуло пламя, сжигая заживо десятки людей. Белый едкий дым, напитанный ядами и сухой известковой взвесью, слепил и душил воинов.
Плотный строй латинян разомкнулся. По разломам тут же ударили ханьские стрелки. Не надеясь на огненные стрелы, они выпустили обычные. Но как выпустили! И в каком количестве! Луки и арбалеты били залпами со Стены и из-за Стены.
Тысячи стрел взвились в воздух и устремились к распавшемуся строю. Судя по всему, эти стрелы тоже направлял бесерменский колдун. А бесерменская магия придала им дополнительную силу.
Творя волшбу, Угрим яростно размахивал руками. Князь сбивал и отклонял вражеские стрелы и арбалетные болты от латинянской пехоты. Сотни стрел натыкались на размазанную по воздуху защитную магию, ломались и отлетали в сторону. Но десятки все же достигали цели.
Оперенный гнус был упрям и настойчив. Враг не жалел стрел. Залп следовал за залпом. Ханьские лучники действовали слаженно и проворно. Маленькие диковинные самострелы в руках желтолицых арбалетчиков на Стене били почти так же быстро, как луки. И десятки стрел, прорвавшихся-таки сквозь магическую защиту Угрима, становились сотнями, тысячами…
Расстояние уже позволяло вести ответную стрельбу. По Стене ударили генуэзские стрелки и английские лучники. Заработали тяжелые немецкие и легкие швейцарские арбалеты. Угрим, как мог, помогал латинянским стрелкам. Но большая часть выпущенных ими стрел либо вязла в колдовском щите желтолицего мага, либо отскакивала от кладки Стены. Лишь немногие валили защитников, появлявшихся между зубцами заборала.
Увы, в скорострельности с ханьцами могли состязаться разве что татары. Но татарских лучников среди штурмующих не было, и в затягивающейся перестрелке обороняющиеся явно превосходили атакующих.
Утыканные ханьскими стрелами павезы становились все тяжелее, передвигать их было все труднее. Воины, не успевающие укрыться за осадными щитами, падали, пронзенные несколькими стрелами сразу.
Наверное, пехота могла бы добраться до Стены. Если бы двигалась чуть быстрее. И если бы не несла таких потерь. А так…
Тимофей видел, как нервничает Феодорлих. Было ясно: латинянская пехота гибнет без толку.
– Возвращайте своих людей, ваше величество, – наконец, заговорил Угрим. – Пусть оставят лестницы там, куда смогли донести, а сами отходят.
Феодорлих дал знак трубачам. Вой боевых рогов разнесся над равниной. Поломанный и поредевший строй латинян попятился назад, оставляя на песке брошенные лестницы, разбитые повезы и сотни трупов.
Однако штурм на этом не закончился.
– Хан? – князь повернулся к Огадаю. – Готова ли вторая волна?
Огадай молча кивнул.
– Тогда самое время. Пусть выступает.
Хан взмахнул рукой, отдавая безмолвный приказ. Опять громыхнул большой барабан в ханской ставке. Дернулись сигнальные бунчуки.
Огибая с флангов пехотный строй, к Длинной Стене снова устремилась конница Огадая. Понятно… Тимофей покосился на князя. Угрим избрал тактику непрерывного штурма, которую татары часто использовали при взятии крепостей. Очень действенная, кстати, тактика. Вовремя выводя из боя уставшие и обескровленные отряды и бросая на штурм свежие силы, можно было истощить и сломить даже самого стойкого противника.
Если, конечно, хватит людей…
Угрим людей не жалел. Не жалел, впрочем, князь и собственных сил. Он колдовал над Черными Костьми без передыху. Княжеская магия вдохновляла и защищала атакующие отряды.
– Гху-у-ура-а-ах!!!
Завывающая словно тысяча демонов татарская конница неслась по равнине уже не сплошным валом, а редким рассыпанным строем. Всадники, скакавшие в задних рядах, тянули на арканах штурмовые лестницы. Умно! Так доставить лестницы к Стене будет быстрее и проще.
Обороняющиеся по-прежнему не решались использовать огненные стрелы. Горький опыт – хороший учитель. Хотя, может быть, у них попросту не осталось уцелевших стрелометов.
Пороки не причинили большого вреда рассеянным по равнине всадникам. А навстречу туче стрел, которыми встретила их Стена, кочевники выпустили свою тучу.
На этот раз татарской коннице удалось прорваться почти к самой Стене. Но только почти.
Вражеская кавалерия подступила слишком близко. На Стену сыпался град длинных оперенных стрел. Чжао-цзы отклонял большую их часть, но остальные, подстегнутые чужим колдовством, все же проходили сквозь защитные чары. На боевых площадках появились десятки раненых и убитых.
Пришло время более действенной магии.
Его самого от стрел берегла колдовская защита: на этот счет можно было не волноваться. Перегнувшись через проем между башенными зубцами, Чжао-цзы простер руки вниз.
Незримый поток, хлынувший с кончиков его пальцев, ударил в песок и, не подняв ни пылинки, прочертил ровную борозду. Неглубокую, почти незаметную глазу.
Сразу же за первой бороздкой появилась вторая.
За второй – третья.
После – четвертая.
Всего девять неприметных царапин. И…
Чжао-цзы согнул мизинец на правой руке.
…и еще одна, соединившая их вместе.
Всего десять линий – по количеству пальцев.
Пальцы Чжао-цзы шевельнулись. Прямые линии на песке начали извиваться подобно волнам. Одна волна пересекала девять других, придавая им еще больший изгиб.
Черные Кости Яньвана и сила Великой Стены пробуждали песок у подножия кладки. Стекавшие сверху чары разжижали и размывали его, словно проточные воды.
Чжао-цзы снова пошевелил пальцами, бормоча заклинания и мешая песок с магией. Как дети мешают грязь. Как строители замешивают глину.
От начертанных линией пошло слабое волнение…
Шевельнулись, проседая, колья защитных рогаток под Стеной.
А пару мгновений спустя первые вражеские всадники достигли неприметной границы расширяющегося рва.
И песок под ними разошелся.
Крысий потрох! Тимофей в ужасе смотрел на происходящее.
Твердь под копытами татарских лошадей обратилась в зыбучие пески. Даже нет – в текучие. Первые ряды всадников на полном скаку угодили в ловушку.
Кони, подняв фонтаны сухих брызг, сразу ухнули по брюхо, еще миг спустя из вязкого песка торчали только конские морды, а еще через мгновение несчастные животные вовсе скрылись из виду. Люди барахтались чуть дольше, но и они тоже тонули в песке, как в воде.
Песчаная топь стремительно разрасталась, заглатывая все новые и новые жертвы. Из-под Стены доносились отчаянные крики хоронимых заживо людей и дикое лошадиное ржание. Всадники из задних рядов обрезали арканы, бросали привязанные к седлам лестницы и поворачивали коней.
– Коназ! – Тимофей чуть не оглох от крика Огадая. – Сделай что-нибудь!
Угрим даже не повернулся к хану. Угрим уже делал, что мог. Шептал заклинание и круговым движением рук приглаживал и трамбовал на расстоянии предательские пески. Но князь опаздывал.