Тимофей слушал, не зная, верить услышанному или нет. А впрочем, какой смысл Кощею его обманывать. Сейчас – какой?
– Та малость, которая едва-едва пробивалась сквозь кристалл в горбу Угрима, – слишком тонкая материя для человеческого восприятия. Вашим магам это трудно распознать. Даже твой князь не почувствовал, что начал следовать не своей, а чужой воле. Даже чародейка, делившая с ним ложе, ничего не заподозрила.
«Тебе здорово повезло, тварь!» – с тоской подумал Тимофей.
– Дело не в везении, – ничуть не смутился Кощей. Да, он определенно читал его мысли. Причем без видимых усилий. Наверняка навья тварь могла бы и мысленно отвечать Тимофею. Но после вынужденного длительного молчания ей, похоже, просто нравилось говорить вслух. – Случившееся, должно было произойти рано или поздно.
Кощей бросил осколок прозрачного саркофага к ногам Тимофея. Это был крупный граненый кусок, похожий на обломок разбитой чаши. На гладкой поверхности проступали прихотливый матовый росчерк и завиток. Каждый кристалл-саркофаг был помечен такими вот колдовскими знаками – древними письменами, которые прочел, которым поверил и которым доверился Угрим.
«Должно было произойти? – Тимофей не отводил глаз от фрагмента расколотой надписи. – Значит, эти кристаллы не способны были дать собравшему их человеку ни бессмертия, ни могущества. И все, что было написано на них – обман?»
– Никакого обмана, – усмехнулся ему Кощей. – Вспомни, что было написано…
Что ж, Тимофей хорошо помнил это. Все, до последней буквицы. Он зажмурил глаза. Магическая надпись, открытая ему князем, вновь полыхала перед мысленным взором.
«В твоих руках – шестая часть Силы. Знай: единение частей целого есть начало вечной жизни и вечной власти». Вот как читалась та лживая надпись! Вот что показал ему князь.
– Твой князь ошибался, – скрипуче хохотнул Кощей. – И тебя тоже ввел в заблуждение. Изначально предупреждение на кристаллах читалась иначе.
Тимофей открыл глаза.
«Предупреждение? – не понял он. – Какое еще предупреждение? О чем? Ничего такого не было!»
– Было, – отрезал Кощей. – Сначала – было. Но в том послании, которое тебе показали, недостает первого и последнего слова.
Тимофей был сбит с толку.
«Но что же тогда… что было тогда написано в самом начале?!» – мысленно спросил он.
– Закрой глаза, – велел Кощей. – Смотри. Читай.
Тимофей снова прикрыл глаза. И почти сразу же увидел. Ту же надпись. И – немного другую. Дополненную. Всего лишь двумя словами.
«БОЙСЯ! В твоих руках – шестая часть Силы. Знай: единение частей целого есть начало вечной жизни и вечной власти НЕУПОКОЕННОГО».
Ах, вот оно, значит, как! Тимофей открыл глаза. Чего теперь-то жмуриться?
Кощей продолжал:
– Мне оказалось не под силу изменить начертанное, но стереть два слова я все же смог. Только два. Но – на каждом из шести кристаллов.
«На каждом? Но как?!»
– Части целого никогда не разъединяются полностью. Между ними всегда остается связь. Ты не знаешь многих законов мироздания и магических законов. Тебе этого не понять.
Невероятно! Тимофей подозревал, конечно, о том, что Черные Кости как-то связаны друг с другом. Да что там подозревал – он знал это. Но чтобы Кости были связаны настолько… Чтобы отделенная от тела голова Кощея стирала магические символы с поверхности всех шести кристаллов? Кто бы мог подумать!
– Ненужные слова исчезли со всех саркофагов, потому что их наносили одними и теми же заклинаниями, а я пробивал в заклинаниях одни и те же прорехи. Протирал, вернее…
Кощей издал звук, похожий на человеческий вздох. Впрочем, полностью Тимофей в этом уверен не был.
– Чтобы начертать предостережение, была использована сильная магия. Очень сильная. Для этого была смешана моя и чужая сила. Так что сам я, в одиночку, никогда не смог бы уничтожить или изменить надпись. Но, к счастью… к моему счастью, предупреждение не остановило тех, кто жаждал большего, чем им дано. Такие среди вас были и будут всегда. Неразумные маги надеялись, что, взяв немногое из запретного источника, они не навлекут большой беды. А, может быть, они полагали, что если большая беда и придет, то это будет не скоро, и беда обрушится не на их головы. И они брали. Понемногу. Но часто. А потом, пообвыкшись и ощутив безнаказанность – больше. И еще чаще.
Люди пользовались моим могуществом, иссушая мою плоть. Они воровали мою магию и растрачивали ее на свои смешные нужды. Но всякий раз, когда кто-либо извлекал из саркофагов часть моей силы, я успевал стереть часть написанного. Незаметную, малую часть, и лишь в тех местах, в которых считал нужными. Я убирал то, что могло насторожить осторожных. Уходившая из меня сила уносила кусочек запретной надписи. Это была долгая и кропотливая работа. Я стирал медленно. По точке, по черточке. На каждый знак уходило по веку, и не по одному. Но долго – это ведь не значит вечно.
Кощей усмехнулся:
– За тысячи лет я смог убрать лишь два слова. Но большего и не потребовалось. Как видишь.
Тимофей вздохнул. Он видел.
– Людская память – недолговечна, – продолжал Кощей. – Со временем первоначальный смысл надписей, сделанных на кристаллах, забылся. Появился другой – домысленный людьми. Именно его ваши мудрецы вносили в свои магические книги и открывали ученикам. Желаемое выдавалось за действительное. Это для вас – обычное дело.
Снова в тишине тронной залы раздался неприятный смешок твари.
– Вместилище дармовой силы – магической и не только – коварная и опасная вещь. У вас, людей, слишком слабая воля и неутолимая алчность. Вы всегда были и будете падки на дармовщинку. Потому даже ваши маги легко доверяются таким артефактам, – Кощей кивнул на блестящие черепки от кристаллов-саркофагов, – и попадают под их влияние. Чародей, получающий в свое полное распоряжение один из них, непременно поддается соблазну отправиться на поиски другого. А лучше – двух, а еще лучше – трех… И совсем хорошо, думает он, если удастся собрать все. Кажется, все так просто: чем больше источников силы сумеешь отыскать, тем большее могущество обретешь. И не только могущество. Как думаешь, чего не хватает могущественному чародею?
Кощей Неупокоенный ответил на свой вопрос сам.
– Бессмертия – вот чего. А тут такое… Глупые людишки и в обыденной-то жизни видят лишь то, что хотят увидеть. А уж в древних пророчествах, посланиях и предостережениях они тем более читают не то, что было написано, а то, что желают прочесть. Человеческие страсти делают слепыми и легковерными даже мудрейших из вас.
«Значит, Шестеро предостерегали нас…» – Тимофей уже привык к этому странному диалогу, когда он задает вопросы молча, а ему отвечают вслух. После стольких веков молчания, Кощей никак не мог наговориться.
– Да, шесть чародеев, открывших мне пусть в этот мир, а после сумевших меня перехитрить, предупреждали своих потомков об опасности. Но вы не вняли их предупреждению.
«Но разве каждый из Шестерых не стремился сам собрать Черные Кости воедино!»
– Ты этому веришь?
«Так… так сказал Угрим».
Хотя Угрим ли? Или тот, кто говорил за него?
– Не все из того, о чем рассказывал твой князь, происходило на самом деле.
«Тогда что же было на самом деле?
– Хочешь узнать? – Кощей улыбнулся. – Хочешь узнать, что те Шестеро сделали со мной и как поступили после этого? Что ж, знай. Верному слуге бывает полезно знать настоящую правду.
Руки Кощея чуть шевельнулись. Холодная воздушная волна ударила Тимофея в лицо. Или это был не воздух, а порыв незнакомой навьей магии…
Глава 16
Адамантовый трон высился в центре просторной залы. Знакомый трон и знакомая зала… Только трон стоял прямо и был цел – с подлокотниками, передними ножками и изголовьем на спинке. Только зала была чиста и светла.
Кощеева тронная зала в те времена еще не опустилась под землю. Узкая лестница, поднимавшаяся к сводам, вела не к подземельям, а куда-то на крышу. Или на открытую верхнюю площадку.
Яркий солнечный свет, лившийся из высоких стрельчатых окон, играл в крупных алмазах трона, отражался и рассыпался ослепительными брызгами по всей зале. Сияние каменьев, тщательно подобранных один к одному, завораживало и притягивало взор.
Тот, чью память на время обрел Тимофей, шел к сверкающему трону от распахнутых ворот – массивных, роскошных, украшенных причудливыми золотыми узорами.
Возле трона и вокруг него стояли шесть фигур в длинных серых мантиях с капюшонами. Шестеро приветствовали вошедшего низкими поклонами.
– Трон владыки мира ждет! Трон владыки мира ждет! – тихий шепот растекался по зале.
«Трон-владыки-мира-ждет-трон-владыки-мира-ждет», – монотонно пульсировала одна и та же мысль в склоненных головах. Больше ничего не пробивалось сквозь эту пульсацию.
Тот, чьими глазами видел и чьими ушами слышал Тимофей, был доволен подарком.
– Алмазный трон незыблем, как этот мир и власть владыки мира! Да будет так! Да будет вечно! Да будет вечно!
«Трон… незыблем… мир… власть… владыки… так… вечно… вечно…»
Тот, кем был сейчас Тимофей, уже почти не прислушивался к чужим мыслям. Он любовался троном, сложенным из сияющих самоцветов. Таким прекрасным и незыблемым. Вечным.
Он подошел к трону. Он взошел на него.
Он повернулся к трону спиной.
– Да будет вечно!
«…будет… вечно…»
Торжественная обстановка его расслабила. Блеск каменьев – ослепил. Раболепие и благоговение слуг, умело прикрывшихся нарочитым уничижением и пустым хвалословием, обмануло.
Да и чего ему было опасаться теперь, когда мир живых покорен, когда все обиталище жалких людишек распростерто у ног нового владыки, поднявшегося из чертогов смерти. Разве кто-то посмеет сейчас? Разве кто-то осмелится? Разве кому-то придет в голову?..
Пойти против?
Против него?!
Он сел на трон.
Чувство опасности пришло слишком поздно. Враждебную магию, упрятанную за холодным алмазным блеском, он ощутил уже после того, как…