— Муж мой, я уже могу его застрелить?
— Подожди любимая, он еще нужен. Он нужен мне на время проведения торгов, отлавливать его наследников будет долго и непродуктивно.
— Как скажешь, май дарлинг. — княгиня одарила мэра неласковым взглядом и, потеряв к нему интерес, ушла вглубь дома.
— Вы болван князь. — в отсутствие степной красавицы градоначальник осмелел и принялся эмоционально размахивать передо мной руками: — В моем городе никто не осмелится участвовать в торгах и купить мой дом. Никто! Так что, придется вам убираться к себе, не солоно хлебавши.
— А я не рассчитываю, что что-то продастся. Ваш дом стоит пятнадцать тысяч, вы должны мне три тысячи. Первоначальная цена торгов, с учетом исполнительного сбора, установлена в размере сорока тысяч. Так как желающих выкупить дом не будет, то через два часа назначаются повторные торги, с уменьшенной первоначальной ценой в тридцать тысяч, но и тут желающих не найдется. Ну, а третий раз, если никто не явится выкупить ваш дом за двадцать тысяч, то, в полном соответствии с Имперским сводом законов, торги признаются не состоявшимися и все арестованное имущество передается в собственность кредитору, то есть мне.
— Негодяй, мальчишка, тебя повесят! — взревел взбешённый градоначальник и попытался сотворить какое-то заклинание, но, ожидавшие чего-то подобного, мои бойцы навалились на мэра, повалив на пол и фиксируя руки, чтобы через минуту вздернуть его на ноги, но, уже в антимагических кандалах и лишённого всех амулетов, и прочих хранилищ маны.
— Заприте Светозара Богуславовича в винном погребе, да не забудьте выдать господину коллежскому асессору штопор и кружку. — я махнул рукой: — И начинайте выпускать чиновников.
Административная верхушка города Орлов-Южный, не успела обжиться в кладовой, как их судьба вновь совершила крутой поворот. Офицеров и чиновников выводили по одному, вручали постановление о штрафе в размере трех рублей, за воспрепятствование исполнительских действий, выдавали квитанцию об оплате, так как три рубля в своих карманах имел каждый из задержанных, после чего господам возвращали всю магическую «ювелирку», холодное оружие, у кого было, и вежливо провожали восвояси. Выпущенные из дома градоначальника чиновники и офицеры, не сговариваясь двинулись в ближайшую ресторацию господина Белкина, дабы хорошим вином прочистить мозги и дождаться своего предводителя.
Через некоторое время с подворья выпустили многочисленную прислугу и семейство градоначальника, уже часы на башне пожарного депо пробили полдень, а дорогого руководителя все не было, тогда начальник гарнизона, штабс-капитан Кривицин Апполон Маркович, как старший по званию, назначил на два часа совещание в отдельном кабинете этой же ресторации военный совет, вызвав на него также всех богатых купцов города.
Отдельный кабинет ресторана «Версаль».
— Итак, господа, разрешите начать совещание. — начальник гарнизона постучал вилкой по запотевшему графинчику «Столового вина номер двадцать один» от винокурен господина Смирнова: — Как всем известно, у нас в городе сложилась чрезвычайная ситуация и необходимо принимать срочные меры по ее разрешению.
— А в губернию сообщили о этом разбойнике? — вопросы посыпались со всех сторон: — И будет ли подмога войсками?
— Господа…- штабс-капитан повысил голос: — Из-за бурана телеграфная связь нарушена, поэтому справляться будем сами, своими силами. Поэтому у меня первый вопрос — кто-то знает, какими силами располагает этот бандит?
— Позвольте мне, господа? — откашлялся купец второй гильдии Иконников, монопольно занимавшийся поставкой в города тканей и прочих полотен: — Я неким образом заявил об участии в торгах и…
Речь купчика потонула в дружном оре всех, без исключения, собравшихся, причем сидящие слева и справа от него купцы Благодеев и Барышников, имея торговые претензии к удачливому соседу, с криками «Предатель!» и «Скопидом!», стали хватать Иконникова за грудки и, даже, за бороду.
— Хватит! — грохнул кулаком по столу военный комендант, отчего шум за столом тут-же затих: — Пусть любезный Макар Викентьевич расскажет, что он хотел, а побить его вы всегда успеете…
— Так вот, господа, я неким образом записался на торги…- купец испуганно косился на своих, более крупных телесно, соседей, а единственный крик с противоположного конца стола «Негодяй!», штабс-капитан удавил хмурым взглядом.
— Помилуйте, господа, у меня и денег то таких нет! — взмолился купец: — Я, единственно, хотел полюбопытствовать личностью дерзкого разбойника, больше ничего. Так вот, господа, заправляет там всем сын покойного князя Булатова — Олег, с ним какая-то степнячка, в ружьем подмышкой, и человек сорок солдат, с ружьями, револьверами и саблями, а у каждого на груди бляха металлическая, написано «Пристав суда». Меня в дом, как я назвался покупателем, пустили, по всему дому провели, только в подвал спускаться никто не хотел. Дали фонарь и говорят, мол, иди, мил человек, туда самостоятельно. А из подвала голос такой заунывный доносится, как неживой, который все время бормочет «Купите мой дом! Купите мой дом». Ну я заробел идти в темноту, распрощался с этими солдатами и сюда пришёл.
Соседи по столу стали смеяться на Иконниковым, за его детскую трусость перед темнотой, и опять купца выручил военный комендант.
— А еще кто-то из вас господа выказал такую же смелость, как Макар Викентьевич Иконников, с риском для жизни проникнув в логово врага, и принес еще больше разведочных сведений о силах и планах противника?
Больше разведчиков не было, комендант хмыкнул «Вот то-то, и оно» и больше дразнить купца Иконникова стало как-то неприлично.
— А что это за голос доносился из подвала, что Макар Викентьевич изволил слушать? — чтобы разрядить повисшую в кабинете тишину, спросил кто-то.
— А это, сдается мне, призрак прежнего хозяина дома. — вновь раздался чей-то голос с противоположного края стола: — Помните, двадцать лет назад была странная история, когда прежний хозяин дома от нашего любимого градоначальника деньги за дом получил, а на поезд так и не сел, пропал где-то…
— Вы на что, сударь намекаете? — вызверился кто-то из чиновников, особенно близких к градоправителю.
— Я не на что не намекаю, я говорю, что мне дом с призраками даром не нужен, не то, что за деньги.
Глава 10
Отдельный кабинет ресторана «Версаль».
— Господа, прекратите, при чем тут вообще дом? — возмутился председатель уездного суда: — Нам не какие-то гипотетические преступления далеких времен надо обсуждать, а решать, что сейчас делать.
— Господа, я предлагаю все-таки, обратиться к губернатору. — вскочил молодой человек, занимавший в городе должность столоначальника уездного отдела образования. Чтобы больше не возвращаться к этому персонажу, хочется сразу отметить, что в уезде, значительно севернее, в крупном селе Бергеровка, при христианской миссии, действовала единственная воскресная школа, которая, впрочем, к имперскому министерству образования не относилась. В Орлове — Южном же местную начальную школу закрыли на ремонт, по причине ветхости здания, а учителей отправили в неоплачиваемый отпуск и такая ситуация длилась уже два года. К ремонту не могли приступить, потому что не было денег, а когда, к концу года, деньги появлялись, то не могли найти артель, согласную проводить ремонтные работы школьного здания по государственным расценкам. Так и тянулось время. Учителя или разбежались, или подрабатывали частными уроками в богатых семьях. Начальник отдела образования раз в год писал заявку в губернскую казначейство о выделении денежных средств на ремонт здания, ежемесячно получал оклад денежного содержания, а также доплату за экономию фонда заработной платы уездного отдела образования, и не дул себе в ус, все оставшееся время отправляя стихи собственного сочинения в губернские и столичные газеты, подписывая их псевдонимом «Благородный», над чем в местном обществе иногда беззлобно подшучивали. Почему беззлобно? Да потому, что дядя поэта занимал «генеральскую» должность в министерстве образования.
— Вы, господин Благородный, как пиит, со своей арфой в эмпиреях порхаете, и не понимаете, что если мы сами с этим конфузом не справимся, то в губернии решат, что мы вообще мышей не ловим, и сошлют нас отсюда для использования «с понижением», а у меня три дочурки на выданье…- проскрипел худой и желчный председатель уездной казенной палаты, хотел что-то добавить, но в этот момент в уединенный кабинет ресторации ворвался делопроизводитель этой самой палаты, с хрипом дышащий, очевидно, от долгого и быстрого бега. При этом он делал своему начальнику какие-то отчаянные знаки, отчего начальник казенной палаты торопливо вскочил и бормоча, что к него возникли архисрочные дела, и он вынужден покинуть изысканное общество, впрочем, его присутствие бесполезно, так как он человек сугубо мирный, и в военных и прочих силовых играх ничего не понимает, но морально он остается здесь, со своими коллегами по уездному управлению.
— Господа, мне показалось, или чинуша Богдану Всеволдовичу деньги, в кулаке зажатые, показывал, как бы не сторублевку… — задумчиво проводил взглядом начальника палаты заведующий отделения Государственного банка, но, от дальнейших выводов его отвлекли.
— Господа, считаю, что кризис надо разрешать своими силами. — направил разговор в нужное русло военный комендант: — Какие у кого предложения?
Через два часа в на пороге кабинета ресторации вновь появился начальник казенной палаты, выглядевший несколько смущенным.
— Прошу прощения, господа. — чиновник остановил сунувшегося в кабинет официанта, снял с подноса графинчик «столового вина» и приложился прямо к горлышку, что выдавало недюжинное волнение: — Я боюсь, что сейчас вы меня будете ругать, но я был вынужден зарегистрировать в казенной книге имущественного состояния жителей города Орлова-Южного переход права собственности на дом и двор по улице Победы от нашего городского главы к этому степному разбойнику…