Со слов офицера, на поселение добытчиков кристаллов он вышел практически сразу –они много лет торговали поделками из хрусталя. Отправляя экспедиции за кристаллами, я дал задание выкупить месторождения за честную цену, снабдив начальников экспедиций достаточными денежными средствами, естественно, в монетах Великого княжества. Видимо, мое представление о честной цене несколько отличалось от понимания местных жителей, и они смогли сопоставить объем денежного ящика, который имела при себе экспедиция и холщовыми мешками, в которых им вынесли монеты для расчета. Получив несколько мешков стальных монет за пещеру, раскинувшуюся рядом с их селением, хрустальщики решили, что продешевили и ночью навестили лагерь щедрых покупателей.
Все-таки, сначала ты подкармливаешь свою репутацию, а потом репутация начинает кормить тебя. Моя репутация пока меня не кормила. Иначе продавцы хрусталя не посмели бы напасть на отряд моих конных стрелков. Возможно, имея привычку действовать в темной пещере, нападавшим казалось, что они ловкие и смелые, сумеют в темноте подобраться к сонным часовым и перерезать солдат с Севера, как котят, но в своей дыре они ничего не знали ни о инженерных заграждениях, ни о сигнальных и осветительных ракетах. Нога в мягком сапоге-чувяке крадущегося в темноте воина наступила на малозаметную проволочку, и в небо взметнулась, разбрызгивая яркие искры, белая ракета, освещая местность и замерших от неожиданности людей мертвящим бледным светом.
Любители чужих денег бросились вперед и напоролись острый металлический «чеснок», что с этого года, по Уставу, огораживали места стоянки моих подразделений.
Острые жала закаленной стальной проволоки вписались в ноги людей через мягкие подошвы местных сапог, а из палаток уже выбегали стрелки, занимающие позиции для стрельбы. После нескольких дружных залпов, нападавшие обратились в бегство — они шли сюда не умирать, а зарабатывать, стоять под градом пуль дураков не было.
Утром же, оставив охрану у новоприобретенной пещеры, три взвода стрелков выдвинулись в сторону настороженно замершего селения, ибо ни одно нападение на моих людей не должно остаться безнаказанным.
Пока прапорщик раздумывал о том, как высказать свои требования, судьба сама ему улыбнулась — из-за ограды, что опоясывала селение, вышли три старика, причем один немного говорил по-русски.
Втолковав дедам, что селение обязано выдать головой не меньше двух десятков, нападавших на моих солдат, воинов, дав для решения вопроса один час. На прощание переговорщиков честно предупредили, что за невыполнением требований ультиматума последует разрушение село. За час, отведенный на принятие решения, к цепочке стрелков принесли несколько ящиков с новейшей британской взрывчатки — тринитротолуола, которая в большом количестве была захвачена нами в качестве трофеев в прошлом году. Отряд прапорщика Тулупова был щедро обеспечен этой взрывчаткой на случай проведения геологоразведочных работ, ну или вот для такого случая…
Ну а дальше все происходило с присущей востоку жестокостью. Под прикрытием плотного огня стрелков, несколько добровольцев бросились ближе к дувалам поселения, откуда начали забрасывать ближайшие дома шашками с взрывчаткой.
Исход населения начался минут через двадцать, когда десяток домов осело дымящимися глиняными кучами. Решив не разрушать селение полностью, Тулупов дал команду прекратить взрывные работы и во главе одного взвода двинулся по узкой улочке поселения, где шагов через двадцать напоролся на засаду. Из тумана, поднятой взрывами, глиняной пыли на стрелков бросились пара десятков местных воинов, вооруженных, в основном, холодным оружием. Несмотря на то, что большинство нападавших изначально были ранены, скорее всего, во время ночного нападения, неожиданность атаки позволила аборигенам оттеснить стрелков и окружить прапорщика, двигавшегося в первых рядах, где он и получил свои раны. Вооружившись винтовкой убитого солдата, прапорщик несколько секунд вертелся как уж на сковородке и умудрился выжить, пока не оправились и не опрокинули врага.
Слушая рассказ, раскрасневшегося от вина офицера, я думал, что это случай в очередной раз доказал, что одними винтовками и шашками взрывчатки в этой войне я много не навоюю. Каждый обученный солдат, да и просто обыватель, для меня на вес золота, и терять даже несколько человек в каждой местной деревне для меня непозволительная роскошь…
Мом невеселые мысли прервались в самый неподходящий момент. Двери в столовую распахнулись и возникший на пороге камердинер возвестил, что к моей светлости с визитом пожаловала княгиня Строганова.
Служитель шагнул в сторону и у моего плеча, гремучей змеей, зашипела княгиня Гюлер — на пороге замерла тоненькая женская фигурка. В молодой даме, облаченной в великолепное европейское платье, я с удивлением узнал бывшую девицу Ухтомскую, Ванда Гамаюновна, моего министра пропаганды, до недавнего времени, пребывавшего в столице Российской Империи, с важным государственным заданием.
Глава 18
Великокняжеская резиденция. Город Покровск.
При появлении красавицы мужчины встали, а я, с широкой улыбкой, двинулся навстречу.
— Мадам. — склонившись, приложился к затянутой в тонкую ткань перчатки, руке. Пока Ухтомская считалась девицей, это было неприличным, но, как только стала замужней дамой — уже уместно: — Разрешите пригласить вас к столу. Все присутствующие жаждут услышать новости из империи…
Застолье прошло… живенько. Господа офицеры и чиновники наперебой расспрашивали нашу гостью, та остроумно отвечала, периодически бросая на меня короткие взгляды, перехватив которые, под боком начинала дикой кошкой шипеть Гюлер. О том, как вдова офицера стала княгиней Строгановой никто из присутствующих спросить не посмел, так как платье на даме было, хотя и дорогое, но пошитое из черной ткани, которое и в этом мире было символом траура. Хотя, с другой стороны, молодая женщина не выглядела слишком огорченной, скромно улыбалась, мило шутила, была, как всегда, остроумна, только, по окончанию завтрака, попросила моей аудиенции, наедине.
Великокняжеская резиденция. Город Покровск.
Кабинет великого князя ВКС.
— Итак? — лакей расставил на моем столе две кофейные пары, разлил кофе и удалился, только после этого я начал разговор: — Вас можно поздравить? Кто счастливый избранник вашей светлости?
Фамилия Строгановых не относилась к одной из богатейших семейств империи. Ермака они не снаряжали, экспедиции охочих людей, что поставили на колени всю Сибирь, не оплачивали. Единственное, что их объединяло с однофамильцами из моего прошлого мира — их бизнес начинался с соли. Когда и за что эта фамилия получила княжеский титул я не знал, не попадали господа Строгановы в сферу моих интересов.
— Увы…- Ванда достала из маленькой сумочки платочек и аккуратно промокнула сухие глаза: — Мое семейное счастье было недолгим…
Нас прервал внезапный крик, и последовавший за ним выстрел, прозвучавшие за окном кабинета. Девушка, сидящая напротив меня, вздрогнула:
— Олег Александрович, что там?
— Не обращайте внимания, это моя сиятельная супруга стреляет по тарелочкам, намекает вам…
Недавно я неудачно пошутил, что такому великому мастеру огневого боя, как Гюлер, невместно стрелять по неподвижной мишени, а вот стрельба по тарелочкам… Правда забыл сказать, что спортсмены моего мира стреляют по быстро летящему предмету дробовыми патронами…
Гюлер попробовала, смутилась, промазав несколько раз, после чего стала пропадать с небольшим конвоем в степи, всякий раз увозя с собой мешок самых примитивных глиняных дисков. И вот, пару дней назад моя жена, с гордостью продемонстрировала мне стрельбу по летящему предмету, причем, в большинстве случаев пуля из винтовки разносила летящую мишень в мелкое крошево. Правда под окном моего кабинета моя жена до этого не стреляла.
Ванда немножко побледнела, но собралась с силами и мыслями и поведала мне свою историю.
На одном из светских раутов молодая вдова, приехавшая развеять свою печаль из южного княжества, совершенно случайно, оказалась за карточным столом с несколькими возрастными мужчинами, один из которых принялся оказывать оной даме знаки внимания. На следующий день, за завтраком, прислуга подала Ванде записку, в которой ее приглашали на суаре в дом князя Строганова Милослава Ратиборовича, после чего события завертелись в каком-то быстром и безумном темпе, что через десять дней бывшая девица Ухтомская стояла перед статуей богини Лады, давая брачные клятвы пожилому мужчине –своему мужу. А еще через неделю «молодой» умер во время игры со своими друзьями, прямо за ломберным столом, во время пышного приема в своем доме, всего за пару минут почернев лицом и забившись в судорогах. Как в тумане похоронив мужа и проведя тризну, вдова проснулась ночью от торопливых шагов в коридоре. Дом был полон слуг, но, когда кто-то стал ломать двери, остальная часть дома продолжала мирно спать или делать вид, что спит. Исходя из того, что Ванда Гамаюновна давно работала на условно враждебной территории, выполняя мои деликатные поручения, некоторых инструкций она придерживалась, поэтому, наскоро накинув на себя теплый плащ с капюшоном и засунув в наволочку шкатулку с самыми важными документами, драгоценностями и деньгами, девушка распахнула раму окна и смело бросилась в высокий сугроб, что нагребли дворники. Прыжка со второго этажа от молодой княгини никто не ожидал, поэтому она беспрепятственно выскользнула через калитку у ворот, которая, почему-то, оказалась открытой.
Пометавшись по ночному городу, девушка смогла спрятаться в заколоченной купеческой лавке, где кто-то выломал пару досок, после чего, продрожав от холода до утра, приобрела у старьевщика поношенную женскую одежду и уехала из столицы в вагоне третьего класса поезда, идущего на запад, после чего несколько раз меняла маршрут, пока не оказалась в пределах моей территории.
— А вот это я купила в Омске. — на стол передо мной легла одна из многочисленных имперских газет средней степени скандальности.