[46].
Благодаря такому построению, копья, украшенные конскими хвостами, шелковыми кисточками и бахромой, образовывали сплошную преграду, прорваться через которую не будет просто ни коннице, ни пехоте.
Впрочем, плотный строй латников щетинился не только копьями и пиками. Среди копейщиков были также расставлены воины, вооруженные длинными боевыми крюками-серпами гэ и да-дао – большими саблями на копейных древках. Таким оружием удобно рубить ноги вражеским лошадям и головы всадникам. У многих бойцов имелись также массивные топоры-фу и длинные «мечи, носимые на поясе» яо-дао. С клинков, наконечников, крюков и лезвий были сняты ножны и защитные накладки из кожи и дерева. Солнечные лучи весело поблескивали на обнаженной стали.
За щитоносцами и латниками выстроились стрелки. В основном они были вооружены луками гунн с двойным изгибом и легкими скорострельными арбалетами чи-ко-ну, особенно удобными в ближнем бою. В самом тылу стояла небольшая группа воинов с «копьями яростного огня», снаряженными громовым порошком хуо-яо и с переносными корзинами, набитыми легкими огненными стрелами – хоцзян.
В стороне ждала своего часа немногочисленная конница. Ханьские армии никогда не были сильны кавалерией. Но всадники, вооруженные копьями цян, крюкастыми гэ, изогнутыми мечами дао и секирами кван-до на крепких длинных рукоятях, тоже примут участие в вылазке. Только не сразу. Позже. Когда в этом возникнет необходимость. Ну а пока…
Под градом стрел противник уже придвинулся к Стене вплотную и начал подтаскивать лестницы. Первая вспыхнула, едва коснувшись кладки. Но на остальные вражеский маг наложил защитные заклятия, и вот…
Одна лестница коснулась зубчатого гребня. Привалилась к кладке вторая. Между каменных зубцов показалась третья…
А от темного холма идет вязкая и густая как мед волна чужой магии. Похоже, вражеский колдун избрал новую тактику. Он теперь не помогает своим воинам и не защищает их. Вместо этого он пытается сковать силу Чжоа-цзы. Чтобы ничто не могло помешать штурму.
Он тоже делает ставку на мечи и копья.
Что ж, да будет так! Пора начинать вылазку. Прямо сейчас. Пока не поздно.
Чжао-цзы произнес заклинание. Колдовским пассом раздвинул мрак Диюйя, пропитывавший Великую Стену изнутри. И дал знак воинам внизу.
Первая шеренга шагнула к Стене.
Какой-то немец все же опередил его. Германец первым вскочил на приставленную к Стене лестницу и, забросив щит на спину, быстро полез вверх.
Бельгутай тоже поставил ногу на перекладину, рванул из ножен саблю. На новом дамасском клинке, ничем не уступающем тому, что был сломан во время прошлой атаки, блеснуло солнце. Но…
Но не только на нем. Впереди, перед глазами, прямо в каменной кладке тоже холодно сверкнула заточенная сталь.
Что это?! Откуда?!
Бельгутай в изумлении замер на месте.
Листовидный копейный наконечник. Бахрома из плетеных разноцветных шнуров, качнувшаяся под заточенной сталью. И еще одно копье, украшенное пышным шелковым бунчуком. И еще одно. И железный клюв, насаженный на деревянное древко. И еще пара таких же. И длинное изогнутое лезвие на толстой рукояти…
Целый пучок копий, широких тесаков и плоских, острых, похожих на загнутые кинжалы крючьев вырос из Стены и с сухим стуком ударил в лестницу.
Лестница вздрогнула.
Два копья сбили немецкого рыцаря, опередившего Бельгутая и уже успевшего подняться на высоту человеческого роста. Крюк на длинном древке, заточенный с внутренней стороны подобно серпу, зацепил за шею и срезал голову кнехту, поддерживавшему лестницу для своего господина.
Тяжелое лезвие саблевидной алебарды разрубило перекладину под ногой Бельгутая.
Он соскочил на землю. Вовремя: по наплечнику скользнул копейный наконечник. Острый загнутый клюв едва не сорвал шлем.
Все произошло слишком неожиданно. И происходящее было непонятным и необъяснимым. Нижний ярус Стены, в котором нет ни единой бойницы, ни дырочки, ни трещинки, вдруг ощетинился частоколом копий, пик, крюкастых боевых молотов и алебард. Они появились справа, слева. Отовсюду… Они отталкивали приставленные к Стене лестницы, кололи, рубили и срезали толпившихся у лестниц людей.
Пригнувшись, Бельгутай скользнул под древками. Привалился к кладке. Чтобы удержаться на ногах, схватился за подвернувшийся под руку выступ.
Выступ шевельнулся, подался вперед. Обратился в…
Щит!
Большой – почти в человеческий рост – прямоугольный щит выдвинулся из Стены. И не один! Вслед за частоколом из копий и алебард показался целый ряд таких же.
За щитом, в верхний край которого вцепилась его рука, Бельгутай увидел чешуйчатый шлем ханьского воина. И желтое лицо, перекошенное в крике.
Еще не осознавая до конца, что происходит, Бельгутай, скорее, инстинктивно, чем по велению разума рубанул через щит. Сабля ударила под шлем. Лезвие наискось рассекло выступившее из кладки лицо. Брызнула кровь.
«А ведь в стенах кровь не течет», – мелькнула нелепая мысль.
Сраженный ханец повалился обратно в кладку, из которой только что вышел.
Его место тут же занял другой воин. Из-за плеч щитоносцев снова ударили копья и алебарды. Бельгутай срубил саблей один крюкастый наконечник. Отклонил щитом другой. Увернулся от одного копья…
От второго не успел.
Удар. Сильный толчок в грудь… От верной смерти его спасли панцирные пластины и нагрудное зерцало. Но вражеское копье все же сбило Бельгутая с ног.
Он перекатился через спину назад. Снова вскочил на ноги. Отбиваясь саблей и прикрываясь щитом, попятился от Стены.
Выстоять под таким натиском было невозможно. Отступали все.
– Что это, князь? – ошарашенно пробормотал Феодорлих.
– Вылазка, – хмуро бросил Угрим.
Тимофей удивленно воззрился на князя.
– Какая вылазка, урус?! – воскликнул Огадай. – Как?! В Стене нет ворот!
Угрим вздохнул:
– Видимо, тому, кто обрел власть над этой Стеной, ворота не нужны.
Наверное, так и было. Тимофей видел, как боевые порядки ханьских воинов попросту проходили сквозь глухой стенной пролет и сразу вступали в бой. Желтолицые бесермене просачивались через толстую кладку подобно бестелесным духам.
Однако призраками они не были.
Натиск врага казался неудержимым. Повалив лестницы, ханьцы уверенно теснили утративших строй латинян и татар. Защитники Стены шли ровными шеренгами. Разившие из-за больших щитов копья с лохматыми бунчуками, диковинные клевцы на крепких ратовищах, длинные двуручные секиры без обуха, но с широкими лезвиями не знали жалости.
А из Стены выходили все новые и новые ряды.
Под дождем из стрел завязалась вязкая рукопашная схватка. Угрим вскинул руки, творя волшбу. Но и ханьский чародей не бездействовал. Он тоже колдовал.
Темный холм и башню, на которой находился вражеский маг, соединила алая пульсирующая дуга. Два мага сейчас сдерживали друг друга, предоставив своим воинам самим драться за Длинную Стену.
– Князь, нужно слать подмогу! – Феодорлих повернулся к Угриму. – Конница изменит ход битвы. Мои рыцари готовы к бою. Они разметают этих желтолицых дьяволов, как ворох старого тряпья!
– Не думаю, что это будет так просто, ваше величество, – сквозь зубы отозвался Угрим. Князь не отводил глаз от поля боя и не прекращал выводить руками магические пассы.
– Если мои нукеры ударят с фланга… – вступил в разговор Огадай.
– Ударят, – невежливо оборвал его князь. – Непременно ударят, хан. Но только тогда, когда придет время.
– Почему ты медлишь, урус?! – вскипел Огадай. – Почему позволяешь напрасно гибнуть нашим людям?
– Их смерть не напрасна, – возразил Угрим, но, как показалось Тимофею, не был услышан.
– Почему не бросаешь в бой новые отряды? – заводился Огадай. – У нас еще полно сил! И сейчас самый подходящий момент для того, чтобы…
– Не самый, – холодно отрезал Угрим. – Чем больше народу выйдет из-за Стены, тем меньше вернется обратно. Это нам только на руку. И прежде чем вводить в бой резервы, я хочу знать, что предпримет враг. Подождем еще… Под Стеной пока достаточно воинов, чтобы измотать ханьцев.
Тимофей молча наблюдал за происходящим. Очень хотелось бы верить в правоту князя.
Жестокая сеча продолжалась. Выдвинувшийся вперед и растянувшийся в две линии строй генуэзских щитоносцев и фламандских копейщиков попытался остановить противника. Но смог лишь ненадолго задержать его. Живая преграда оказалась хлипкой и ненадежной.
Крюкастые клевцы обрушились сверху, через щиты, проламывая латинянские шлемы. Ударили под щиты, словно серпы жнецов. Прошлись понизу, цепляя щитоносцев за ноги заточенной внутренней стороной крюков. Подрезая сухожилия. Опрокидывая неповоротливых латников на спину…
Стена латинянских щитов распалась. В образовавшиеся бреши вонзились копья и пики. Ханьские алебарды, напоминавшие широкие палаши на толстых ратовищах, поднимались и опускались. И рубили, рубили… Копья, руки, головы…
Защитники Стены вскоре смяли сопротивление генуэзцев и фламандцев. Продвинулись дальше. Однако время было потеряно. Первый натиск ханьцев ослаб. Первый шок прошел. Из задних рядов подтягивались швейцарцы, на ходу выстраивая плотный квадратный строй. «Как же он у них называется? Ах да – баталия!» – вспомнил Тимофей.
Отступившие и перегруппировавшиеся ханские нукеры прикрыли союзников по флангам. К швейцарско-татарскому ядру подтягивались и другие отряды штурмующих.
Ряды ханьцев прогнулись, замедлили движение…
По ясному небу протянулась горбатым мостом широкая полоса цвета крови. Потоки магической энергии волнами перекатывались над головами сражающихся, не касаясь их, не помогая и не препятствуя. Пока два колдуна мерялись силами, воины под Длинной Стеной занимались своим грязным делом.
Бельгутай бился в авангарде – впереди и чуть правее от высоких жилистых горцев с Запада. Выстроенные живым квадратом, ощетинившиеся пиками и алебардами на длинных рукоятях, привычные к пешему строю, они под ритмичный стук небольших походных барабанов, слаженно выдвигались навстречу ханьцам.