А вот Сергей ничуть не огорчился. Левота – мужик крупный. Весомый. И кольчуга сделает его тушу еще увесистее. Зато у Сергея обувь хорошая. Верховые сапожки с твердыми заостренными носами и крепкой подошвой. На заказ сделаны по его личному эскизу. Чтобы и в стремя вдеть легко, и пнуть, если потребуется. С седла. Здесь в пешем варианте ногами бить не принято. Разве что подсечь или подножку поставить. Поэтому на противнике обувка – сапоги валяные, кожей подбитые. На утоптанном снегу не скользят – и только.
Образовали круг. Со стороны боярского двора – стена дружинников. Со стороны Сергея – его конная гридь. Слева и справа – новгородский люд. Эти тоже порядок знали: хоть и теснились, а на «ристалище» не лезли.
На заборах, а кое-где даже на крышах, разместились зрители второго и третьего «яруса».
Левота встал в классическую стойку новгородского кулачника, ухмыльнулся щербато:
– Иди сюда, недомерок!
Это он зря. За год Сергей очень даже прилично вытянулся. Наверное, уже сантиметров сто семьдесят или около того. Для здешних – вполне неплохой рост. И этот Левота – не особо выше. Массивнее, да. Но это его проблемы.
Сергей ринулся в бой, имитируя полного неумеху в рукопашке. Левая рука впереди, словно бы со щитом, правая внизу, будто с оружием.
Левота стоял, ухмылялся. Готовил сокрушительный удар. И нанес, едва Сергей оказался рядом. Мощный такой, размахаистый. Как у новгородцев принято. Разок попал – и унесли готовенького.
Не попал. Сергей поднырнул под кулак и очень качественно долбанул боярина в колено. Последнее было отчасти защищено меховыми штанами. Но только отчасти: штаны – не броня. И мимоходом, тычком, приложил Левоту в ухо. Пинок прошел мимо внимания большинства зрителей, а вот в ухо да, увидели все. Завопили.
Оказавшись у Левоты за спиной, Сергей бить не торопился. Подождал, пока противник развернется, и сам бросится в атаку.
И опять по той же схеме: пинок в правое колено, тычок в то же самое ухо. Остановка.
Разозлился новгородец. Но не рассвирепел. Сообразил, что срубить варяга, как деревце, не получится. Деревце, оно ведь от топора не уворачивается. И сдачи лесорубу не дает, если тот не совсем криворукий.
Левота криворуким не был. И в драках тоже был не новичок. Укротил ярость и пошел не спеша. Сергей не убегал. Ждал, что придумал боярин.
А придумал тот – подловить. Обозначил удар левой, а правой, растопырив пальцы, сунул в лицо, в глаза. Удар подлый, но допустимый. Сергей легко уклонился, поймал неосторожно выставленный мизинец и от души крутанул, одновременно в третий раз пнув по избранному колену. Да, ногами в Новгороде бить не принято. Но и запрета нет. Пинайся, если желаешь и равновесие потерять не боишься. А вот выкручивать всякое – это дело обычное. Многим нравится. Выкручивать. Но только когда ты, а не тебе.
Левота взвыл. Неприятно, когда тебе пальчик вывихивают. Взвыл и тут же рубанул левой. И еще раз, и еще. Стойкий оказался, подлец. Боль в вывихнутом мизинце терпел, а может, и вообще на адреналине не чувствовал. Дергал правой рукой так, что легкого Сергея мотало, как повисшую на кабане лайку. И бил метко, так что Сергей вынужден был отпустить мизинчик, чтобы не угодить под молотилку. Еле увернулся. Да и то потому, что три пинка сапогом не прошли для боярского колена даром. Снизили прыть.
Левота ухватил вставший под прямым углом к ладони мизинец, рывком вернул кость в суставную сумку…
И воспользовавшийся моментом Сергей влепил новгородцу прямой в нос. Хорошо так, с корпусом, и бесхитростно. Почти по-новгородски. Почти, потому что удар был все-таки прямым.
Левота принял удар хорошо. В смысле – выдержал. Все-таки веса в Сергее было маловато для этакой башки и шеи. Левота выдержал, нос – нет. Громко хрустнул.
И новгородец расстроился окончательно. Пошел махать взбесившейся мельницей. Сергей же, хоть и считался с прошлого лета полноценным рыцарем, донкихотствовать не стал: уворачивался и уклонялся. Ну и привычно пару раз достал злосчастное колено. Минуты полторы усиленной физической нагрузки – и недобрый молодец новгородский притомился. И захромал всерьез.
Тут-то наступила очередь Сергея поработать с «грушей». Именно что с «грушей». Защищаться Левота не умел. Во всяком случае, от техничного противника. Бой закончился, и началось избиение. Причем валить Левоту сразу Сергей не собирался. Обойдется. Пара минут – и у боярина рассечены обе брови, рожа начала стремительно расти от множественных гематом, губы превратились в лепешки, борода и волосы в крови. Ну и уже сломанному носу досталось: теперь его совсем скособочило.
О колене Сергей тоже не забывал. Но теперь уже о левом.
Левота держался исключительно на силе воли. Ну или потому, что совсем поплыл. Теперь Сергею ничего не стоило его свалить. Однако Сергей не торопился. Хотел, чтобы боярин попросил пощады…
Первым сломался папа.
– Довольно! – заорал он. – Остановите его!
Его – это Сергея.
Послушные воле тысяцкого дружинники сунулись вперед…
И путь им преградило воткнувшееся копье.
– Божий суд! – рявкнул Наслав, с которого никто не снял обязанностей глашатая. – Кто влезет, тому смерть!
– Сдавайся! – предложил Сергей Левоте.
Боярин стоял. Молча. Может, не слышал, потому что ушам его тоже досталось. Похоже, совсем ничего не соображал. И со зрением у него точно были проблемы. Глаза у него превратились в крохотные щелки, а еще кровь из рассеченных бровей.
– Он сдается! – вместо сына крикнул тысяцкий.
Сергея это устраивало.
– Ты сказал, все услышали! – провозгласил он. – Боги подтвердили мою правоту! Вы все видели, люди новгородские! Боярин Левота хотел забрать мою жизнь, теперь я забираю его. Скегги, Ярпи, берите этого, грузите на лошадь!
– Не сметь!!! – взревел тысяцкий. – Бей их, вои!
Ага, уже побили. Большая часть дружины снаружи, ворота открыты. Пока дружинники тысяцкого топтались на месте, не решаясь атаковать, тяжелая нурманско-варяжская пехота быстренько спешилась и выстроилась в клин, а оставшиеся в седлах стрелки… Им требовалась только команда.
А Левоту тем временем подхватили и в четыре руки закинули на лошадь.
Что же до простых новгородцев, то эти, несмотря на весь свой патриотизм, вписываться за тысяцкого не спешили. Во-первых, кому хочется умирать в такое хорошее утро? А во-вторых, суд был варягом выигран, и выигран честно: на новгородских условиях, да еще и с начальным преимуществом Левоты, который не снял кольчугу. Боги высказались однозначно. Какие вопросы?
– Что стоите?! – ярился Житовид. – Они сына моего уво…
И вдруг поперхнулся, застыл, покачнулся и пропал с заборола.
И шум стих. Только кто-то позади упорно спрашивал:
– Ну что там? Что там?
А потом кто-то из новгородских громко и отчетливо произнес:
– Боги покарали!
И снова все зашумели, а дружинники Житовида, которые и раньше-то драться не хотели, теперь подняли копья вверх, и один из них, пегобородый в круглом бронзовом шлеме, шагнул вперед и сказал:
– Так вы идите, вои варяжские. Все честь по чести. – И повысил голос: – Люди, пропустите их подобру!
– Уходим! – крикнул Сергей по-словенски. И повторил по-нурмански для тех, кто еще не вполне овладел здешней правильной речью: – Vér förum!
И они ушли. Вернее, уехали, увезя с собой изрядно отлупленного, но живого Левоту. Пока живого.
А после обеда к Сергею, вернее формально к Прибыслу на подворье, заявился Прокуй Перятыч. Ну кто бы сомневался?
– Покажи мне его! – с ходу потребовал наместник.
Сергей спорить не стал. Предъявил арестованного.
Выглядел тот не ахти. Из самых неприятных гематом кровь выпустили, нос на место поставили, брови зашили. Сергей лично и зашивал. Продезинфицированной в зимнем пиве льняной ниткой. Тогда они с Левотой и поговорили. Осознав, что проиграл, Левота повел себя правильно: никого, тем более Сергея, винить в произошедшем не стал, принял новые обстоятельства и попытался выйти из ситуации с наименьшими потерями. Главное же – он резко зауважал Сергея. Это не редкость, когда качественно набитая морда помогает поправить мировоззрение.
Тем более Левота был потомственным купцом, а здешние купцы привыкли стоически принимать неудачи. Жив – уже хорошо. В следующий раз отыграюсь.
Так что говорили спокойно. Без лишних эмоций. Сергей сразу дал понять, что жизнь Левоты – всего лишь товар, который следует выкупить. Так-то крови на Левоте нет, только намерение. Потому – выкуп, и разошлись краями. Причем выкуп будет состоять не только из золота, но и из различного рода уступок, в числе которых был отказ баллотироваться на должность тысяцкого неревского.
К этому времени Сергей уже знал, что папа Житовид не помер. Однако насколько тот пострадал и восстановится ли, было неизвестно. Сердечко сдало у тысяцкого. Неудивительно. Перенервничал.
Однако в Новгороде никто не сомневался, что Житовида наказал бог. За нарушение правил божьего суда. Спорили только о том, кто именно: Перун ли, которому приносили жертвы варяги, или Волох, особо в Новгороде почитаемый. Были, правда, и иные варианты: Сварог например.
Но кто бы ни был, все были ему благодарны: вовремя встряла высшая сущность. Не допустила кровопролития.
То, что Житовид жив, Сергея полностью устраивало. Если сразу два конца потеряют лидеров, вполне может начаться хаос и противоправный передел власти.
Той же позиции придерживался и наместник. За беспорядки в Новгороде Олег с него голову снимет, и не факт, что приделает обратно.
Потому, увидав, что Сергей не собирается пускать Левоту в расход, Прокуй Перятыч расслабился.
Принял большую чару хмельного меда, закусил пирожком, поинтересовался: как себя чувствует боярин новгородский?
Оказалось, лучше, чем выглядел. Реальных повреждений Левота не получил. Разве что правое колено распухло и не гнулось. Ну да заживет. Может быть. И лицо тоже. Останется пяток новых шрамов да левое ухо будет выглядеть как недомятое тесто. Но это вообще поровну. Все равно под волосами не видно.