— Уразу… мел… Прости меня, княже, за это… за всё… Убоялся я. Смертным страхом убоялся…
— Кого — меня или князя Ягдара?
— Вас… обоих…
— Лжешь. Никогда доселе я тебя в страх не повергал. А вот некие сведения от неких же людей о князе Ягдаре вполне могли довести до такового состояния. Отчего решил ты спрятаться за выдуманным безумием. Верно говорю?
— Да, княже…
— Вот и ладно. Позволяю опять присесть: пусть пострадавшее место хорошенько отмокнет, всё ж полегче станет, — сказал князь Стерх, сворачивая и возвращая плеть за голенище сапога. — Почтенная Убава-Мелания! А ведь ты права была: лекарское дело мне вполне по плечу оказалось. Не просто излечить удалось, а прямо-таки исцелить чудесным образом. Еще попрошу тебя — ибо супругу твоему сейчас не до прав и обязанностей главы дома, — распорядись, чтобы вынесли сюда малый столик со стольцом да толику листов бумаги с письменными принадлежностями. Мне вдруг на ум пришло несколько посланий составить.
Хозяйка засуетилась, затопталась угодливо:
— Дак как же так-то… Может, для того лучше в дом пожелаешь препожаловать, князюшко?
— Нет. В дом препожаловать не пожелаю. Что-то душно мне сегодня, свежего воздуху, простору вольного хочется… — уже успевший покинуть седло князь Стерх широко обвел рукою красоты внутреннего дворика. — Да и благолепие здешнее к тому располагает. Посему будь добра, почтенная Убава-Мелания: просто исполни в точности просьбу мою. Не будет ли это слишком сложным для тебя? Нет? — она отрицательно и судорожно замотала головой. — Вот и ладно. Поставят же пусть вон туда…
Статная фигура с громким шуршанием дорогих синских тканей и удивительной резвостью исчезла в дверном проеме. Неожиданно ставший властным голос зазвучал изнутри, сопровождался он топотом многих ног и смешанными звуками возни. Заказанное довольно быстро было вынесено наружу, размещено между одной из колонн и мраморной цветочной вазой. После нескольких гримас, взмахов рук да сердитого шиканья купчихи это крыло крытой колоннады вместе с прилегающей частью двора мгновенно обезлюдело.
— Исполнено! Милости просим, князюшко! — пригласила она почему-то громким шепотом. Поклонилась несколько раз подряд и также почему-то на цыпочках поспешила отойти к противоположному крылу. В нем уже испуганно таились согнанные ею же в кучу дворовые и домашние слуги.
Присев к столику, князь Стерх стремительными движениями пера принялся заполнять кудрявыми строчками вначале один лист бумаги, а тут же вслед за ним — другой (народонаселение двора, включая хозяйку и хозяина в бассейне, затаив дыхание, издали во все глаза завороженно наблюдало за этим действом). Помахав последним листом в воздухе, чтобы побыстрее высохли чернила, взглядом и движением головы попросил Кирилла спешиться, подойти поближе.
— Просьба малая будет к тебе, княже, — тихо проговорил он, скручивая потуже послания в два свитка. — Вот этот передашь сыну моему Боривиту, что сейчас именем княжьим суд ведет. А вот этот — ключнику Гордею. Отстегни отворот кафтана, размести за ним оба, но так, чтобы после не перепутать. Справишься?
— Конечно, княже, — удивленно сказал Кирилл, при этом попутно отметив, что если негромкая речь явно не предназначалась для сторонних ушей, то сама передача посланий была отчего-то вовсе не скрываемой и даже подчеркнуто демонстративной.
— Вот и ладно. Теперь опять по коням.
Князь Стерх вскочил в седло. Обводя взглядом двор, возвысил голос:
— Засим достойного продолжения дня тебе, Государевой гильдии торговый человек Татимир, и тебе, почтенная Убава-Мелания, и всем вам, люди добрые!
Потом подал жестом команду сотнику Василию и тронул поводья аргамака, уже начавшего нетерпеливо перебирать своими точеными белыми ногами.
На выезде Кирилл расслышал за спиною шорохи осторожной суеты и вновь зазвучавшие причитания хозяйки, столь же осторожные. Оборачиваться в этот раз ему не захотелось.
У перекрестка улиц князь Стерх придержал коня:
— Дальше, княже, вы с братом Иовом без меня. Коль пожелаете, можете продолжать знакомство с нашей славной Белой Криницей, а нет — так возвращайтесь домой, отдыхайте. Мне же еще кое-какие дела мои завершить надобно. Как оно говорится, по горячим следам. Василий! Отряди двух человек для сопровождения дорогих гостей наших.
— Да вроде как незачем, княже, — проговорил Кирилл с некоторым смущением. — Мы же теперь и сами сможем обратную дорогу найти.
— Во-первых, кратчайшую дорогу назад — это вряд ли. А та, что уже известна вам с братом Иовом, теперь кружною получается. Зачем же так-то? Во-вторых, не вижу резону спорить со мною. Согласен?
— Да, княже, — ответил Кирилл с еще бóльшим смущением.
— И обиды не держи: просто прав я. Княгине передай на словах, чтобы к обеду не ждала, садитесь за стол без меня. Итак: пожелаешь домой или продолжишь прогулку?
— Э… Пожалуй, домой, княже. Если честно, у меня сегодня прямо-таки избыток всяких… э… впечатлений.
— Разумею, согласен. Ну что ж, тогда показывайте обратную дорогу, ребята, — обратился князь Стерх к двум всадникам, успевшим приблизиться с обеих сторон и молчаливо ожидавшим распоряжений. Поднял руку, прощаясь:
— До вечера!
Пятерка ратников Василия стала поворачивать направо.
— А нам, княже, надобно будет прямо, — подал голос один из сопровождающих.
Кирилл кивнул и несильно пристукнул сапожками по конским бокам.
Княжий двор встретил четверку всадников уже ставшим привычным гулом людского скопления да распевными возгласами писаря Избора, которые доносились от красного крыльца. У ворот и приткнувшейся рядом с ними сторожки привратников оставалось небольшое свободное пространство, его наличие старательно обеспечивалось сердитыми окриками и тычками дружинников.
Едва лишь тяжелые вратницы распахнулись, за ними обнаружился княжич Держан. Судя по его виду, он успел основательно истомиться, даже измаяться в этом самом ожидании. Тут же подбежал ко гнедому Кирилла, с угодливостью младшего конюшего помог спешиться. За напускным шутовством отчетливо просматривалось плохо сдерживаемое любопытство. Кирилл молча и широко ухмыльнулся, с подчеркнутой снисходительностью принимая оказываемые услуги.
Держан не утерпел:
— Мне тут кое-кто о твоем походе порассказал украдкою. Кое-что… — заявил он, со значением поджимая губы и прищуриваясь. — А ты что скажешь?
— Пить хочу, — сказал Кирилл, оправляя одежду и волосы.
— Ага, вот как… Ну ладно. Это мы чичас, это мы мигом.
Держан метнулся к сторожке у ворот, через малое время выскочил оттуда с полным ковшиком в руках. Мелко и часто семеня ногами, чтобы не пролить, подбежал, с поклоном поднес его Кириллу:
— Испей, князюшко! Испей, родненький!
— Благодарствуем, княжиче. От всего сердца благодарствуем за добрую службу.
Сделав несколько основательных глотков, он удовлетворенно крякнул, выплеснул остатки на сторону и сунул пустой ковшик в Держанову ладонь. Вздохнул, сказал совсем другим голосом:
— А вот теперь, друже-княжиче, как на духý: не подумал я, что тебе будет настолько любопытно, не взял у отца твоего разрешения на всяческие рассказы. Изъявит к тому свою волю князь Стерх — тогда и речи нет. Обо всём, на что позволение получу, поведаю. Честное слово. Пока же не серчай Бога ради.
— Захочу — стану серчать, не захочу — не стану, — буркнул потускневший Держан. — Это уж мое дело, еще не решил.
В его глазах и лице вдруг что-то переменилось:
— Да ладно. Пёс с ними, с этими тайнами твоими великими, княже. А я вдруг вот что вспомнил: ты же в греческом поосновательнее меня разбираешься?
— Ну… Может и так.
— Так, так. Не прибедняйся. Посему яви милость, просвети темноту мою: что значит слово «ἀφεδρών»?
— Да просто нужник, — Кирилл гыгыкнул. — А еще — задница.
— Во-во-во! — радостно закричал Держан, тыча указательным пальцем в княжью грудь. — Задница! Именно так оно и есть! Я-то раньше в этом не очень уверен был, да слава Богу, ты сейчас сам подтвердил. Сам! Теперь мой черед пришел благодарствовать. За важные сведения.
— Э… А отчего ты спросил именно об этом слове? — удивился Кирилл.
— Как это отчего? — ответно удивился Держан. — Дабы словарный запас пополнить, в греческом усовершенствоваться — зачем же еще-то?
Он выжидательно прищурился на Кирилла, который в свою очередь также прищурил глаза и с большим пониманием согласно покачал головой:
— И то правда, княжиче — зачем же еще-то?
Обедали, как и просил князь Стерх, без него. А от ужина в таком же составе отец Варнава с мягкой непреклонностью отказался. Решил дожидаться. Княгиня Радимила еще долго сокрушалась по поводу тяжкой судьбинушки чрезмерно благоучтивых и поэтому смертельно голодных дорогих гостей, но поделать ничего не смогла, вынуждена была просто принять неизбежное.
Князь Стерх появился только поздним вечером. Выглядел, что называется, усталым, но довольным. Расспрашивать его о чем-либо или заводить какие-то разговоры никто не решился — каждый по своим причинам. Так что вечеряли в молчании, если не считать уже привычных застольных предложений радушной хозяйки налить вина, квасу, ягодной воды либо отведать того или иного блюда.
Как только насытившийся хозяин удовлетворенно перевел дух и откинулся на высокую спинку кресла, княгиня поднялась, неслышно направилась к выходу. Стремительно перегнувшись вбок, князь Стерх успел попутно и благодарно коснуться ее руки.
Отец Варнава посмотрел на брата Илию, затем на брата Иова. Иноки немедленно и столь же неслышно встали, последовали за хозяйкою.
Держан завозился на своем месте, искательно поднял глаза на отца.
— Нет, — негромко ответил он. — Тебя, сыне, такоже попрошу. И за собою дверь притвори поплотнее. Не в обиду.
Кирилл начал было подниматься вослед за княжичем, но почти сразу же услышал:
— А ты, княже, останься.
Князь Стерх поудобнее устроился в кресле, улыбнулся с усталым дружелюбием: