«В давние времена ханьскому народу, избранному судьбой и богами, принадлежала Кость Силы. Сила помогала нам, Сила нас объединяла, Сила делала нас непобедимыми. Так было до тех пор, пока один из хранителей Кости не решил, что весь народ – это слишком много, и что Сила Кости должна служить только одному человеку. Не устоявший перед соблазном хранитель бежал вместе с сокровищем, которое должен был охранять».
Что ж, Арина хорошо понимала беглеца. Ей тоже трудно было бы устоять перед ТАКИМ соблазном.
«Пропажу искали многие, – рассказывал чужеземец. – Из века в век за Костью охотились могущественные маги, действующие в одиночку, и колдуны, ведущие за собой несметные армии глупых царей, которые считали, что отправляются в походы по своей воле. Но так уж случилось, что провидение благоволило мне. Я долго странствовал в поисках Кости. И именно я оказался ближе других, когда ее Сила пробудилась в здешних горах».
Этой истории можно было верить, а можно было не верить. Но не верить ей оснований у Арины не было.
«Почему ты решил вмешаться в чужую битву, демон? – она надеялась раздобыть побольше сведений о новом противнике. Сейчас Арина была беспомощна, как младенец, а потому могла рассчитывать на информацию. – Зачем протянул свою Тропу к крепости Горного Старца?»
Желтолицый пожал плечами:
«В битве за крепость на горе сильная боевая магия мешалась с Силой Кости, выпущенной из кристалла. Магии и Силы было очень много. Такое трудно не заметить. Такое чувствуешь быстро. Если, конечно, умеешь чувствовать и замечать. А тот, кто умеет это, многое знает. Знает, к примеру, что следует использовать любые возможности, чтобы уничтожать победителей таких битв, пока они не стали непобедимыми. И что разумнее открывать пути к отступлению тем, кто проигрывает эти битвы, ибо проигравшие никогда не отказываются от помощи, а потому могут быть полезными.
«От помощи?! – Арина не удержалась – дернулась всем телом, увязанным само в себя. – Да чем такая помощь уж лучше бы…»
«Не скули, колдунья, – грубо оборвал ее лесной демон с желтым лицом. – Ты не стала выбирать смерть, когда у тебя была возможность выбора, и не выберешь ее впредь. Ты уже познала радость жизни и опьянение властью, и ты слишком страшишься небытия. Спасаясь от смерти, ты вступила на мою Тропу, не задавая вопросов о плате».
Ну да, конечно… Все дело в плате за «помощь». Ни один чародей не станет помогать другому бескорыстно.
Желтолицый уже дал понять, какую плату он хочет. И он не счел зазорным повторить:
«Теперь, когда я удовлетворил твое любопытство, я жду того же от тебя, колдунья. Мне нужны Кости Силы. Три Кости будут более полезны моему народу, чем две. Три дадут возможность со временем завладеть шестью».
Арина скривила губы.
«Кости будут полезны твоему народу или тебе? Какие части целого ты хочешь сложить воедино? Распавшуюся империю для других или века и тысячелетия вечной жизни для себя?»
Желтолицый демон вздохнул.
«Ты упряма и глупа, колдунья. Твои упрямство и глупость лишь увеличивают время твоих мучений. Помоги отыскать шестую Кость, и, быть может, я позволю тебе служить мне. Мне пригодятся сильные ведьмы в борьбе за другие Кости. Возможно, я даже поделюсь с тобой силой Костей».
Арина усмехнулась. Наглость, граничащая с тупостью! Неужели этот демон думает, что она настолько доверчива и простодушна?
«Ты хочешь получить все, ничего не предпринимая! А известно ли тебе, демон, через что я прошла, чтобы завладеть Костью, которую ты у меня забрал?»
«Меня это не интересует». – Арина получила короткий, честный и исчерпывающий ответ. Ее опять захлестнула волна ярости.
«Проклятый демон! Что сделал ты, чтобы добиться желаемого, пока другие сражались?»
«Я искал, я надеялся, и я терпеливо ждал своего часа. И, знаешь, колдунья, сдается мне, я дождался».
Он вдруг отвернулся от нее.
Выискивая что-то глазами в пустоте перед собой, маг поднял над головой кристаллы. Изготовился словно для боя. Что-то выкрикнул на незнакомом звенящем языке.
Три приспешника колдуна подошли ближе.
Блеснул металл, вырванный из-под зеленых плащей.
Вновь открылась Темная Тропа.
Тимофей понял: бесермен, державший кристаллы, ощутил чужое присутствие. Желтое лицо повернулось к Окну. Спокойное бесстрастное лицо. Чародей словно знал заранее, что Окно откроется, и словно ждал этого. Или он просто мастерски умел скрывать от других свои истинные чувства.
Холодный взгляд узких глаз скользнул по Тимофею (бр-р-р, аж мороз по коже!) и остановился на Угриме.
Не отводя глаз от князя, чужак что-то приказал своим слугам-помощникам. Те подступили к нему. Тимофей подумал, что колдун в зеленом плаще попытается разрушить чары Угрима. Ан нет, бесермен поступил иначе. Он не стал закрывать Окно. Он… Он снова открывал Тропу?!
Желтолицый маг поднял руки. Блеснули грани магических самоцветов.
Тимофей успел заметить, как слуги колдуна что-то вынули из-под своих зеленых плащей. Как ладно, в едином порыве размахнулись, пока чародей творил волшбу. Как солнце отразилось от заточенных лезвий.
Висевшее в воздухе Окно исчезло. Угрим больше не считал нужным его удерживать. Князь оттолкнул в сторону свои кристаллы, сбил с ног Тимофея, упал сам, откатился по хрустким замерзшим коврам вслед за самоцветами…
А уже в следующий миг на том месте, где только что стоял Угрим и лежали Черные Кости, разверзлась тьма, подсвеченная разноцветными всполохами колдовских искр.
Что-то небольшое и блестящее, вертясь, вылетело с Тропы. Со свистом взрезало воздух над головой пригнувшегося князя.
Кто-то вскрикнул сзади. Оглянувшись, Тимофей увидел оседающего на пол рыцаря из свиты Феодорлиха. В груди латинянина торчала изогнутая, похожая на лезвие маленькой секирки, пластина длиной в ладонь с небольшим. Все грани – режущие, заточенные. По краям – два острия, как у полумесяца. На внутренней вогнутой стороне – еще один заостренный выступ.
Диковинная штучка. Таких метательных ножей Тимофей не видел даже у черного бесермена, плененного в свое время в латинянских землях. Конечно, ножичек этот сам по себе не пробил бы рыцарский нагрудник и не пропорол бы кольчугу, но если бесерменский колдун придал ему дополнительную магическую силу, он не то что броню, стену продырявит.
А с Тропы уже выпорхнули еще два таких же кривых ножа без рукояти. Эти тоже бешено завертелись в воздухе, словно выискивая жертву. И ведь правда – выискивая! Описав круг по зале, обе изогнутые пластинки-полумесяцы устремились к Угриму.
Только князь-волхв был настороже. Угрим резко поднял руки, ударил навскидку, как татарские лучники бьют птиц. Под сводами полыхнуло голубоватое пламя. Обе пластины разлетелись в мелкое крошево и посыпались сверху безобидной зернью.
Еще миг – и руки Угрима обращены к Тропе. Князь быстро-быстро шептал заклинания. Кристаллы у его ног пульсировали тусклым светом. Опять творилась волшба: Угрим удерживал закрывающийся зев Тропы. Всю свою силу и силу Черных Костей князь направлял сейчас на то, чтобы не дать колдовскому пути сомкнуться.
Темная Тропа – вот что интересовало его сейчас больше всего. И ясно почему. Тропа вела к неведомому врагу, к сбежавшей от кары и вновь угодивший в полон Арине, к двум самоцветам, несущим в себе Кощееву силу. И к еще большему могуществу, чем то, которым ищерский князь обладал сейчас.
Похоже, Угрим решил удержать чужую Тропу во что бы то ни стало. Причем не только удержать, но и воспользоваться ею.
– Тимофей! – прохрипел князь. – Подай Кости!
Для расспросов времени не оставалось. Тимофей просто сделал, что было велено. Вложил в руки князя по магическому кристаллу. Встал возле Угрима, ожидая дальнейших распоряжений.
– Туда! – прохрипел князь-волхв, не отводя взгляда от черного зева. – Все туда!
Угрим шагнул к Тропе первым.
Тимофей – вторым.
– За мной! – приказал своим нукерам Огадай.
– Вперед! – велел рыцарям Феодорлих.
Глава 13
И снова – колдовской путь. Упругая стена мрака по обе стороны. Пружинящая чернота под ногами. Мельтешение путеуказующих искр перед глазами.
Тропа была как Тропа. Мгновения были как часы, часы – как скоротечные секунды. И расстояние не поддавалось исчислению. Ни пройденное уже, ни то, что еще предстояло пройти. И могильная тишина, и полное беззвучье вокруг.
И не понять – то ли вереница воинов двигается по Темной Тропе, то ли Тропа втягивает их в себя и несет сквозь мрак. А впрочем, Тропа, конечно. Конечно же, это она их несет, какие тут могут быть сомнения?
Тимофей осмотрелся. Впереди – на расстоянии вытянутой руки – горб Угрима. Феодорлих и Огадай тоже держатся рядом, чуть позади Тимофея. Император и хан, похоже, решили не упускать князя из виду. А может быть, рядом с союзником-волхвом они просто чувствуют себя спокойнее.
Степняки и латиняне шли вперемежку. И нукеры Огадая, и рыцари Феодорлиха держали оружие наизготовку. У Тимофея оружия не было: меч, примороженный к ковру, так и остался лежать в зале ассасинского чародея.
Конец Тропы! Вон там. Далеко. Впереди. Прямо.
А вот уже и не так далеко.
Совсем близко!
Тесный путь, проложенный во тьме, выводил к округлой дыре, заполненной ярким солнечным светом. Разноцветные колдовские искры обрывались там же.
Тимофей уже видел деревья, кусты, высокую густую траву. И…
И кое-что еще.
Выход с Тропы заступил невысокий человек в длинном плаще и круглой островерхой шляпе, больше похожей на небольшой щит, водруженный на голову. Вероятно, тот самый бесерменский колдун, которого показало Окно Угрима. Позади чародея виднелись еще три силуэта в таких же плащах и шляпах. В траве лежала изуродованная Арина.
Иноземный маг, похоже, ждал их появления. Маг шагнул на Тропу.
Развел в стороны руки.
В каждой ладони чужака было по кристаллу с Костью. Стенки Тропы, выгнувшись, коснулись самоцветов. Прозрачные грани артефактов потемнели.