— Спаси Господи, отче. А как же брат Иов? Ведь он должен со мною…
— Не пекись о том. Каким именно образом — явно или неявно — брату Иову охранять тебя, то уже ему решать. В дубраве же никому и ничто не угрожает. Гостинец-то свой не забыл?
— Нет, отче.
— Тогда с Богом.
Кирилл принял благословение и направился к задней калитке, стараясь шагать помедленнее: его так и подмывало помчаться во весь опор. Впрочем, он так и поступил, едва лишь чинно притворил за собою тяжелое полотно внешней двери под безразличным взглядом послушника-привратника.
Брат Иов усмехнулся половиной улыбки, наблюдая сверху, как юный князь с копытным стуком несется вскачь по деревянным торцам тропинки, лихо гикая и поскальзываясь на поворотах.
«А вот и наше место, — подумал Кирилл внизу, приветливо кивая кусту шиповника, как доброму знакомому и остановился. — Наше…»
Это слово вдруг отдалось сладким уколом в левой стороне груди — он вздохнул, на мгновение невольно закрыв глаза. Ему показалось, что он не был здесь очень и очень долго. Ну просто целую вечность.
«Видана! Я вернулся!»
Наверное, это солнечные блики от воды пробивались сквозь закрытые веки и прыгали в темноте, мешая разгореться внутреннему свету. Кирилл рыкнул совсем не сердито, пробормотал:
— Да ладно, все равно я тебя сейчас увижу… — и рысцой потрусил в направлении уже совсем близкого леса.
На опушке он странным образом ощутил себя входящим во храм, поэтому поневоле перешел на неспешный шаг. Из памяти сразу же донеслось голосом Виданы:
«Только в дубраву войдешь да потом вниз к ручью спустишься — тут тебе и Хорево Урочище. А в нем и деревня моя…»
Через поляну пробегали несколько тропинок, исчезая в глубине мягкого зеленого сумрака. Кириллу отчего-то глянулась одна из них, по которой он и побрел вперед, улыбаясь своим мыслям да время от времени прикасаясь к потаенному кармашку на груди.
— Князь Ягдар из рода Вука! — раздалось вдруг совсем рядом. Было только непонятно, откуда именно. Он остановился, огляделся по сторонам.
— Здесь я княже, здесь! — опять прозвучал ясный и звонкий голос. На этот раз — определенно сверху.
Кирилл поднял голову.
Заслоненный ближними деревьями огромный древний дуб был, очевидно, когда-то поражен молнией — в основании его угольно чернела стрельчатая пещерка чуть поменее человеческого роста. В полутора саженях от комля он был спилен и увенчан небольшим срубом, крытым замшелой дранкой. Толстенные отростки корней напоминали когтистую лапу исполинской птицы, хищно ухватившей землю.
— Избушка на курьей ноге… — вырвалось у изумленного Кирилла.
Из распахнутого окошка добродушно покачивал снежно-седой головою длиннобородый старец:
— Она самая, княже. Здравия и долголетия!
— Мира и блага, старче!
— Меня Вороном кличут.
— Вы — Белый Ворон? — потрясенно переспросил Кирилл, подходя поближе.
— Он самый, княже. Слыхал мое имя?
— Да кто же о вас не слыхал-то, Белый Отче! Вот это да…
— Не поднимешься ли ко мне? Давно хотел побеседовать с тобою, князь Ягдар из рода Вука.
Кирилл с радостью закивал и поспешно наклонил голову, собираясь шагнуть в глубокое обгорелое дуплище.
— То не вход, княже. Неужто запамятовал? Надобно промолвить: «Избушко, избушко, повернись к лесу задом, ко мне — передом!»
Кирилл оторопел.
Старец засмеялся беззвучно и показал рукой:
— Сзади, сзади зайди — дверь с другой стороны. Я тебе лествицу сброшу.
Наверху открылась дверь; вниз упал, разворачиваясь в полете, сверток веревочной лестницы. Кирилл подергал перекладину сапогом, примеряясь. Наморщил лоб — что-то похожее уже было.
«Ага, во сне же. Песочные часы-мальчишка, лестница и дом в вышине. Только часы-то тут каким боком? Ну да пес с ними…»
Хозяин протянул ему неожиданно крепкую ладонь. Он перемахнул через порог, оправил одежду и огляделся с неприкрытым интересом.
Приземистая лежанка, покрытая медвежьей шкурой, в изголовье потемневший от времени дощатый стол, по стенам — множество полок. Одни — с книгами, иногда очень дряхлыми на вид, другие — тесно уставленные разновеликими ящичками и горшочками. Ярко и звучно пахло травами (с низкого потолка свисали бесчисленные сухие снопики да пучочки) и еще чем-то совсем незнакомым.
«Даже травами пахнет, как там, во сне», — мысленно отметил Кирилл, а вслух спросил: — Это ваш дом, Белый Отче?
— И здесь тоже.
— Ага. А зимою-то как? Я гляжу: ни печки у вас, ни даже жаровни не имеется.
— Привык я, княже. Давно уж привык. Да ты садись, садись, — Ворон указал на лежанку, придвигая для себя коротконогий столец.
Кирилл с осторожностью присел на краешек.
— Будь добр, сядь поудобнее, спину расслабь, не то вроде как стоишь сидя.
— Ага… А мне, Белый Отче, давеча сон приснился занятный, прямо-таки вещий — и про лестницу наверх, и про запахи почти такие, как у вас…
— Да ну? Вот и расскажешь сейчас, потешишь старика. До чего ж я люблю слушать о диковинах разных!
Согнав улыбку с лица, он спросил совсем другим голосом:
— Разумеешь ли, что не из праздности и любопытства стариковского зазвал тебя?
— Да, Белый Отче.
Ворон кивнул:
— Вы, Вуковичи, всегда смышлены были. Князь Прозор, дед твой, большие надежды на отца твоего возлагал, оттого-то имя Вука, Рода вашего, и дал ему. На нем они сбылись лишь отчасти, а полностью — только на тебе.
— Вы про дар мой, Вороне? Так ведь он всего один, да и тот — с гулькин нос. Как же…
— Не спеши меру прилагать, ибо пока не ведаешь ты о себе ничего.
— Ага… А вы, получается, и деда моего знали?
— И даже прадеда твоего, князя Тримира, знавал — примерно таким еще, — старец опустил ладонь почти вровень с лежанкою.
— Ух ты… Сколько ж вам лет, Белый Отче?
— Много, младший из Вуковичей. А теперь не беги! — добавил он неожиданно строго.
Кирилл изумился:
— Да я же сижу пред вами!
— Нет, бежишь, — Ворон коснулся пальцем его лба. — Здесь. А этого не надобно, не опоздаешь. С Виданою своею увидишься как раз во время должное да урочное — ни ранее, ни позднее.
Кирилл опустил глаза и принялся оправлять под собою медвежью шкуру.
— В жизни нашей все случается именно в свой час, — продолжил старец, не обратив внимания на его смущение, — хотя и не так, как нам того желалось бы. И это мы нередко спешим бедою назвать. Ты же на печаль скор не будь. Над словами моими позже поразмыслишь, сейчас просто запомни их.
— Да, Белый Отче.
— Слыхал я, дядька-пестун был у тебя.
— Ага, Домашем звали, — подтвердил Кирилл, почему-то нисколько не удивившись тому, что Ворон откуда-то слыхал о его дядьке. — Сколько себя помню, столько и его рядом с собою. За день до отъезда моего из Гурова вдруг пропал бесследно, как сквозь землю провалился. Искали, искали, да без толку. Жалко его — хороший он был.
— Хороший, говоришь… Не вспомнишь ли, где в последние дни бывали вместе?
Кирилл подумал.
— Ходили на ярмарку зверей чужестранных посмотреть — в городе как раз переезжий зверинец гостевал. О! Меня тогда еще там огромная такая кошка крапчатая оцарапала… — он мельком коснулся рубца на правом виске. — Правду сказать, я и сам виноват был: хотел поближе разглядеть, да к клетке чересчур близко придвинулся, а она сквозь прутья — лапою. Шрам не от когтей ее, Белый Отче, — это на том же самом месте от меча, когда на нас с дружиною…
— Про то уже мне ведомо, княже. Дорогою заходили куда-нибудь еще?
— Не припоминаю такого.
— Не припоминаешь… Ну ничего, не велика беда. А сны и видения диковинные давно ли тебя посещать начали?
— Где-то о той же поре.
— Вот как… — Ворон перебросил на грудь две из трех белоснежных косиц, оплетенных тонкими ремешками, одернул широкие рукава рубахи. — Теперь посмотри-ка сюда, князь Ягдар из рода Вука.
И он приложил палец к середине своего лба, чуть повыше клочковатых седых бровей.
Кирилл смутился под молчаливым неотрывным взглядом, произнес осторожно:
— Белый Отче, вы меня о чем-то расспросить собирались.
— Я на свои вопросы ответы уже получил.
— Разве? А когда же?
Старец с подчеркнуто важным видом поднял ладонь и распевно возгласил:
— Белый Ворон все видит и все знает: что было, что есть и что будет — приходилось ли слыхать обо мне такое?
Улыбнулся, добавив дружелюбно:
— Ты, я вижу, сказать что-то желаешь.
Кирилл неуверенно подвигал плечами и головою, словно прислушиваясь к чему-то внутри:
— Трудно определить… Чувствую себя непривычно.
— Неладно?
— Да нет, наоборот. В голове ясно, а во всем теле как-то так… тепло и утешительно, что ли. Одним словом — славно.
— Славно — так славно. Ну а теперь и на самом деле пора тебе. Как через ручей перейдешь, Ратиборов дом по левую руку четвертым будет. Спасибо, что навестил старика, князь Ягдар из рода Вука.
На мостках ниже по течению ручья женщины и девицы, полоскавшие белье, обернулись в его сторону и оживленно защебетали. Пришлось сделать вид, что он вовсе не заметил этого да основательно прибавить шагу.
Крытый серебристою дранкою просторный двухъярусный сруб окружали густые облепиховые кусты. Кирилл положил руку на низенькую калитку, утонувшую в их просвете, крикнул во двор:
— Хозяева! С добрым днем вас!
Потревоженный громкими звуками дрозд-рябинник испуганно выпорхнул из гущи ветей прямо над головой, заставив невольно отшатнуться.
— Ищешь кого, юнак? — спросил голос за спиною.
Светловолосая девушка со странно знакомыми чертами лица оглядела его, перехватив половчее ведра с водою, и указала движением подбородка:
— Отвори-ка, окажи милость.
Кирилл поспешно распахнул калитку, посторонился:
— Ягдар-Кирилл мое имя. Мне бы…
— А-а-а! Так вот, оказывается, каков он, этот самый князь Ягдар, — как бы про себя распевно проговорила девица, опуская ведра на помост крыльца и еще раз окидывая его взглядом. Только в этот раз куда более заинтересованно. — Я так разумею, ты Видану ищешь, княже?