— Извините, господа, очень устал, ноги не держат. В процессе охоты очень далеко забрел, не рассчитал силы…- я вытянул усталые ноги: — Кто сообщит, что случилось за время моего отсутствия.
Если коротко, то до вчерашнего дня все шло совершенно спокойно, если не считать появления делегации одного из местных племен, что привели живого англичанина. Тот, по рассказам аборигенов, пытался подбить их на нападение на наш лагерь, принеся с собой, в качестве подарка, бочонок спирта, одеяла, пару сабель и что-то еще, по мелочи.
Вогулы, наслышанные от моих бойцов, о подлых бритах, что подсовывают им зараженные подарки, британца связали и притащили в наш лагерь, правда голым и босым, без вещей.
— Вещи, они сказали, что сожгли, чтобы зараза никуда не попала. — уточнил докладывающий о происшествии Коробов Святослав Авдеевич, на что я кивнул головой. Даже не сомневаюсь, что вещи куда-то спрятали, дабы потом прибрать себе, или, если подозрения о заразности подтвердятся, передать, через третьи руки, своим врагам.
А вчера, британский фрегат поднял пары и начал маневрировать, пытаясь встать бортом к нашему речному крейсеру «Рюрик», чья очередь была стоять на брандвахте в виду британской фактории. Как уверяли меня офицеры, британец открыл огонь первым, выпусти два снаряда в сторону, ставшего носом к врагу, «Рюрику».
Британские моряки стреляли вполне метко, с четвертого залпа добившись попадания в артиллерийскую башню моего корабля. На этом их успехи закончились. «Рюрик», уповая на бронирование, под пушечным обстрелом смело пошел на сближение, после чего, практически в упор, влепил в борт вражеского фрегата чугунную бомбу, при этом, немного завысив прицел. Вместо, обитого медным листом, борта, граната взорвалась, ударив по поворотному станку, открыто стоящего, правого носового орудия англичан. Во все стороны брызнули обломки станка и комендоры, а новейшая пушка, зависнув на несколько мгновений в неустойчивом положении, рухнула за борт.
Британский фрегат дал полный ход, пытаясь развернуться к противнику другим бортом, но в это время из-за поворота реки появился, спешащий к месту стычки, «Аскольд», отчего джентльмены решили не пытать сегодня счастья, а бросив на произвол судьбы, беззащитную против пушек, факторию, двинулся на север, выходя из-под обстрела.
— Надеюсь, факторию не обстреливали? — встревожился я, пытаясь вспомнить, в каком виде стояли стены британского форпоста, когда я проходил мимо, и стояли ли вообще.
— Как можно, Олег Александрович! — возмутились офицеры: — Мы что, варвары какие-то!
Британские «варвары» на своем, подбитом, судне болтались севернее, в фарватере Обской губы, видимо спешно латая повреждения. Попытка неизвестных типов подойти на лодке к месту утопления новейшего морского орудия, была вчера вечером пресечена грозным окриком и выстрелом, стоящего на берегу, часового, после чего никаких приключений не случилось.
Капитан «Рюрика», чей корабль сегодня снялся с позиции и ушел на отдых, сидел в штабной палатке, как просватанный, купаясь в лучах всеобщего восхищения.
Пообещав награды по итогам компании, я дал команду нарисовать на борту «Рюрика» перечеркнутое изображение кораблика, чем вызвал гордость команды флагмана и жгучую зависть экипажей двух других кораблей. Ну а что? Врага в открытом и неравном бою победили? В бегство обратили? А то, что британский фрегат до сих пор не затонул, так в этом нет государственного интереса. Надо было бы — утопили.
За этими праздничными новостями я совсем забыл о неприятной новости, а именно о наличии ультиматума, время на ответ по которому, как оказалось –заканчивалось.
Неизвестный мне барон Уолфиш Георг Падингтон, в первых строках своего письма угрожал мне (ну, не мне, конечно, а некому командиру банды разбойников) различными судебными и внесудебными карами, после чего требовал выдать ему на расправу десяток моряков экипажа Рюрика', за нападение на корабль Его Величества, снятия сухопутной блокады, а также выплаты компенсации в размере пятидесяти тысяч рублей серебром.
Я задумался над несуразностью суммы — не уверен, что в моей столице, Покровске, единовременно, в моей казне находится такая сумма.
Странный какой-то тип — его главная боевая единица болтается в паре миль севернее, очевидно, не рискуя приблизиться к моим крейсерам, а он еще грозится. Да я ему…
Тут я вспомнил, что представляют собой упрямые британцы и понял, что дело тут нечисто. Не были просвещённые мореплаватели ни трусами, ни глупцами. Да и слишком самоценными назвать их трудно. Гонор, конечно, был, но не глупый, а расчётливый.
В это время на границе лагеря прозвучал звук рожка, а через минуту полог палатки откинулся в сторону и на пороге замер испуганный часовой:
— Ваша светлость, там эти прибыли! Парле…
— Спасибо, возвращайся на пост. — кивнул я вояке и обратился к командиру полка Коробову: — Святослав Авдеевич, не сочтите за труд. Выйдите и сообщите этим, что великий князь Олег Александрович… изволит удить рыбу, и до завтрашнего полудня, даже ради британцев, беспокоить его никто не будет.
— Что, так и сказать? — засмущался офицер: — Неудобно как-то…Европейцы, все-таки…
— Ладно, Святослав Авдеевич, уговорил. — я поднялся с табурета: — Пойдем, пообщаемся с европейцами.
На границе лагеря, с любопытством оглядываясь по сторонам, стоял молодой человек в полувоенной форме, в сопровождении горниста и мужика с белым флагом.
Увидев меня, молодой человек приосанился, и нацепил на вытянутое, как у коня, лицо маску крайнего высокомерия.
— У вас готов ответ на письмо барона Уолфиша? — спросил он на неплохом русском.
— Юноша, а вы со своим бароном Уолфишем вообще кто такие будете? Под кем ходите, кого тут знаете?
— What? What did you say? — сбился посланец на родную мову.
— Я говорю, кто ваш шеф? Только не говорите, что вы состоите на службе его величества, короля, я вас умоляю. У него таких вороватых офицеров нет…- подольстил я их величествам, на знаю, правда, оценит ли.
— Судя по вашему мундиру, вы на службе британской короны не состоите. Почему тогда над этими сараями…- я ткнул рукой в сторону фактории: — Висит британский флаг?
— Мы представляем Норд-Индскую британскую компанию…- гордо процедил британец.
— Почему тогда флага вашей, неизвестной никому компании я не вижу? Получается, что вы, прикрываясь государственной службой, грабите местное население, воруете налоги, нападаете на служащих местной правительницы. — я загибал пальцы на руке: — Да вы, господа просто пираты. Я думаю, что не будет особого ущерба для взаимоотношений с Британией, если я возьму штурмом ваш гадючник, всех убью, а вашему королю пришлю ваши головы, знамена и объяснения, что вы самозванцы и грабители, а казнив вас мы просто экономим деньги британской казны.
— Вы что такое говорите? — молодой человек попятился, заставив заволноваться своих спутников, которые, очевидно, кроме «млеко» и «яйки», по-русски не понимали ничего.
— Я говорю, что время вам до завтрашнего утра — вернуть все налоги, что обманом собрали или получили вы в наших поселках. Только после этого будем о чем-то говорить. А теперь свободны. Идите подобру, поздорову.
К моему удивлению, британцы не стали ждать до утра, а прислали ответ через три часа. В письме барон Уолфиш, в самых изысканных выражениях, уверял меня в полнейшей лояльности, обещая, что завтра, в десять часов, он и его сотрудники выйдут из фактории, отдадут нам все, что было собрано, по доверенности от князя Строганова, после чего, все служащие Норд-Индской британской компании покинут наши пределы, погрузившись на фрегат компании, дабы, цитирую, «избежать взаимного недопонимания».
Вы верите в честных мальчиков –зайчиков, с далеких островов? Я нет, поэтому, попытался представить, что может произойти, предугадать действия противника. Честно говоря, вероятных сценариев было немного.
Наглость и самоуверенность британцев я не оценил адекватно. Честно говоря, я ожидал нападения с тыла, поэтому большую часть стрелков направил на скрытые пикеты, окружавшие наш лагерь.
В десять часов утра ворота фактории распахнулись настежь, и оттуда стала выходить и строиться, разномастно одетая, публика, поголовно вооруженная. Выносились какие-то тюки, ящики и мешки и складывались в кучи, после чего британцы строились напротив моего трона…
Ну как –трона? Скорее, небольшого кресла с высокой спинкой, по бокам от которого стоял идол моей божественной покровительницы и знаменосцы с флагами Великого княжества Семиречья и княжества Строгановых.
На башне фактории стал спускаться британский флаг, а из ворот, в сопровождении свиты, вышел богато одетый молодой человек и двинулся в мою сторону.
— Господа, как вы думаете…- я повернулся к офицерам, столпившимся за моим крестом: — Если британцы собрались сегодня уплывать на фрегате, почему их судно, до сих пор, болтается в нескольких милях отсюда…
Я не успел закончить фразу, когда события полетели вскачь.
Глаза идола богини Макоши полыхнули багровым и мое кресло, без моего соизволения, стало заваливаться набок, а молодой предводитель британцев, протянул руку за спину и из задних рядов ему кто-то вложил в руку винтовку с очень толстым стволом, которую он и направил в мою сторону. Выстрел громыхнул в тот момент, когда я выпрыгивал с падающего вбок кресла. Кто-то закричал, кресло рассыпалось в клочья, разнесенное в упор какой-то особо мощной пулей, а британцы, выставив вперед ружья со примкнутыми штыками, бросились в атаку.
От поголовного уничтожения спасла нас случайность.
Не верьте в рассказы, что только русский солдат великий мастер штыкового боя. «Служащие торговой компании» и прочие «торговые представители», умело орудуя штыками, навалились на два наших взвода, успешно давили нас с такой яростью, что казалось, еще мгновение, и мы побежим. Немногочисленные господа офицеры, что сопровождали меня на переговорах, выстроившись за спинами солдат, стреляли из револьверов, выбивая, упрямо рвущихся к нам саксов, но их было слишком мало.