– Было бы неплохо, если бы ты здесь остался, – сказал Сергей. – Присмотрел, если что.
– Милош присмотрит.
По тону Сергей понял, что вопрос решен. В некоторых случаях Дёрруд вел себя так, будто старший он, а не Сергей.
– Да и что тут случиться может, – добавил Убийца.
Последнее Сергей и сам понимал. Их караван, по сути, оккупировал городок. Заняли дома, конюшни, поставили на ограде своих воев.
Местные не возражали. Уступали жилье, резали скот, варили кашу, доставали из заначек мед.
Городок де-юре принадлежал князю полоцкому Веремуду. Тут и дружина его стояла: десяток отроков с гриднем-кривичем. От Вощаника Сергей знал, что эти храбрые витязи не брезговали содрать с проезжавших мыто, от которого князю не факт что перепадало. Купцы платили. И даже позволяли пошарить в санях. Десяток профессиональных воев – изрядная сила.
Не для Сергея. Так что мзды он платить не стал. А вот за еду-питье-кров пообещал заплатить щедро.
И, возможно, заплатит, если окажется, что местные дружинники с лесными татями никак не связаны. Хорошо, коли так. Десятник Евтим Сергею понравился. Спокойный, уважительный, крепкий. Староват только: пятый десяток разменял. Хотя Сергей и на седьмом в свое время мечом рубил крепко. Правда, недолго. Выдыхался быстро.
– Милош, ты остаешься. И подбери нам тех, кто пойдет. Два десятка отроков, кого этим годом взяли. Трани, ты тоже пойдешь. Брат мой что делает?
– Как обычно. Потерялся, – улыбнулся Милош. – С двумя девками.
– Это хорошо.
Хузарин сделал свой выбор. Если завтра начнет претензии предъявлять, что не взяли, Сергей так ему и скажет. По-песенному. «Нас на девок променял».
– Гонца Грейп не сильно помял?
– Один на лыжах бежать сможет, – ответил Дёрруд.
– А второй?
– Со вторым Грейп еще не закончил. Нет, уже все, – поправился дан, когда в открывшуюся дверь дохнуло холодом и на пороге появился Дёррудов племянник Трюм.
– Хёвдинг, Грейп зовет.
– Сейчас пойдем, – кивнул Сергей. – Милош, пошли кого-нибудь за Евтимом. Хочу, чтобы он с нами послушал.
– А если это его дела? – возразил Милош.
– Если его, то там же ответит, – сказал Сергей. – Но вряд ли. – И пояснил: – Понравился он мне. А я дурных людей чую.
– Бывает, и хорошие люди дурное творят, – заметил Милош, но так, для порядка. Накинул шубу и, отодвинув Трюма, вышел.
Евтим, увидав подвешенного на столбе и узнав его, тут же потянулся к топору, но Дёрруд крепко взял его за локоть, а Сергей сказал:
– Не дури, вой. Если ты ни при чем, худого не сделаем. Родич твой?
Они с десятником стояли в тени. Человек на столбе вряд ли мог их разглядеть. Да он и не пытался. Все его внимание было сосредоточено на Грейпе. И на калившемся на углях железе.
– Нет, не родич… – сдавленным голосом пробормотал десятник. – Смерд здешний. Уважаемый.
– Не нами, – уточнил Сергей.
– Веремуд…
– Веремуд мне только спасибо скажет, что я разбой выявил. – И, повысив голос: – Грейп! Пусть говорит!
– Говори, – разрешил свей.
И пособник заговорил. Захлебываясь, путая слова, очень быстро…
Правду, и только правду. Врать в таком состоянии люди не способны.
Сергей не ошибся. Десятник был ни при чем. А вот двое его отроков оказались замешаны.
– Что ж ты так? – огорченно проговорил Сергей.
На десятника было жалко смотреть. Это был конец его воинской карьеры. Что с того, что сам не при деле. Его недосмотр. Его люди. Пусть они в шайке оказались не главными, а так, на подхвате, но князь не простит.
Сергей сжалился.
– С нами пойдешь, – сказал он. – Если все ладно выйдет, Веремуду скажу, что ты нам помог, тогда, может, обойдется. Еще и похвалит князь.
– Благодарю, княжич! – Евтим поклонился в пояс. – Век не забуду!
– Иди, собирайся… Нет, погоди. Мои с тобой пойдут. Мало ли…
В другой ситуации десятник наверняка уперся бы: его люди, ему и наказывать. В другой. В этой – просто еще раз поклонился.
– Дёрруд… – начал Сергей.
– Сам с ним схожу, – перебил Убийца. – Иди, собирайся.
Парнишка был счастлив. Болтал бы непрерывно, если бы Евтим не велел ему заткнуться. Сергей паренька понимал. Сначала он повисел на столбе, наблюдая, как страшенный нурман готовится к живодерству. Потом поглядел на само живодерство в применении к дядьке. И был морально готов к тому, что после дядьки займутся им самим. Нет, не готов. К такому невозможно подготовиться.
И вдруг его отпускают. Отделался побитым глазом и парой ссадин. Пустяки. И требуется от него всего лишь показать место, куда его послали. А еще с ними идет гридень Евтим. Свой, кривич.
В принципе, Сергей мог бы парня и не брать. Евтим тоже знал дорогу. И ничего скрывать не собирался. Особенно после того, как пары замешанных в разбое отроков не оказалось в положенном месте и остальные ничего не могли сказать по поводу их отсутствия. Предположение «пошли по бабам» после небольшого расследования было исключено. В соседний дом не ходят на лыжах и в полном вооружении.
– Порву… – процедил сквозь зубы Евтим.
До отдельно стоящей усадьбы добрались быстро. Пара километров по дороге и полкилометра по лесной нахоженной тропе. Даже безлунной ночью не заблудишься. Если знаешь дорогу, само собой. По тропе, кстати, недавно прошли на лыжах. И Сергей догадывался кто. Те самые отроки-разбойники.
Усадьба была невелика. Дом за забором, огнище, ныне занесенное снегом гектара на три.
– Иди, – подтолкнул парнишку Евтим. – И гляди не сболтни лишнего. Не то сам знаешь что.
Паренек рванулся было, но Сергей его поймал.
– Если спросят, кто рожу набил, скажешь правду: нурманы. Но больше ничего не говори. Только что страшные, много и утром уйдут. Ну и то, что дядька твой дурной велел: чтоб не высовывались. Расскажешь, и сразу уходи. Опять на дядьку сошлись: велел немедля вернуться. Все понял?
Паренек закивал. И убежал.
– Устраиваемся, ждем, – распорядился Сергей. – Не мельтешить, не болтать. Если кому отлить, отойдите к дороге.
В принципе, мог и не говорить. Отроки – молодняк, но в большинстве варяги и «курс молодого бойца» сдан еще в детских.
Ждать было легко. Лес тих. Разве что филин ухнет или заверещит вдалеке неудачливый зверек.
Света звезд хватало. Черный частокол, окружавший усадьбу, отчетливо выделялся на белом заснеженном поле.
Парнишка-посыльный проторчал у разбойников минут пятнадцать.
А вышел не один. С ним – еще двое.
Решили проверить, все ли в порядке.
– Как в лес зайдут, берем, – негромко произнес Сергей. – Живьем. И чтоб мышь не пискнула.
Мышь не пискнула. Парочка тоже.
Оказались теми самыми отроками Евтима. Узнав, что «охоты» не будет, решили вернуться.
Разговаривать с ними не стали. Разоружили, связали и бросили в сугроб. Стужи нет. Не замерзнут. А замерзнут – потеря невелика.
В усадьбе обитало шестнадцать разбойников. Атаманил местный. Причем даже не бывший дружинник, купчина.
– Я его знаю, – мрачно сообщил Евтим. – Плесковский. Раньше караваны оттуда к нам водил, а три года назад что-то там у него нехорошее вышло. К нам перебрался. Это его огнище.
Как все просто, оказывается.
– Отроки, берете их сами, – распорядился Сергей. – Старший ты, Тук. Главного – живьем. Закончите – дайте знать.
Тук, потомственный варяг на год старше Сергея, с достоинством кивнул. И тут же принялся распоряжаться, причем толково.
Пара минут, и два десятка теней устремились к усадьбе. У частокола замешкались, избавляясь от лыж и распределяясь по периметру. Потом разом перемахнули через ограду.
Истошно залаяли псы, и, судя по тому, что лай не умолкал, тратить на них время бойцы не стали. Минутой позже к собачьему хору подключились люди. Заорали в дюжину голосов. Но уже минут через пять все стихло, только псы иногда побрехивали. А еще через пару минут со стороны усадьбы раздался волчий вой. Сергей неплохо разбирался в волчьих сигналах. Этот был победный. Возвещающий о том, что стая приступает к пиршеству.
Псы опять переполошились, забрехали. И что интересно: откуда-то из чащи прилетел ответ. Вот будет сюрприз серым, если заявятся.
– Пошли, – сказал Сергей. – А то сейчас стая набежит.
В волчьих повадках он тоже разбирался и знал, что у каждой стаи – своя территория и чужих хозяева рвут. Ну или те – их, если сильнее. Все как у людей.
Отроки свою задачу выполнили на отлично. Все целы, враг частично уничтожен, частично приведен в удобное для общения состояние, то есть разоружен, связан и напуган. Атамана это тоже касалось. Причем, в отличие от остальных, у него еще и штаны были спущены. Сергей одобрительно кивнул. Его наработка. Причем еще из самой первой жизни. Распороть штанишки на поясе – одно движение ножа. А как резко снижается подвижность. Опять-таки чувство собственной важности сразу начинает страдать.
– У тебя две возможности, – сказал униженному атаману Сергей. – Рассказывать сразу, много и по делу мне. Или не сразу, но то же самое – ему, – и кивнул на Дёрруда.
Атаман глянул на Убийцу, содрогнулся и выбрал первое. Ожидаемо.
– А теперь вы. – Сергей повернулся к сидевшим на посыпанном соломой земляном полу разбойничкам. – Если кто уличит этого во лжи, – кивок на атамана, – останется жить. Только по-честному, иначе… – Сергей кивнул на усмехавшегося Дёрруда. Убийце нравилась ситуация. Но от этого его улыбка не стала приятнее.
– Пой, жаворонок, – разрешил Сергей бывшему атаману.
И тот запел. О своей тяжелой жизни и о том, каково это, когда тебя из рода извергают.
– Не интересует, – оборвал болтуна Сергей. – По делу говори. С кем работал? С ним? – он указал на Евтима.
Десятник, впрочем, не шелохнулся, а атаман замотал головой:
– Не! Он бы сразу выдал. Два отрока его с нами были.
Кстати об отроках.
– Сюда их притащите, – распорядился Сергей. – Если замерзнут, будет неправильно. Легкая смерть.
Атаман, обращенный в верное информационное русло, принялся сдавать сообщников, коих оказалось немало. В том числе и в Полоцке парочка имелась. Еще рассказал о разбоях, которых, напротив, было на удивление немного для более чем двух лет дорожного промысла. Потому что в основном разбойники не разбой устраивали, а частичную экспроприацию. Останавливали купеческие поезда и именем полоцкого князя требовали мыто. Резню начинали только в самых крайних случаях и только тогда, когда имели абсолютное превосходство.