ми повязками.
– Княже! – шепнул Тимофей. – Там, за троном кто-то есть.
– Что? – Угрим оторвал вожделеющий взгляд от Черной Кости. – В самом деле?
Застонала Арина. Михель вынул из подставки факел и склонился над княгиней. Колыхнувшееся пламя на миг осветило пространство за троном и человека на ложе. Тимофей, наконец, разглядел бледное лицо в кровавых, незатянувшихся еще рубцах. Запавшие глаза были закрыты. Вернее, глаз. Один. Правый. Под рваным левым веком зияла пустая глазница.
– Феодорлих! – изумленно воскликнул Тимофей. – Княже, это император! Значит, он тоже уцелел?!
Хотя, следовало признать, Феодорлиху повезло гораздо меньше, чем Михелю.
– Скверно, – Угрим поморщился. – Феодорлих жив, но немощен. Формально оставаясь императором, он должен был передать бразды правления кому-либо из ближайших советников.
– Михелю? – подхватил мысль князя Тимофей. – Придворному чародею?
– Ему, – процедил сквозь зубы Угрим. – Других советников в шатре я не вижу. Похоже, Михель теперь отдает приказы от имени императора, но по своему усмотрению. И это будет продолжаться столько, сколько нужно латинянскому колдуну. Маг, конечно, не позволит Феодорлиху умереть, но и вряд ли станет торопиться с его исцелением. Что ж, Михель очень умно поступил со своим господином и покровителем.
Что значит «Михель поступил»? Тимофей, сбитый с толку, вопросительно посмотрел на Угрима.
– Княже, но ведь не Михель искалечил Феодорлиха, – напомнил он. – Это татары забросали императора своими сосудами с гремучей смесью.
– А может, Михель позволил степнякам сделать то, что они сделали?
– Но как?! – вытаращил глаза Тимофей. – Как он мог позволить, если татарские громовые шары летели и в императора, и в него самого? Михель на моих глазах едва не расшибся, упав с лошади.
– «Едва»? – усмехнулся Угрим. – А ты уверен, Тимофей, что он не притворялся? Не отводил глаза? Не пускал морок?
– Но зачем, княже?
– Чтобы ввести вас в заблуждение. Чтобы понадежнее закрыть чарами себя и не столь надежно Феодорлиха.
– А после дать уйти мне и ханскому послу? Михель ведь даже не пытался остановить нас своими заклятьями.
– Если он рассчитывал, что вы вольно или невольно приведете его людей к украденной Кости, то это вполне разумно с его стороны.
Тимофей задумался. Да, пожалуй, князь прав: разумно. Вполне… Он снова смотрел в Окно.
Чья-то рука осторожно отодвинула входной полог шатра. Внутрь сунулась голова в начищенном шлеме. Стражник, собиравшийся о чем-то доложить, замер в опасливом полупоклоне, но сказать ничего не успел. Воин явился не ко времени, и Михель одарил его таким взглядом, что тот все понял сразу и без слов. Склонившись еще ниже, латинянин ретировался. Однако прежде, чем тяжелый полог опустился вновь, Тимофей успел разглядеть, что творилось снаружи.
Шли сборы. Необъятный лагерь Феодорлиха снимался с места. На берегу Дуная не было больше разукрашенных гербами и вымпелами шатров и палаток. Над рекой в свете горящих факелов выстраивались бесконечные ряды пеших и конных воинов.
– Княже, – пробормотал Тимофей, – а латиняне-то, кажись, к походу готовятся.
Угрим мрачно кивнул:
– И сдается мне, я знаю, кто их поведет, – князь-волхв смотрел на фигуру в красном.
– Куда ж они выступают-то? И когда?
Угрим перевел взгляд на гречанку.
– Это зависит от того, что скажет Арина, когда очнется. И скажет ли она что-нибудь вообще.
Арина довольно скоро пришла в себя. Глянула на Михеля, потом отвела глаза в сторону. К колдовскому Окну.
Похоже, ворожея заметила, или, скорее, почувствовала напряженные взгляды Угрима и Тимофея. Что ж, неудивительно: магическое Окно было открыто волосами гречанки, и вот теперь…
Теперь в темных очах никейской царевны мешались тоска и злоба. Не имея возможности ни говорить, ни двигаться, Арина испепеляла взглядом отнюдь не латинянского чародея, пригвоздившего ее к доске. Вся клокочущая бессильная ярость княгини билась сейчас в круглую бойницу, созданную волшбой Угрима.
Глаза ворожеи говорили больше, чем слова, и Михель, уловил их движение и выражение лица гречанки, проследил направление ее взгляда. Сам сосредоточенно уставился туда же. Нахмурился. Придерживая факел одной рукой, другой тронул голову Арины, медленно провел ладонью по темным распущенным волосам. И вдруг отдернул руку, словно наткнувшись на что-то. Похоже, чуткие пальцы Михеля нащупали незримую магическую связь.
Латинянский чародей внимательно и пристально смотрел в Окно. Смотрел, всматривался… Тимофей затаил дыхание, боясь пошевелиться. Видит что-нибудь маг? Чует? Да? Нет?
Прошла секунда, минула еще одна…
Губы Михеля дрогнули и расползлись в усмешке, не предвещавшей ничего хорошего.
Заметил! Все-таки он их заметил!
Михель поднял руку перед самым Окном. В первый момент Тимофею почудилось, будто указательный перст мага уткнется ему в лоб. Но нет, палец латинянского колдуна был направлен чуть левее – на Угрима.
Затем Михель показал тем же перстом на Кощееву десницу, на Арину. Не было произнесено ни слова, но все и так понятней некуда. Латинянский маг знает о них, он их видит, и он над ними насмехается.
Факел в руке чародея склонился почти к самой голове Арины. Михель что-то шепнул и дунул на пламя. Несильно вроде бы, однако густой столб огня, оторвавшись от факела, ударил куда-то над головой гречанки. Яркое пламя полыхнуло, будто нимб. Огненная вспышка закрыла Окно.
Угрим выругался сквозь зубы и разжал ладони. Из рук князя выпал ком горящих волос. Скатанные плотным шариком черные волосы Арины распутывались сами собою и извивались, как живые. Тимофей услышал треск пламени. В нос ударил запах жженой плоти.
Дымное кольцо, струившееся из ладоней князя-волхва и окаймлявшее магическое Окно, распалось.
Окно исчезло.
Глава 12
– Что, княже? Что? – Тимофей не на шутку обеспокоился. Не часто приходилось видеть ищерского князя в таком состоянии.
– Крысий потрох – вот что! – процедил Угрим. – Если выражаться твоими словами.
– Все так плохо?
Угрим яростно притоптал дотлевающий волосяной комок.
– Хуже, чем я полагал. Михель командует императорским воинством и владеет Кощеевой десницей. Он видел тебя и меня. И, считай, он уже знает, где искать тулово Кощея.
– Откуда ж ему знать-то?
Угрим бросил на Тимофея раздраженный взгляд.
– У Михеля Арина. Ты не заметил?
– Думаешь, она расскажет?
Князь шумно вздохнул.
– Ты видел, как она смотрела в Окно? На нас? На меня? Ты видел ее глаза? Видел, сколько в них было ненависти? Разумеется, Арина не скажет Михелю всего, что знает, но поквитаться со мной случая не упустит. Ей сейчас незачем скрывать, где хранится тулово навьей твари. Самой Арине уже не добраться до Кощеевой тронной залы, зато она может натравить на меня Михеля. Не сомневайся, Тимофей, гречанка и латинянин договорятся. Это вопрос времени.
Тимофей подобрался. Да, похоже, положение серьезное.
– И сколько его у нас, этого времени?
– Меньше, чем ты думаешь. Давай-ка бери посла, – Угрим кивнул на бесчувственное тело Бельгутая.
– Посла?! Зачем, кня…
– Бери и выноси!
Ясно… Время вопросов кончилось. Наступало время приказов. А княжеские приказы следует выполнять.
Тимофей поднял Бельгутая с пола и, кряхтя, взвалил степняка на плечи. Ох, и тяжел же бесермен при полном доспехе! Ну да ладно, авось, выдюжим как-нибудь.
Тимофей шагнул к выходу.
– Не туда, – остановил его Угрим. – Сюда.
Князь указывал на потаенную нишу – ту самую, над спуском в тронную залу. Пока Тимофей подтаскивал Бельгутая, Угрим силой заклинания и магических пассов сдвинул запорную плиту-люк.
А вот зачем, интересно? С каждой минутой необъяснимых странностей становилось все больше, однако Тимофей молчал. Ему уже дали понять, что вопросы сейчас неуместны. Что ж, полюбопытствуем после, решил он. Когда будет можно.
Небрежным движением пальцев Угрим подпалил торчавший в стене факел. С бездымным колдовским огнем в руке князь-волхв вошел в открывшийся проем и исчез на лестнице под массивной плитой. Тимофей потащил туда же бесчувственного степняка.
Они остановились у покосившейся громады адамантового трона.
– Положи посла! – распорядился Угрим, не оборачиваясь. – Подержи огонь.
Тимофей опустил Бельгутая на пол. Взял факел из рук князя. И что теперь? Что дальше-то?
Угрим поднял руки над вплавленным в самоцветы туловом Кощея. Под древними сводами тронной залы зашелестело эхо волховских заклинаний.
Тимофей счел за благо молчать и смотреть.
Впрочем, смотреть особо было не на что. Черная Кость в прозрачной корке коротко пыхнула темными бликами. Пыхнула и погасла. Больше ничего не происходило.
Угрим тем не менее закончил свою странную волшбу и с удовлетворенным видом повернулся к Тимофею.
– Готово! – сообщил князь.
«Что готово-то?» – Тимофей не произнес вопроса вслух, однако скрыть его от проницательных смоляных глаз, конечно же, не смог. Угрим с улыбкой пояснил:
– Теперь Острожец закрыт от чужой магии. Темных Троп снаружи в город не провести. И вражеские чары ему не навредят…
Угрим словно сбросил с плеч тяжкий гнет. Горбатый князь-волхв даже, как почудилось Тимофею, распрямился немного. Видимо, где-то в глубине души Угрим давно ждал этого момента. Ждал и жаждал. И дождался, наконец.
– Сила Черной Кости выпущена из подземелий, – добавил после небольшой паузы князь.
– То есть как «выпущена»?! – до Тимофея вдруг дошел смысл сказанного. – Ты же сам говорил, княже, что этого делать нельзя. Если магию Кости использовать за пределами подземелья, о ней могут узнать…
– И узнают, – перебил его Угрим. – Непременно узнают. Ищущие Черную Кость почуют ее. Не сразу, но со временем почуют обязательно. Высвобожденной навьей силы не утаить: слишком заметный след она оставляет в мире яви. Только нам ведь таиться больше смысла нет. Тут хоть таись, хоть не таись, но Михелю все равно скоро станет известно, где искать Кощеево тулово. А может, он уже все знает. Если Арина рассказала.