ону любой подозрительной активности, десяток моих стрелков рассыпались по помещениям первого этажа, взяв его под контроль, заодно захватив в плен несколько человек из числа местной прислуги, что прятались на кухне, укрывшись за огромной печью. На втором этаже засело несколько защитников дома, по моим подсчетам, не менее пяти человек, причем суда по голосам, там была парочка подростков.
Особую пикантность ситуации добавляли женские крики и плач, доносившиеся из подвала, под нами. Очевидно, что там укрылись жена Мадрыкина и какие-то девочки, наверное, его дочери.
Идти на штурм я не хотел, так как наверху явно были несовершеннолетние пацаны, а титул «Убийца детей» вряд ли украсили бы мою, итак сомнительную, репутацию.
— Гости дорогие, а вы что через ворота, как все добрые люди, не пошли? — раздался сверху насмешливый и наглый голос, надо полагать, хозяин дома решил начать переговорный процесс.
— Это добрые люди у тебя за воротами в рядок выложены? — крикнул я, радуясь, что не мне пришлось проявлять инициативу: — Нет, спасибо. Мы лучше, как недобрые зайдем, но живые останемся.
— А кто тебе сказал, что там добрые люди были? Я их, после всего, немного поспрашивал, так оказалось, что это чисто тати были, разбойники и душегубы. Хотели всех, кто в доме живет — порешить, а все мое добро, пятью поколениями Мадрыкиных скопленное себе забрать…
— А возчики, что за рубль в день, подрядились, тоже на твое добро покушались?
— Вот с возчиками неудобно вышло. — вроде закручинился, немного, мой собеседник: — Но тут уж я не виноват — на моем месте любой бы вспылил от такого злодейства и всех их там и упокоил, тем более, что они все уже пораненные были, почти одной ногой в Нави.
— Может быть расскажешь, за что судью грохнул? — осторожно спросил я, надеясь, что приступ откровения помещика еще не закончился.
— А и расскажу… — с каким-то веселым отчаяньем крикнул сверху мой собеседник: — Вы там все слышите меня? Ну так слушайте. Я человек не самый хороший, можно даже сказать, что злой. Даром что маг, дворянин и помещик, только папенька мой меня с мамой сиротой в десять лет оставил, да еще с кучей долгов. Имение наше на Волге отписали в казну за недоимки по налогам, меня отдали в военное училище на казенный кошт, а мать перебивалась частными уроками. Потом армия, три ранения и отставка по причине негодности к военной службе. Земля эта мне досталась за копейки, так как считалось, что это негодная для всякого ведения хозяйства степь, и все, что здесь построено — все добыто мною, моим здоровьем и моим талантом. Я, как маг воды, подвел на свои земли несколько подземных рек, организовал орошение, вот и стал прилично зарабатывать. Честно скажу — дал я судье взятку, чтобы участок соседа моего мне присудил, да только у соседа участок в полнейшем запустении стоит, там только овцы пасутся, выедают всю траву под корень и в пустыню превращают. А зачем мне нужна пустыня под боком? Чтобы через три-четыре года мои поля песком занесло? Вот и решил я свою землю спасти, тем более, что предлагал я, первоначально, соседу, землю мне уступить, а он… В общем, разругались мы с соседом, вдрызг разругались, даже стреляться хотели, но не срослось. Ну а два дня назад мне судья записку прислал, мол, так и так, дорогой друг, надо еще денег для правильного разрешения вопроса. И, главное, шельмец, точную сумму указал, сколько у меня денег всего есть. И тут я смекнул, что меня этот судья хочет вообще по миру пустить, ну и не стерпел…
— И что делать теперь собираешься?
— И что делать? — после паузы, донесся ответ со второго этажа: — Отвернулась от меня удача, раз не прошли вы воротами. А перестрелку в доме устраивать, дабы подвергать опасности жизни своих детей, я не буду. Сейчас предкам помолюсь, да и стрельну себе в дурную голову. Надеюсь, у тебя, незнакомец, хватит совести, чтобы моих детей с женой не трогать, да дом их не разорять?
Ну, если хочешь, изволь, я представлюсь — великий князь Семиречья Олег Александрович, одновременно, городская голова города Орлов-Южный. Близких я твоих не трону, но тебе, сразу скажу, от этого сильно легче не будет. Ты считаешь, тебе правительство убийство судьи и градоначальника сойдет с рук? Ошибаешься. Весной пришлют сюда карателей, и хорошо, если твоих домочадцев просто из дома выгонят. Ну, ты же понимаешь, о чем я говорю?
Переждав приступ бешенства со стороны моего контрагента, я продолжил:
— Мой тебе совет — сдавайся, получишь двадцать пять лет каторги в моем княжестве, семью твою я тоже на своей территории укрою, позволю им вывезти все ценности, предоставлю жилье. Не такие, конечно, хоромы, как у тебя сейчас, скорее, на вид, как европейский коттедж, но свой дом…
— Зачем я тебе на каторге нужен? Кайлом до самой смерти я махать не буду, я, все-таки, лицо благородного происхождения, а просто так паек жрать ты мне вряд ли позволишь.
— У меня в княжестве есть такой интересный обычай — те, кто к каторге приговорен, но что-то из себя представляют, обычно условно освобождаются, и занимаются более ответственным делом, чем таскать тачку с углем в шахте. Ты, если ты действительно дельный маг воды, можешь заняться ирригацией засушливых полей в окрестностях города Верный, или организацией пиротехнической службы в моих войсках, о подробностях договоримся. Семью можешь забирать с собой, здесь, как мне кажется, оставлять их небезопасно. Поэтому, я тебе предлагаю сдаться в руки моего правосудия.
— Ты сейчас правду сказал? — после еще более долгой паузы, каким-то, вдруг постаревшим голосом, спросил Мадрыкин.
— Какой мне смысл тебя обманывать? Я, все-таки, великий князь, мое слово- закон…
— Ладно, я спускаюсь…
— Нет, сложи все оружие, патроны и магические предметы в мешок или наволочку какую, отдай или своим пацанам, или тем, кто с тобой наверху прячется, и пусть они спускаются по одному, а последним ты пойдешь.
Сверху спустились два мрачных мужика, по виду, из прислуги, затем два темноволосых подростка. Один из мужиков притащил тяжелый мешок, в котором лязгало что-то металлическое.
Когда сверху спускался хозяин дома, я стоял в окружении его сыновей, положив руки им на плечи. Мадрыкин понимающе ухмыльнулся и протянул мне руки:
— Можешь меня вязать, я сопротивляться не буду.
Я смерил бывшего помещика взглядом — не похоже, чтобы под домашней курткой прятался какой- нибудь пояс смертника, а то с этим любителем взрывов надо держать ухо востро.
— Я тебя вязать не собираюсь, у нас с тобой, вроде бы, уговор есть. А пока иди к воротам и разминируй то, что ты там для меня приготовил, а я пока твоих женщин из подпола извлеку и скажу, чтобы они вещи собирали.
Через два часа, когда мой маленький караван двигался в сторону Орлова-Южного, я смотрел на, едущего в переднем возке, помещика Мадрыкина, который приобняв, успокаивал, прижавшуюся к нему, женщину и думал, что мне очень жалко оставлять это прекрасное имение, да еще и в окружении орошаемых полей, которые дают отличный урожай, крестьян, арендаторов, которые прекрасно существуют на этих наделах. А теперь Империя пришлет на земли осужденного помещика нового хозяина, который, вероятно, не сможет поддерживать в равновесии эту сложную экосистему, земли придут в запустение, там начнут пасти овец… А почему, в принципе, я должен все это отдавать неизвестному мне и постороннему дяде? И что я могу потерять, если не буду дальше двигаться по проложенной кем-то колее, а попробую выскочить из нее.
Два дня спустя.
Ярморочная площадь города Орлов — Южный.
В этой Руси колоколов в городах почти не было, а вот било, чтобы по старинному обычаю собрать население на главной площади и зачитать самые важные указы или новости было. Не знаю, когда в последний раз били по этой металлической пластине, висящей между столбов на главной площади города, и собирали обывателей, но сегодня тишину морозного утра разорвали тревожные «металлические» звуки.
Несколько минут ничего не происходило, лишь после этого из улочек и переулков, выходящих на площадь, стали боязливо выглядывать кое-как одетые горожане, а увидев стоящих у столбов людей в чиновничьей форме, обыватели стали подходить ближе.
Через тридцать минут, когда вокруг уже чернела большая толпа, над которой крутились панические слухи — «Война», «Эпидемия», «Нашествие Гоги и Магоги», самый важный из чиновников выдвинулся вперед и, развернув сделанный под старину свиток с кроваво-красной сургучной печатью на цветном шнуре, зычно закричал давно забытую формулу — «Слушайте все, и потом не говорите, что не слышали!»
Толпа со вздохом качнулась, подавшись вперед и превратилась в одно большое ухо.
'Манифест Великого Князя Семиречья Олега Александровича, писаный им лично пятнадцатого дня месяца зимобора сего года.
С болью пишу я эти строки, с болью за любимых людей всех, кто имел несчастье проживать в окрестностях города Орлов — Южный. Как полчища саранчи, что посылают на землю силы темные, объедают сей несчастный город и прилегающий к нему уезд, наибольшие люди, власть предержащая. Начальные люди городского имперского градоначальства организовали банду, коя обирала всех и каждого в городе, не давая маленьким людям разогнуться и вздохнуть спокойно, пока не напала на дом вашего покойного слуги, отчего глава банды — градоначальник Павлинов Светозар Богуславович почил в бозе, а остальные члены его банды отправились на каторгу. Судья всех окружных судов Бобров Капица Родимович, с каждого судебного дела, брал себе взятки, а чтобы не одна копеечка мимо его кармана не проскочила, он других судей на должность не брал, один судил всех и каждого. В жадности своей перешел красную линию, взяв взятку по делу, потребовал еще доплатить столько же. Как результат — раскинул своими многомудрыми мозгами на крыльце судебного присутствия.
Новый градоначальник Телятников Велемир Жданович, прибыл в наш город во главе отряда из десятка головорезов, из которых, как минимум, четверо числятся в розыскных листах имперской полиции, как разбойники и отпетые душегубы. На третий день тяжкой совей службы отправился новый градоуправитель в загородное поместье одного дворянина, имея цель убить всех обитателей поместья, а все добро и прочие ценности вывести и продать, обратив доход в свою пользу. И переполнили эти мысли черные сердце покровительницы этого города и всех окрестных земель, великой богини Макоши, так, что не смогла она смолчать, глядя на те черные дела, что творят в городе и окрестных землях люди начальные, посылаемые сюда владеть и править вами неизвестно кем, но, от имени Российского императора. И послала Великая Макоша небесный огонь, и поразил тот огонь всех злочинцев, до единого, а также тех, кто, вольно или невольно, татям этим помогал.