– Уйди, с глаз моих! Уйди, – судя царь выдыхался и разговор заканчивался. – Утречком приду к тебе и все сам вызнаю... Пошел прочь!
Бах! С другой части шатра послышался шмякающий падающий звук, с которым, похоже, воевода вывалился из царского шатра. Это означало, что пришло время действовать и мне.
«Он скорее всего сейчас остывать будет и вряд ли кого-нибудь позовет. Бабенку тоже вряд ли позовет, уж больно он зол. А вот винца вполне может пригубить. Короче, через полчасика должен настать самый подходящий момент для разговора». С этими мыслями я вытащил нож и осторожно, прислушиваясь к каждому шороху, начал резать ткань шатра. «Собака, плотная какая ткань-то. Это тебе не китайская пластиковая дрянь, что рвется едва не руками. С трудом идет. Они его походу маслом пропитывали или чем другим». К счастью, сила и мое упорство все-таки принесли свои плоды. Мне все же удалось сделать прореху в ткани, достаточную, чтобы пролезть в нее.
Вылезти мне посчастливилось за каким–то то ли сундуком то ли ларем поистине гигантских размеров, из–за которых я начал осторожно выглядывать. «А вот и наш красавец. Вино тоже присутствует. Я все же был прав. Наш Иван Васильевич запивает свой стресс. Черт, да он дрыхнет! Хм, силен чертяка! Надеюсь, в свинью напиться он еще не успел».
И уже не больно скрываясь, я выполз из–за своего убежища и, крадучись, добрался до лавки напротив царя. Пульс у меня конечно зашкаливал, но безумного страха я уже совсем не испытывал. Пожалуй, даже наоборот, сейчас на меня накатило эдакое чувство бесшабашности и пофигизма.
Хлоп! Хлоп! Смотря на царя, я несколько раз не сильно хлопнул в ладони. Негромкого звука оказалось достаточно, чтобы Иван Васильевич открыл глаза. И надо было видеть, как менялось выражение его глаз – от замешательства и растерянности до страха.
Бросив затравленный взгляд на лежавшую в нескольких шагах саблю в богато украшенных ножнах, он все же смог взять себя в руки. Такая выдержка стоила очень много, особенно в это жестокое время. Честно говоря, я даже позавидовал этой его силе воли. По-хорошему, кто из нас в такой или подобной ситуации не станет гадить под себя и на коленях умолять своего врага о пощаде? Как думаете? Иногда, заглядывая в себя, вообще думаешь, что таких людей не осталось.
– Чьих будешь, тать? – с презрением оттопырив губу, прохрипел он. – Старицкого, сучонка?! Он, иудушка, тебе гроши дал, чтобы меня жизни лишить? – царь смачно сплюнул в мою сторону и распахнул богато вышитый отворот кафтана. – На, режь, тать... Господи...
Еще тогда, когда я лежал на холодной земле у шатра, я тщательно продумал, чем мне заинтересовать царя. Не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы понимать, что первая сказанная мною фраза должна быть просто информативно убойной! Нужно с первых слов его максимально заинтересовать, иначе он может выкинуть что-то неожиданное. И мне показалось, что самым убойным станет вопрос о смерти его матери – царицы Елены Глинской, весьма деятельной и амбициозной правительницы, умершей довольно странной смертью. Я кое-что читал об этом, и был уверен, что смогу заинтересовать Ивана Васильевича своими сведениями.
– Я не убийца или разбойник. Я казанский хан Ядыгар и пришел помочь тебе, царь, – улыбнулся я, встретив его настороженный взгляд. – Хочешь узнать, кто отравил твою мать? Расскажу тебе и про тех, кто сейчас выпрашивает твоих милостей, а сам же точит нож за пазухой.
Ивана словно подбросило с подушек его постели. Глаза сверкнули такой жаждой убийства, что мне стало не по себе. «Ого-го, как тебя, дорогой друг, торкнуло. Видно, не врали наши историки, что не слабо тебе досталось в детстве от бояр. Ох, не завидую я твоим врагам... да и друзьям тоже. Б...ь, как бы мне самому голову в петлю теперь не засунуть. Он же натуральный бешенный бык, который к своей цели и дороги-то разбирать не будет!». О том, что в этом времени можно было с легкостью и присесть на кол, мне вообще даже думать не хотелось.
– Что? Что ты сказал? – прошипел царь, не отрывая от меня глаза. – Мою мать убили? Говорили, что в ее питье был яд, но я не верил..., – парень с тяжелым вздохом, вновь рванул на себе богато украшенный золотым шитьем ворот рубахи. – Говоришь, змею подколодную я пригрел на своей груди? В очи мои заглядывают, а сами ножи вострые точат... Псы окаянные! Неймется все им! Царствовать и всем владети восхотели, тати!
Словом, к этому мгновению уже все было забыто – и мое неожиданное появление, и сильный испуг Ивана. Сейчас все его мысли занимало лишь одно желание – найти и покарать убийц своей матери, а это, как ни крути, мне было лишь на руку.
– Откуда ты знаешь? Говори, хан! – Иван подскочил ко мне; всколоченные волосы, горящие гневом глаза, скрюченные пальцы, вот таким он мне больше напоминал того самого книжного Грозного. – Или клянусь Богом, я...
Я шумно вздохнул и вкрадчиво (говорят, с буйными именно и надо общаться) начал говорить:
– Я ведь еще много чего знаю, царь... Знаю, как тебе в младенчестве бояре есть не давали, как объедки тебе со стола кидали, как толкали и били тебя с братом. А помнишь, как один из них, тебя запер в опочивальне и не выпускал едва ли не сутки? – как искусствовед я довольно неплохо знал и кое-какие занимательные факты из нашей истории. – Всех этих собак я знаю и все про них расскажу... А прошу я за это все совсем немного... Договоримся?
Выложив все это одним махом, я правда немного струхнул. У Ивана Васильевича было настолько обалдевшее выражение лица, что стало совершенно ясно – я переборщил с информацией, о которой, по всей видимости, вообще-то и знать никто не должен был быть.
– Я сдам тебе, государь, город и отдам в твоим руки все богатства ханства – казну, ханскую конюшню с арабскими иноходцами, арсенал с булатными клинками. Если же тебе по нраву воинская победа, то к утру мои воины разольют бочонки с греческим огнем по всей крепости. Да, да, у меня есть то самое оружие, что было лишь у византийских императоров. Словом, иначе к полудню от Казани останется лишь выжженное пепелище... Я же прошу немного, великий государь. Неужели два правителя не смогут договориться? Ведь Господу не по нраву новые смерти?
Глава 3
Отступление 3
Новгородская летопись [отрывок].
«… В лето 7060 год от сотворения мира Великий Государь Царь и Великий князь Иван Васильевич всея Руси захотеша ратиться с ханом Казанским Ядыгаром. Собрал он рать великую из тысячи языков русскаго люда, черемиша, мордвы, фрязинов и многая другага с великим обозом, огненным припасом и тюфяками. Узреша хан Казанский Ядыгар силу великую воинства православного и пощады запросил для себя и всего казанского люда. Собрал он дары великие. И яхонты заморские, и серебра двадцать возов, и златых монет пять десятков ведер, и жемчуга пятнадцать четвертей.
… Встретились Великий Государь Царь и Великий Князь Иван Васильевич и хан Казанский Ядыгар на холме пред русским воинством и градом Казан. Також рек Великий Государь Царь и Великий Князь Иван Васильевич. Будь мне молодшим браткой, приведи под мою руку все земли Казанские и дай вольную всем пленникам, что томятся в темницах. Поклянись на иконном лике православном, что нет больше в твоем сердце зла и подлой хитрости.
И случилось чудо великое. С превеликой радостью облобызал длань царскую казанский хан и подошел к иконе со светлым ликом Божьей матери. Едва узреша Ядыгар святость великую от лика исходящую, слезы горючие полились из его очей и восхотеша он приложиться к иконе. Великий же Государь молвил, что станет отцом крестным для хана Ядыгара и осыплет его милостями великими после святого крещения».
Отступление 4
Карамзин Н. М. История государства Российского. В 11 т. Т. 8. Москва, 1803. [отрывок].
«… В истории с падением мощного Казанского ханства, опиравшегося на значительные людские ресурсы, разветвленную сеть укрепленных крепостей и серьезную военную помощь крымских ханов и по настоящий день остается немало вопросов, на которые так и не были даны ответы. Мне представляется важным обратить внимание читателя на следующие два момента. Во-первых, почему такая сильная по мерках своего времени крепость, как Казань, сдалась практически без боя? Казань обладала большим гарнизоном, удобным для обороны положением, опытными военноначальниками и по сообщениям современников таким мощным оружием, как греческий огонь. … Во-вторых, вызывает большое сомнение, описанная русским летописцем, восторженная радость хана Ядыгара перед иконой Богородицы. Возможно, со стороны хана это была игра на публику, когда он демонстрировал полнейшее миролюбие и в том числе готовность принять христианство.
Пытаясь объяснить дальнейшие поступки хана Ядыгара, мы должны принимать во внимание исторические особенности эпохи, когда со своими противниками, особенно религиозными, было принято расправляться очень и очень жестоко. Достаточно только вспомнить известные примеры из западной истории. Например, противостояние католиков и протестантов, вылившееся в кровавое побоище, вошедшее в историю под красивым названием «Варфоломеевской ночи». Напомню уважаемым читателям, что тогда только за одну ночь было физически уничтожено в Париже около 2000 человек, а по всей Франции более 30000 протестантов. В связи с этим, решение хана Ядыгара сдать крепость и, собственно, само княжество, было продиктовано сугубо объективными причинами – желанием сохранить жизнь себе и своим людям».
_____________________________________________________________
Прошедшую ночь я явно надолго запомню. И даже сейчас, когда я уже пересек русский лагерь и, взобравшись по сброшенной веревочной лестнице, оказался в крепости, меня все еще колотило от адреналина. Ходуном ходили руки, хотелось куда-то бежать, что-то рубить. Лишь поднесенная чаща с какими-то травами меня немного успокоила.
– Слава Аллаху, ты вернулся, – с радостью в голосе произнес верный Иса, первым встретивший меня у стены. – И Казань вновь обрела своего господина, – он еще некоторое время с тревогой рассматривал меня, словно искал раны или следы пыток. – Ты встретился с ним?