Тимофей перевел речь князя на татарский.
Бельгутай кивнул в знак согласия. Полоснул ненавидящим взглядом по ханьской Стене.
Угрим отошел в сторону – к склону темного холма. Тимофей заметил слабую улыбку, скользнувшую по губам князя.
– Княже, – тихонько позвал он. – Ты ведь специально позволил ханьцам увезти Огадая и Феодорлиха, да?
– С чего ты взял? – А улыбка все не сходит с уст Угрима.
С чего он взял? Что ж… Он стоял рядом и наблюдал за князем в тот момент, когда колдовской вихрь втягивал свою добычу на Темную Тропу. И он заметил… По крайней мере, ему так почудилось…
– Мне показалось, ты промедлил с последним ударом.
– Показалось? – вполголоса переспросил князь. – Ты настолько силен в боевой волшбе, чтобы верить своим глазам и ощущениям?
Ни упрека, ни недовольства в его тоне слышно не было. Но это могло быть обманчивое впечатление.
Тимофей прикусил губу. Нет, он, конечно, не настолько силен в магии, чтобы, полагаясь только на свои чувства, судить о подобных вещах. Зато он уже достаточно времени провел возле сильного мага.
Несколько мгновений они молчали. Потом Угрим заговорил снова.
– Там были Огадай и Феодорлих, – тихо произнес князь. – Моя волшба могла их убить.
– Думаешь, они сейчас живы, княже?
– Не знаю, – пожал плечами князь. – Но я не хочу, чтобы меня считали виновным в их смерти.
Угрим огляделся вокруг.
– Мне не нужно, чтобы татары и латиняне меня возненавидели. Будет лучше, если воины хана и императора обратят свой гнев против моего врага. Так мы скорее возьмем Стену.
Тимофей промолчал. Вот ведь крысий потрох, а! Угрим во всем умеет находить выгоду. Порой это начинало пугать.
– К тому же, – снова улыбнулся князь, – я больше не нуждаюсь ни в Огадае, ни в Феодорлихе. От них сейчас больше помех, чем пользы. Ханьский колдун, сам того не ведая, оказал мне услугу, избавив меня от этих чванливых глупцов. У любого тулова должна быть одна голова, у любой рати должен быть один военачальник. Когда придет время решающей битвы, это будет особенно важно.
«Да, наверное», – вынужден был признать Тимофей. Он вспомнил недавние разногласия по поводу ночного штурма. Командовать войсками напрямую, без посредников, которым не было и не будет веры, в самом деле, удобнее и разумнее. Вот только одного Тимофей никак не мог понять.
– Зачем бесерменскому чародею понадобились Огадай и Феодорлих? – спросил он.
– Видать, зачем-то понадобились… – Угрим перестал улыбаться. Похоже, князь тоже не понимал до конца своего противника, и это беспокоило Угрима. – Причем понадобились настолько, что ханец протянул сюда Темную Тропу, напал на лагерь и пожертвовал сотнями своих воинов.
Тимофей нахмурился:
– Пожертвовал? Я полагал, вылазка нужна была бесерменам, чтобы завладеть Костьми.
– Я тоже так полагал. Вначале. Но ханьский колдун оказался не настолько глуп, чтобы с двумя магическими кристаллами всерьез пытаться захватить в открытом бою три. Он привел своих панцирников по Тропе для того лишь, чтобы отвлечь внимание от другого отряда, обошедшего наш лагерь с тыла.
Ага, обошедшего… И перебившего стражу. И растворившегося среди воинов переполошенного стана. И проникшего к ставке хана, императора и князя. И атаковавшего сзади. И пробившегося сквозь охрану из опытных латинянских рыцарей и татарских нукеров. И вырвавшего Огадая и Феодорлиха у верных телохранителей. Судя по всему, в этом отряде были лучшие воины ханьцев. А лучших воинов не посылают выполнять пустяковые задания. Хан и император – вот, что было главной целью ночной вылазки. Ну а Тропа…
– Темная Тропа позволила похитителям Огадая и Феодорлиха отступить к Стене, – продолжал князь, словно читая мысли Тимофея. – Для этого она и была нужна. Поэтому бесерменский маг так долго и упорно ее удерживал.
Угрим вздохнул.
– Уж не знаю, зачем ему потребовались хан и император, и что бесермен надеется от них выведать. Они знают мало и не принесут особой пользы. По крайней мере, от Арины ханьский колдун получит больше ценных сведений, чем от Огадая и Феодорлиха, вместе взятых.
– Если Арина захочет отвечать на его вопросы, – рассудил Тимофей.
– Да, – задумчиво кивнул Угрим. – Если захочет. Видимо, пока она не хочет. Но это, – князь снова улыбнулся. – Это для нас, скорее, хорошая новость, чем плохая.
– Коназ! – вдруг раздался сзади знакомый голос.
Угрим и Тимофей обернулись.
Неподалеку стояли татарские нойоны, темники хана, знатные имперские рыцари, князья, герцоги… Все вперемежку. Военачальники, советники и ближайшие помощники Огадая и Феодорлиха смотрели на Угрима хмуро, но без вражды.
Впереди – Бельгутай. Похоже, он являлся сейчас представителем делегации. Бельгутай говорил за всех.
– Коназ, мы ждем твоего приказа. Веди нас на Стену.
Пауза. Недолгая, впрочем.
Снова пришлось переводить. Хотя, как показалось Тимофею, князь и без того уже знал, чего от него хотят. Скорее, это нужно было тем, кто пришел к князю. Кого привел Бельгутай.
«Интересно, а как они сами-то умудрились договориться между собой?» – подумал Тимофей. Видимо, среди татар и латинян нашлись другие толмачи. А может, дело в другом: когда людям очень нужно понять друг друга и когда появляется общая цель, затмевающая все остальное, даже бывшие враги способны прийти к соглашению без помощи переводчиков и без посредства колдовских чар.
– Великий хан и германский император должны быть или освобождены, или отомщены этой ночью, – закончил Бельгутай свою краткую речь.
Тимофей перевел и эти слова.
– Видишь, Тимофей, – негромко обратился к нему Угрим, – они уже готовы выполнять мои приказы. Более того, я стану их злейшим врагом, если откажусь от командования. Мне даже не потребовалось использовать магию, чтобы подчинить себе чужих воинов.
Угрим улыбнулся.
– Забавно, правда? Огадай и Феодорлих не хотели штурмовать ханьскую Стену ночью, но кто сейчас помнит об их воле? Что ж, будем ковать железо, пока оно не остыло.
Угрим шагнул к Бельгутаю и стоявшим за его спиной военачальникам.
– Готовьте свои отряды к штурму. Сегодня в атаку пойдут все, – переводил слова князя Тимофей. И на татарский, и на немецкий.
Снова ударили барабаны, снова взвыли трубы…
– Этой ночью они будут драться особенно хорошо, – усмехнулся Угрим, глядя сверху на выстраивающиеся под темным холмом войска. – Слепая верность чужих слуг бывает очень полезна, Тимофей. Ее всегда можно использовать для достижения своих целей. Особенно, если никто этому уже не мешает.
Теперь Тимофей понимал, для чего Угрим возился с парализованным Бельгутаем. Князь разглядел пользу в татарском нойоне, не сумевшем защитить своего хана.
Из лагеря осаждающих донесся грохот барабанов и вой труб.
– Учитель! – Байши бросил тревожный взгляд за башенные зубцы. – Варвары опять готовятся к штурму.
В самом деле, под темным холмом начиналось движение.
– Пусть готовятся, – ответил Чжао-цзы. – Это неважно. Уже неважно.
«Это идет твоя смерть, колдун», – осклабился хан кочевников.
Чжао-цзы улыбнулся ему в ответ:
«Смерть подождет, – в его безмолвной речи не было волнения. – Я уж как-нибудь со смертью договорюсь. Да и мои воины сумеют ее остановить».
«Вы не сможете победить в этой битве, – император варваров смерил Чжао-цзы пренебрежительным взглядом. – У вас недостаточно сил, чтобы долго держать оборону. И если ваша проклятая Стена падет…»
«Мы все равно победим, – заверил его Чжао-цзы. – Мы – хань, мудрый, просвещенный, цивилизованный и избранный богами народ Срединной империи. А вы – презренные фань, – Чжао-цзы скривил губы, – варвары-чужеземцы, тупые дикари с окраин мира. Так за кем же будет победа?»
Император отвернулся, стиснув зубы и едва сдерживая гнев. Хан, яростно сверкнув глазами, прорычал что-то неразборчивое. Похоже, ни один из пленников не согласен был признавать себя диким варваром. Что ж, их заблуждение – это их проблема.
«Будем считать нашу беседу законченной, – объявил Чжао-цзы. – Мне еще нужно встретиться кое с кем из ваших слуг».
Настороженные взгляды. Непонимание.
«С самыми верными из них, – подсказал Чжао-цзы. – С теми, которых вы не привели сюда…»
Ага, кажется, вспыльчивый хан начал, наконец, кое-что понимать.
«Которых оставили в другом месте».
Да и одноглазый император бледнокожих варваров тоже, вон, притих и призадумался.
– Уведите их со Стены, – Чжао-цзы кивнул «демонам» на варварских вождей. – И стерегите каждого так, как стерегли бы мою жизнь.
– А что делать с этим, учитель? – Чуньси указала взглядом на пленника, связанного арканом. – Прикажешь его убить?
Надо же, он и забыл о третьем варваре!
– Нет, его убивать не нужно, Чуньси, – качнул головой Чжао-цзы. – Пока не нужно.
Раз уж судьба подарила еще одного пленника, зачем идти против мудрого провидения? К чему торопиться?
– Он нам еще пригодится.
Третьего чужеземца тоже можно было использовать. И Чжао-цзы даже знал как.
Глава 11
На этот раз западных варваров не остановили ни стрелы, ни снаряды камнеметов, ни боевая магия.
Вражеский колдун прикрывал свои войска невидимым щитом и пытался – безуспешно пока, впрочем, дотянуться до Чжао-цзы. Чжао-цзы тоже защищался и нападал. От противодействующих друг другу заклинаний и сталкивающихся магических волн над Стеной и перед ней пылал воздух.
Колдовской огонь и пламя зажигательных смесей, перебрасываемых за Стену, освещали передовые вражеские отряды. Из задних рядов штурмующие снова подтаскивали лестницы. Неприятельские стрелы сыпались нескончаемым дождем, и Чжао-цзы не успевал останавливать и отклонять их все.
Противник наступал, не ломая строя, ощетинившись копьями и прикрывшись щитами. Видимо, наученные горьким опытом варвары ожидали очередной вылазки из Стены и были готовы с ходу вдавить ее защитников обратно в кладку.