Что-то погрустнели солдаты, да и унтера задумчиво выглядят, но я не задумывался над солдатскими рефлексиями и продолжал:
— Поэтому не надо нам здесь ни диких индейских мужиков, ни их девок. А чтобы этого не произошло, мы должны оградить местных туземцев от контактов с зловредными англичанами, которые тем отравленные товары продают… Да, да, товары мажут гноем больных людей, посредством чего те становятся смертельно опасными для человека.
Народ в строю заволновался.
— Спокойно! — гаркнул я: — Вы что, забыли, кто ваш князь? Я лучший в мире тыловик. Вы сколько со мной в походах, сколько мы прошли верст, однако ваши сапоги, как новенькие, форма выглядит, как только что сшитая на полковой швальне, а в флягах всегда свежая вода. Ваша государь обо всем позаботился. Ваша форма лучшая защита от этой заразы…
— Ваша светлость, а как зовут ту заразу, чтобы мы знали?
— Микроб СПИД и бактерия КОВИД. — не раздумывая, брякнул я: — От этой напасти вы полностью защищены. Но я хочу, чтобы местное население тоже не заразилось. С этой целью, начиная с сегодняшнего дня вы встаете в карантинные кордоны вокруг этого источника заразы — британской фактории. Ставите рогатки, вешаете черные тряпки — даже местные пастухи оленей знают, что это означает. Если люди идут в факторию торговать — направляйте их в лагерь, скажите, что мы все готовы купить…
Первые аборигены появились в лагере через час после того, как офицеры развели караулы. Люди в основном ходят по одним и тем-же тропам, особенно в болотистой местности, что внушало мне надежду, что все подходы к британскому форпосту надежно перекрыты. Правда, ассортимент товаров, которые я мог предложить местным был весьма ограничен — холодное оружие высшего качества, порох и свинец, но даже этот ограниченный список товарных позиций уходил на «Ура», уж больно дорого брали британцы с местных за железо худшего качества. Драгоценные шкурки связывались в сорока, и помещались в специальный ящик на барже, с вентиляцией и крепким караулом за дверью, а я ломал голову уже над следующей задачей, которая заставляла сожалеть о том, что я не могу разорваться или клонироваться.
С одной стороны, я нужен был здесь — наглы уже почувствовали, что что-то не так, удвоили количество наблюдателей на стенах и что-то готовили. С другой стороны, мне было необходимо хотя бы на день вырваться в Покровск. Северный завоз не мог ждать, а у меня ничего не было готово. Я даже не знал, на чем я могу доставить на Север грузы… Воображение рисовало огромный пузырь, наполненный каким-то газом, легче воздуха, к которому снизу или сверху прикреплен мой аэроплан, а снизу висят десятки тонн полезного груза. И если газ легче воздуха мне могла накачать моя богиня, то где взять гигантскую емкость для этого газа я даже приблизительно не представлял.
Этой же ночью я улетел в Покровск. Летел всю ночь и часть утра, ориентируясь на блестящую поверхность Иртыша, что блестел в лунном свете. Машину посадил на секретной базе, где, скрипя сердцем велел снимать с, уже готовых аэропланов, двигатели и, вместе с запасными магическими кристаллами, что поставляла мне моя шахта, готовить к отправке в порт Верный. После чего меня погрузили, как бесчувственную тушку. в тарантас и повезли во дворец, с головой накрыв одеялом.
— Олег! — дверь в ванную, где я спал в купели с горячей водой резко распахнулась и на пороге появилась Гюлер, смешная из-за заметного животика.
— Олег, ты живой! Ты приехал! — жена двигалась ко мне медленно и осторожно, как стеклянная, бормоча мое имя и протягивая ко мне свои тонкие руки.
— Ну что ты, дорогая, любимая. — я встал в ванне во весь рост, весь в грязной пене: — Я вернулся, как и обещал.
Гюлер, казалось, пребывала в какой-то прострации, она, как слепая подошла к ванной и, видимо, плохо понимая, что делает, попыталась перебраться через бортик. Поэтому мне пришлось быстро домываться, пока жена сидела на полу возле огромной медной лохани и не сводила с меня обжигающего взгляда черных, чуть раскосых, глаз.
Успев крикнуть прислуге, что совещание через четыре часа, я, подхватив, вцепившуюся в меня, Гюлер, понес ее в спальню.
Глава 24
— Доброе утро, господа. — Я пропустил вперёд себя Гюлер и шагнул вслед за ней в зал совещаний: — Прошу прощения, что собрал вас так срочно, но мне надо немедленно возвращаться на север. Сразу сообщаю, что наша экспедиция была довольно успешной. Мы, не встречая особого сопротивления, дошли до самого окончания Иртыша. Из минусов — наши противники успели вывезти большую часть налогов и прочих ясаков за этот год, вывезя основные ценности на британскую торговую факторию, которую мы вчера блокировали с суши и частично с моря. Я попробую, не начиная военных действий, вынудить британцев отдать нам то, что они обманом вытянули у местных. Что могу сообщить хорошего? Там полностью отсутствует торговля. Огромный регион, куда не поставляется вообще ничего. Они готовы покупать все, что мы можем им поставить, кроме мяса и рыбы, но и тут есть проблема. Мы должны дать местным то, что им нужно сейчас, а шкуры получить только весной, так как, до зимы добывать зверя нет никакого смысла. То есть мы людям, фактически под честное слово, даем припасы на зиму, а весной, те из них, кто останется жив, рассчитается с нами добытыми за зиму шкурами.
Обведя взглядом слушающих меня командиров и начальников производств и служб, я продолжил:
— Чтобы не разбалансировать нашу финансовую систему, я вынужден до следующего лета сократить выплаты жалованья всем нашим служащим, выдав на эту же сумму долговые обязательства под обычный банковский процент. Это вы должны довести до своих подчиненных. Если у кого-то есть возражения, прошу высказаться.
Видимо, я пока не растерял свой авторитет правителя — командиры, без удовольствия, но приняли мои условия.
Доведя до начальствующего состава эти новости, выслушав их, самые важные доклады, я распустил собравшихся, попросив остаться только Илью Ждановича Камнева, начальника металлургического завода и крестного папу всех научно-промышленных разработок, ведущихся в княжестве.
— Илья Жданович, хотел бы с вами обсудить следующий вопрос — доставка товара. По-хорошему, у меня остался всего месяц. Пароходы, даже если мы их срочно зафрахтуем, дойдут до севера, но, с большой вероятностью, могут остаться там, на Севере, вмерзнув в лёд при ранних заморозках. По обычаю, судовладельцев на Оби и Иртыше, в этом случае, если судно не успело вернуться из рискованного рейса, наниматель берет на себя содержание корабля и его экипажа до весны. Я такую обузу на себя брать не собираюсь. Следовательно, нам нужны свои пароходы, которые, к сожалению, сейчас нужны мне на Севере. Хотел с вами посоветоваться и поручить вам новую и срочную разработку. Я дал команду снять двигатели с наших с вами секретных аэропланов и грузит их, вместе с запасными магическими кристаллами, для перевозки в порт Верный. Я предлагаю установить эти двигатели, либо попарно, на больших баржах, которые у нас есть, или по одному, на малые баржи. Ставить просто на корме, винтом назад, установить винт соответственно, чтобы он был толкающим. Задача установить руль на баржу не должна вызвать затруднения. Надо, в течении нескольких дней, пока товары по заявке направляются в порт Верный, провести испытания, что по моему, проблем не составит. Я прошу вас, Илья Жданович, провести самым срочным образом испытания, выяснив, какой тип судна наиболее предпочтителен. Рулевыми на будущие суда не отказались пойти наши подготовленные летчики. Скорость судов должна быть большая, почти, как у аэроплана. Ну, а для того, чтобы нашим пилотам легче было ориентироваться на реке, наймем опытных речников. Двигатели надо замаскировать, установить их в коробе, над коробом поставить трубу, под которой жечь постоянно всякую дрянь, дающую черный дым, изображая обычные пароходы.
— И…- я вспомнил кучу идиотов, упустивших свои движки под воду при катании на моторных лодках: — На какой бы надежной стойке не крепились двигатели, прошу дублировать крепление, привязывая движки к борту баржи самыми надежными канатами.
Надо отдать должное, Илья Жданович не впал в ступор, а потребовал нарисовать хотя-бы чертеж нового средства передвижения. Пришлось рисовать, украсив лист блокнота, на котором я, как смог, изобразил свою задумку, еще и грифом «Секретно».
Раздав задания в том числе и моему торговому компаньону, Пяткину Татомиру Забожановичу, по формированию заказа, я стал собираться, чувствуя, что время уходит.
Гюлер поставила мне ультиматум, что она проводит меня до аэроплана, пришлось согласиться. Этот час, что мы ехали до авиабазы, почти соприкасаясь коленями, я говорил без остановки, обещая жене, что очень скоро я вернусь, и мы проведем осень и зиму вместе…
Авиабаза опустела — там остались лишь самолеты, лишенные двигателей, закрытые маскировочными сетями, и четверо часовых, из наиболее доверенных. Поцеловав меня на прощание, Гюлер взяла моего коня за повод и, в сопровождении мрачного унтера Полянкина, которого я оставил при особе моей жены, поскакала в сторону конвоя, что оставался ждать на почтительном расстоянии от базы, а я принялся готовить к дальнему перелету свой аэроплан.
К пикету своих стрелков я вышел, волоча за собой волокуши, нагруженные тремя пудами полезного груза.
— Ваша светлость. — пара стрелков тут же подхватили концы тонких стволов сосенок, которые я использовал в основе волокуши и потащили груз в сторону лагеря, а старший пикета, унтер –офицер принялся докладывать мне последние новости.
— Англичане пытались вчера напасть на «Аскольда», но получили полный отлуп и, вроде бы, успокоились. А сегодня, с самого утра, от них пришел какой-то напыщенный тип с белым флагом, и принес ультиматум, вот господа офицеры с самого утра и решают, что делать. Поспешите, ваша светлость.
— Господа. — при моем появлении в штабной все встали, я коротко кивнул и сразу плюхнулся на грубый табурет, видимо сколоченный совсем недавно. Когда я улетал, офицеры сидели на ящиках.