Ага, на этот раз их появления здесь явно не ждали! Никто не ждал.
– Руби! – Огадай и Феодорлих подхватили приказ князя.
Все – и татары, и латиняне, даже Тимофей с голыми руками – бросились на четверку в круглых, похожих на щиты, шляпах.
Бесермены еще поворачивались к ним, а Угрим уже нанес первый удар.
Простертые к врагу руки. В руках – кристаллы, отражающие солнечный свет. И уже не только его.
Холодный синий взблеск над зеленой травой.
Бесермен, стоявший возле мага, успел прикрыть господина своим телом.
Извилистая молния, слетевшая с рук Угрима, ударила в живую преграду. Островерхая шляпа раскололась вместе с черепом. Куски дымящейся плоти и изодранный в клочья плащ полетели в стороны. С обуглившегося плеча чужеземца свалился, звякнув металлом, небольшой мешок.
И все же верный слуга, принявший на себя основной удар, спас господина. Смертоносная магия, разорвав одного бесермена, по другому прошла лишь вскользь. Отклоненная молния Угрима вспорола плащ иноземного чародея, задела его левый локоть, ожгла предплечье, вышибла один из двух кристаллов, с шипением уткнулась в землю.
Бесерменский кудесник нанес ответный удар почти сразу. В полуприседе, широко размахнувшись.
Бил он, правда, одной – здоровой, все еще сжимавшей колдовской самоцвет – рукой, бил не прицельно, наотмашь, с разворота, абы как, размазывая силу боевой магии по большой площади, а не концентрируя ее в одном месте. Торопясь ударить поскорее, ради скорости жертвуя точностью и мощью.
Тусклое мерцание чужой магии накрыло поляну и ближайшие кусты.
Землю встряхнуло, словно коврик.
Взметнулась и ударила в глаза пыль, полетели вверх перемолотые комья дерна и измельченная трава.
Угрим выстоял вражеский удар, князю только припорошило глаза. Прочим пришлось хуже.
Тимофей вовремя прикрыл лицо, но ощутил сильный толчок в ноги. Увидел свои сапоги, мелькнувшие на фоне неба. Упал.
Неприветливая чужая землица ударила в спину. Ох, и шибко же хряснуло, аж дух перехватило!
Покатились по траве татары и латиняне. Взвыл неудачно упавший рыцарь Феодорлиха. Схватился за вывихнутую руку нукер Огадая. Но, видимо, чужак не стремился никого специально убивать или калечить. Он лишь старался выиграть время.
И похоже, это ему удалось.
Уже лежа на спине, Тимофей видел, как Угрим, изрыгая проклятья, стряхивает землю с лица. Как вслепую мечет очередную молнию. И как промахивается.
Чужой маг открыл Тропу: колдун не желал продолжать бой.
Прозвучал крик-приказ на незнакомом звенящем языке. Желтолицый чародей, подхватив одной рукой обе Кости, ввалился в подсвеченную разноцветными всполохами тьму.
Один из слуг колдуна ловко втащил туда же беспомощную Арину. В то время как другой бесермен прыгнул навстречу Угриму.
Зачем? Прикрыть отход? Задержать? Помешать?
Могущественному волхву помешать? Это было даже не смешно.
Тропа, поглотившая беглецов, уже затягивалась. Однако закрыться полностью она не успела.
Угрим простер правую руку к разрыву в пространстве. В княжеской ладони радужными отсветами заиграл колдовской самоцвет. Смыкающиеся края черной бреши так и не коснулись друг друга. Однако раздвинуть их вновь Угриму тоже не позволили.
Чужеземец, прикрывавший отступление мага, атаковал. Прыжок вправо, влево…
В воздухе мелькнуло знакомое уже изогнутое лезвие. Угрим вскинул навстречу метательной пластине левую руку, в которой тоже была Кощеева Кость. Краткое заклятье, наскоро вычерченный Знак… Князь искрошил стальной полумесяц на лету.
Еще один взмах. Еще Слово. Еще Знак. Блеск граненой поверхности кристалла. Белая, как снег, ослепительно-яркая магическая дуга пронзила туманное мерцание, все еще висевшее над поляной.
Угримова волшба сковырнула землю на добрых полтора аршина. Однако бесерменский воин успел отскочить от смертоносного удара.
Необычайно ловкий чужак ни на миг не оставался на одном месте. Будто заяц, путающий следы, он метнулся в одну сторону, в другую, в третью. Вырвал из-под плаща небольшой, но увесистый клинышек на тонкой длинной веревке. Что-то вроде кистеня с длиннющим хвостом.
Князь по-прежнему колдовал в обе руки: правой не давал сомкнуться Тропе, левой пытался достать шустрого противника. С Тропой худо-бедно получалось, с бесерменом – нет. Подсобить бы князю. Самое время ведь…
Превозмогая боль в спине, Тимофей попытался вскочить на ноги. Попытка не удалась. Доспехи казались неподъемными. Чужая земля словно притягивала его к себе. Даже сквозь воздух приходилось продираться как сквозь густой кисель, прилагая неимоверные усилия. Движения выходили замедленными и неловкими. Рядом вяло копошились такие же беспомощные воины Феодорлиха и Огадая.
Бесерменская магия – вот в чем дело! Мерцающий колпак, накрывший поляну, не только выбил почву из-под ног, но и лишил свободы движений. Чужое колдовство не препятствовало только желтолицему чужаку. Наоборот, оно придавало этому невысокому худощавому живчику дополнительной силы и легкости.
Угрим, правда, пока противостоял обездвиживающей волшбе, но, похоже, она доставляла неудобства и ему. Судя по всему, магия желтолицего колдуна не позволяла князю замедлять и ускорять течение времени, частично рассеивала мощь боевых заклинаний и скрадывала их точность. К тому же удерживать открытой чужую Тропу и в то же время вести бой с невероятно ловким противником оказалось затруднительно даже для Угрима.
Князь-волхв не мог сейчас метаться и прыгать, как бесермен. Позволь он себе одно неосторожное движение – и ненадежная связь с чужой Тропой будет утрачена. А потому князю приходилось драться с оглядкой на Тропу и не сходя с места. Угрим словно врос в землю. А много ли так навоюешь?
Неугомонный бесермен крутнул над головой свой несуразный длиннохвостый кистенек и, удерживая веревку одной рукой, другой – швырнул железный колышек в лицо князю.
Угрим успел поставить незримый волховской щит. Увесистый клин отлетел в сторону, но даже не коснулся земли. Чужак снова прыгнул, уходя из-под очередного удара князя, дернул веревку на себя и, подставив руку, ловко поймал заостренную железку. В одно мгновение намотал веревочный конец на предплечье, подскочил ближе.
Снова взмах, бросок…
Таким оружием и с такой сноровкой можно было бить врага издали, затем подтягивать метательный колышек к себе и бить снова. И так до тех пор, пока не…
Во второй раз Угрим не просто отбросил метательный клин легкой волшбой. Металл, соприкоснувшийся с колдовской защитой, брызнул искрами. Вспыхнула ярким пламенем веревка – вся, разом.
Бесермену пришлось выпустить ее, оставшись без оружия.
Угрим ударил снова. И еще раз. И опять.
Князь рассекал невидимыми клинками воздух, срубал и испепелял траву, вспарывал землю. Но проклятая желтолицая бестия, сам не будучи магом, похоже, был хорошо обучен противостоять магическим атакам.
Бесермен скакал по поляне, уворачиваясь от того, чего не видел, но о чем, несомненно, знал. Сам по себе противник Угрима обладал нечеловеческой ловкостью. При этом он держался в мерцающем облаке остаточной магии своего господина, что давало ему дополнительное преимущество. Чужая магия защищала его и ускоряла каждое движение иноземного бойца.
Тимофей, наконец, сумел подняться на ноги. С трудом, но все же сумел. Попытался даже перехватить бесермена. Куда там! Он чувствовал себя мухой в меду. Латиняне и степняки тоже безнадежно вязли в чужой магии. Никто не в силах был помешать иноземцу. Метавшийся перед князем противник даже не тратил времени на то, чтобы расправиться с ними – беспомощными и не способными сражаться.
И все же интересно, как он надеется одолеть волхва, оставшись без оружия?
Хотя… Крысий потрох! Тимофей вдруг понял: чужак-то вовсе не безоружен!
Бесермен сдернул с головы свою шляпу, похожую на небольшой легкий щит.
Раз – и с широких округлых полей сорван кожаный окоем. По открывшейся кромке блеснул заточенный металл. Шляпка оказалась с секретом!
Два – чуть пригнувшись, будто поклонившись, бесермен резко, с вывертом, метнул от бедра шляпу-нож в Угрима.
И тут же с немыслимой скоростью бросился к князю сам, на ходу срывая правой рукой пояс.
Пояс чужака тоже оказался не просто поясом, а гибкой лентой, состоящей из нанизанных друг на друга сочленений-блях с острыми краями. Этакая меч-плеть с хорошо лежащей в ладони пряжкой-рукоятью.
В левой руке бесермена мелькнул миниатюрный нож с маленьким узким лезвием. Откуда он взялся? Из-под увязанных в пучок волос? Из-за пояса-плети? Из рукава? За этим Тимофей не уследил.
Будучи не в силах повлиять на происходящее, Тимофей просто наблюдал. И от этого «просто» время замедлялось само по себе, без всякой магии.
Фью-ить! Вращающаяся шляпа по короткой дуге летела к Угриму справа. Бесермен, пронзительно вопя, атаковал слева.
Князь ударил одновременно в обе стороны.
Налево Угрим полоснул косым огненным росчерком. И на этот раз наконец-то достал противника. Еще бы не достать! Бесермен подбежал почти вплотную и уже заносил гибкий клинок над головой князя и отводил для удара нож. Широкая полоса пламени и дыма рассекла иноземца от плеча до бедра.
Справа же…
Лишь на миг, на неуловимо краткий миг Угрим отвел от Тропы правую руку с кристаллом. Летящую шляпу, окольцованную заточенным металлом, он не развалил в воздухе и даже не сбил наземь, а лишь отклонил от своего горла. И сразу же вновь направил Черную Кость на Тропу.
Поздно! Зияющая в воздухе темная брешь срослась практически мгновенно.
Тропа закрылась. Колдовское мерцание на поляне погасло. Вернулась свобода и привычная легкость в теле.
Дымящиеся ошметки бесермена упали в траву.
Соломенная шляпа с заточенным стальным ободом вонзилась в чей-то щит. Хорошенько так вонзилась, отметил про себя Тимофей. Бездоспешному человеку такой шапкой голову снять – на раз-два.
Угрим не смотрел ни на шляпу, едва не перерезавшую ему горло, ни на мертвого бесерменского воина, без малого не дотянувшегося до него диковинным мечом. Угрим не отводил взгляда от того места, где только что была Тропа. Была, да сплыла, как говаривали на Ище