– Кому из нас тут семнадцать лет, интересно? – Ущипнул я её за ляжку в отместку.
– Ай! – взвизгнула она, подскочив на стуле и привлекая к себе взгляды родителей. – Это всё розги, – смутилась Света, приседая на место и очень выразительно посмотрев мне в глаза.
Слуги начали накрывать стол, поставили предо мной тарелку с борщом.
– Спасибо, – поблагодарил я слугу, взяв ложку. – Передай сметану, пожалуйста, – попросил я Свету.
– Пф! – фыркнула она, но сметану передала.
Дальнейший обед прошел в молчании, переглядывались мы со Светой, её весёлыми братьями и ели, иногда строя друг другу рожи, пока не принесли чай и десерт.
– Семён, – начал разговор глава семьи, – мы попросили тебя навестить нас, чтобы обсудить одно дело… – пытался он подобрать правильные слова.
Я же решил облегчить ему задачу.
– Этот разговор касается Марии? Маши?
– Рррр! – натурально зарычала Света.
– Э-э-э, да, – с улыбкой на устах рассматривали меня родители девушки. – Видишь, как Света волнуется? Рычит даже, – ещё шире заулыбались они, наблюдая за молодёжью.
– И что вы хотите от меня? Отпустить её? – Поднял я брови.
– Нет, нет, – замотал головой боярин. – Просто быть с ней… м-м-м… поделикатней, что ли. Помягче.
– Почему мы не можем забрать её сюда! – Всплеснула руками Света, не выдержав. – Этот, этот… – указала она на меня пальцем, задыхаясь от негодования, – этот охальник купил её для постельных утех!
– Хмф, – уже я не выдержал и фыркнул. – Извините, – попросил я прощения, посмеиваясь.
– Так, Света! – Твёрдо посмотрела на неё мать. – Это уже в никакие границы… Иди-ка к себе.
– Но, мам… – протянула она.
– К себе, я сказала! – вложила мать силу в слова, и Светлана, всхлипнув, убежала.
Я перестал смеяться.
– Они такие хорошие подруги?
– С пелёнок дружат, – подтвердили её родители.
– Ясно, – задумался я на несколько секунд. – Даже не знаю, что сказать, – почесал я затылок, слабо улыбнувшись. – Мне и вправду нужны холопы для фермы и ни для чего другого, – стал я зачем-то оправдываться.
– Мы понимаем, Семён, – кивнул мне боярин. – Просто наша девочка выросла на историях про принцесс, драконов и злобных тёмных властелинов, вот и воспринимает реальность только в чёрно-белых тонах.
– А, как?.. – не договорил я, но поняли меня правильно.
– Единственная наша дочь. Разбаловали, – ответили они, переглянувшись.
– Ну, она хорошая девушка. Вон как подругу защищает.
– Это да. Сердце у неё доброе, – недовольно покачала головой Светлана Валерьевна, взяв сыновей за шиворот, и оставила нас с боярином наедине.
– Мам! Не на-а-адо… – Перемазались они в варенье как свинушки, увела их мама мыть лица.
– Я хотел бы попросить тебя кое о чём, – обратился ко мне Евгений Максимович, стоило им скрыться в дверях.
– Слушаю, – кивнул я, став серьёзным.
– Позволь Свете навещать Машу.
– И всё? – удивился я. – Это ж мелочь, – дёрнул я плечом. – Пусть, конечно, прилетает, только вот причину для этого выберет другую. А то ещё заинтересуется кто, к кому она в нашу глушь ездит, и начнут задавать неудобные вопросы.
– Спасибо, – признательно кивнул мне боярин, провожая.
Тепло распрощавшись с хозяевами, которые вручили мне несколько корзинок, полных еды, я с чистой совестью передал их Жуку – он уже встречал меня у машины, распахивая заднюю дверь.
– Куда дальше? Домой?
– Нет. Съёздим сначала в одно место, – назвал я адрес.
Боярин при прощании рассказал об анклаве китайцев в городе, являющихся хорошими работниками и незаконно перебежавших границу. Я надеялся нанять их для переработки мха. Те издревле разбирались во врачевании, и я думал, что смогу наладить с их помощью заводик по производству лекарств, а не продавать сырьё, что не так выгодно.
Ну и грех было не воспользоваться случаем и не посетить несколько других мест в Сибирске, раз уж я уже здесь, проезжали мы улицу за улицей, и на глаза мне стали попадаться не красивые дома и вычурно одетые барышни, а беспризорники, чуть не на каждом шагу стояли люди с протянутой рукой.
– Дед! Ты не посмеешь! – Била посуду старшая дочь его первого сына и наследника, не желая ехать в далёкую Сибирь. – За какого-то мальчишку? – прожигала фурия глазами старика.
– Всё уже решено, Алиса. Твой траур закончился, и пора бы тебе родить роду ещё детей, а не останавливаться на одной девочке.
– Я не племенная кобылка!
– А кто ты?
– Мам, ты расстроена? Что-то случилось? – в комнате Людмилы Ильиничны Смирновой, в девичестве Чернозубовой, что злобно смяла бумаги на столе и сбросила их на пол, собрались трое детей.
– Ваш дед нашел Семёну, этому приживале от любовницы, невесту из Таракановых! – изрыгнула она порцию яда, рассматривая Витю, Петю и Машу, стоящих на цыпочках. – Совсем в маразм впал, старый, – не аристократично сплюнула она в вазу.
– И что мы будем делать? – спросила дочка, самая умненькая из троицы.
– Думать, Маша. Думать.
Глава 14
Застава на границе Российской империи с Османской империей. Близ Батуми
– Ты ничего не слышал? – встревоженно поднял голову над окопом солдат, покрепче взявшись за автомат. – Шорох какой-то…
– Дай поспать, – отмахнулся от него напарник, поставленный в караул и давно видевший третий сон. – Вечно тебе мерещится что-то.
– Я проверю.
– Делай что хочешь, – перевернулся на другой бок ленивый боец, подложив под голову приклад автомата.
Последнее время на границе было неспокойно, начал султан Абдул-Хамид VI поход против Азербайджана, покорив Армению. Старые военнослужащие говорят, что это плохо. По вечерам только и разговоры о том, пойдёт ли на нас падишах и когда, думал молодой солдат, раздвигая кусты и всё больше удаляясь в лес. Его же более опытный напарник спал, обрекая мальчишку на смерть.
Молодой солдатик так и не заметил, как к нему подобрались сзади и одним ударом по голове отправили в бессознательное. Старослужащий же лишь всхрапнул, не заметив, как его напарника утаскивают в глубину леса.
– Хорошая работа, – сказал белозубо улыбающийся осман. Словно привидения вышел на поляну, куда оттащили молодого бойца, целый отряд.
– Держи его, – сказал старший среди турок, подозвав одного из бойцов ближе. – Давай, юный янычар. Покажи свою удаль. Перережь горло неверному, – вручил кинжал ещё безусому юнцу ага Бурхан.
Малец, без тени сомнения, приставил нож к горлу русского, но тот очнулся, почувствовав прикосновение холодного лезвия к коже. Дёрнул головой и с усилием открыл глаза, в первые минуты не понимая, что происходит.
Турки не торопились, наблюдая за неверным, что начал дёргаться в руках преданных воинов султана.
– Нет. Нет, не надо… Пожалуйста, не надо, – умолял молодой парень, седея на глазах. – У меня мама, отец, сестра. Пожалуйста, – всхлипнул он. Просил, хоть и знал, что пощады не будет. Эти звери не знают такого слова.
– Молчи, свинья! – Ударили его по лицу, поставив на колени и задрав голову, потекли слёзы из глаз парня.
– Режь, янычар. Режь. Докажи, что ты достойный сын своего народа.
– Бутерброд возьми! – сунул мне в руки хлеб с маслом Жук.
– Спасибо, мамочка, – закатил я глаза, выходя на улицу.
– Гав! Гав!
– Держи, разбойник, – потрепал я за голову Шарика, мешающегося под ногами. – Ну что? Проверим наших работничков? – попытался я в шутку усесться на спину своей собаки и был скинут, засмеялась малышня, что каталась на ледяной горке напротив дома, в котором я жил.
– Дядя Семён плюхнулся, ха-ха-ха, – держались они за животы, показывая на меня пальцем.
– Так было задумано, – отмахнулся я от них, уворачиваясь от снежков; начали они шутливую войну, несмотря на окрики приглядывающих за ними женщин.
Выходной. В школу не надо, вот и развлекаются, привыкнув, что я не отмахиваюсь от них, как взрослые, а частенько принимаю участие в играх.
– Покусай их, – подтолкнул я Шарика к детям. – Давай, давай, разрешаю.
Побежал он к ним, а потом развернулся и встал мордой ко мне, недвусмысленно намекая, на чьей он стороне.
– Ах, так?! – развёл я руки в стороны. – Ну, получай, предатель!
«Притяжение» – слетался на мой зов снег, формирую огромного снеговика, выше самого высокого дома на ферме. Приходилось задирать голову, чтобы осмотреть его всего.
«Поступь голема», – заставил я запрыгать в сторону детей своего чудища-юдища, разбегались они с радостными криками, а некоторые храбрецы пытались даже завалить его, тыкая палками.
И тут мой пёсик показал, что он не прикроватная собачка или грелка для ног.
– Ва-а-а! – вырвался из его пасти рёв, увеличился он в размерах на порядок и размазался в воздухе, чтобы нанести с десяток быстрых ударов снеговику, развалив того на части.
Дети разинули рты, как и я, с удивлением рассматривая Шарика, уже принявшего свой обычный облик.
– Эм-м-м… – промычал я, погладив пса, подбежал он ко мне, виляя хвостом и ожидая похвалы. – Ты победил. М-да, – осмотрел я останки голема и народ, выскочивший из домов и показывающий пальцем то на собаку, то на меня. – Пойдем давай, у нас ещё дела есть, – позвал я его за собой, потопав на стройку и делая пометку в уме, всё-таки посмотреть в книгах, кто такие церберы.
После того злополучного обеда у Московитых прошло две недели. Почему злополучного? Так стоило нам отъехать от их усадьбы, как мне позвонил дядя Иван и огорошил вестью, что я женюсь, нашли мне пару из рода Таракановых. Двадцатипятилетнюю барышню по имени Алиса с дочкой семи лет.
Трубку я тогда сбросил и не отвечал на звонки ещё три дня, думая, как выпутываться. Так ничего и не решил, загнали меня родственники в угол. Это их право – выбрать жену, как мне, так и любому другому члену рода. Не взбрыкнёшь. Хм-м… Хотя нет, не право. Так делают редко, но отказаться возможности почти нет, если ты не хочешь оказаться на улице или, того хуже, быть проданным на невольничьи рынки осман.