Милош огорчился. И снова задумался.
– Так и было бы, – заверил Сергей. – Даже не сомневайся. Был бы скот, а пастух сыщется. Только это, Милош, не наш с тобой случай.
– Не наш?
– Не наш. И не ее. Потому что она же не сама по себе. Она – моя, Милош. Мой трофей. – Последнее слово Сергей произнес по-ромейски, но Милош понял. – Я ее взял. Да, не похолопил, принял вольной в свою челядь, поэтому все, что ее, при ней же и осталось. Но глава ее рода теперь – я. И все ее – мое. И она тоже. Вроде наложницы моей, только ложе не делит. Да я того и не хочу. А хочу я, Милош, чтоб она стала твоей женой. Если ты не против.
– Я – нет! – мгновенно отозвался Милош и попытался встать, но Сергей опять не позволил. – Если она захочет…
– Она хочет! – заверил Сергей. – И ты, друже, не прибедняйся. Богатств, что ты со мной добыл, на три здешних сельца хватит, еще и останется. А еще… – Сергей опустился на скамью напротив Милоша, глянул в глаза. – Есть у меня для тебя важное дело здесь, в Киеве. И Ядвара в этом деле тебе подспорьем станет немалым, потому что здешняя.
– Что за дело, господин? – Милош мгновенно собрался. Взгляд снова стал цепким, острым.
– Хочу тебя своим наместником в Киеве сделать.
– Гонишь от себя? – нахмурился Милош. – За что? Или сотник из меня плох?
– Отличный из тебя сотник, – вздохнул Сергей. – И решение это – не из легких. А куда деться? В Белозере моими делами Войст занимается. Но там все проще, и я сам там за ним пригляжу. В Новгороде – Прибысл кораблем правит, и там он на месте. В Киеве же верного человека у меня нет. Да, тебя отпустить – как руку отрезать… Но Киев – это важнейшее из важных. Потому здесь мне особый человек нужен. И этот человек – ты. Подскажешь кого другого – с радостью тебя в дружине оставлю. Подскажешь?
Милош молчал. Долго. Надо полагать, перебирал кандидатов. Потом вздохнул и согласился:
– Не подскажу, княжич. Я – самый подходящий. Прастен разве что…
– Прастен – кормчий. Он кораблями живет.
– Соглашусь, – вздохнул Милош. – А что Искора?
– С Искорой после решим. Может, тоже сюда переселю. Здесь ведь мой второй дом будет. И от Колхульды подальше. – Сергей усмехнулся. – Но это – позже. Свадьбы наши, твою и мою, сыграем в Белозере, осенью. В Киев вы с Ядварой вернетесь, как дороги встанут. Может, и вместе придем, там видно будет. Согласен?
– Я-то да, – подтвердил Милош. – Но надо бы все же и Ядвару спросить: вдруг…
– Никаких «вдруг»! – отрезал Сергей. – Уже спросил. Уже согласилась. С радостью.
Именно так, никак иначе. Совет да любовь. А о том, что вдова сначала попросилась в наложницы к Сергею, – опустим. Пусть между ним и ею просьба и останется.
Глава 14Запах победы
Растут люди.
Когда Сергей видел его последний раз, Илан бар Пахья был сотником у булхаци Песаха. Пусть сотником и не простым, а элитной конницы, однако – сотником. А теперь он бек двух тысяч всадников, и величать его следует так же, как и полномочного посла Ноама бар Раффу: тарханом Иланом. Ноам тоже здесь. Не мог упустить такое замечательное развлечение, как охота на взбунтовавшихся печенегов. Пусть эти печенеги никогда не заключали вассального договора с хаканатом, но что это меняет? Раз пришли на хузарскую землю – повинуйтесь.
Две тысячи хузарской конницы, две тысячи киевской гриди – серьезный аргумент для подчинения.
Хоревой, может, и подчинились бы…
Но они были не в курсе. И они были расстроены. Ждали ромейского золота и не дождались. Тут кто угодно огорчился бы, не то что лихие степняки.
Огорчившись же хоревой всей разбойной бандой прогулялись вдоль днепровского берега (раз уж пришли, что церемониться?): пограбили на волоках, захватили с десяток укрепленных городков, в основном хузарских, чем несколько повысили и благосостояние, и настроение. Тут бы им и уйти восвояси, но – алчность и безнаказанность развращают. Кто-то надоумил хана или он сам так решил: оседлать волок мимо порогов близ острова Хорса, частично перебив, частично изгнав тамошних таможенников и волочан, а затем обложить половинной данью все караваны в обе стороны порога. Кто не отдавал половину, отдавал все. Кто был не согласен с контрибуцией, мог встать на якорь и надеяться… В общем, надеяться. Дать отпор такой здоровенной банде были не в состоянии даже совместные силы охраны десятка караванов… если бы вдруг сумели договориться о содействии. Что маловероятно. С чего бы это херсонитам о чем-то договариваться, скажем, с дунайскими булгарами? Да у них конфликт интересов, можно сказать, базовый.
У Киева и хаканата тоже был конфликт интересов. И тоже базовый. Что не помешало командованию обеих армий поладить. Связующим звеном выступили Машег с Сергеем в случае с хузарами и Сергей с Машегом – по отношению к Олегу и его воеводам. Опять-таки ущерб от агрессивных хоревой терпели обе стороны: контроль за суперволоком числился за хузарами, а большая часть торговых гостей, ограбленных или запертых у волока, либо относилась Киеву и его союзникам, либо торговала с русами.
О разделении шкуры пока еще не убитого печенежского мишки договорились заранее: треть – хузарам, две трети русам. Зато хузары будут выбирать первыми, и им отойдет мыто со скопившихся у волока судов. Волок-то их… был.
Пока командование договаривалось, войска занимали позиции. Русы – с севера, хузары – с юга. Рёреху с Машегом досталась вспомогательная роль: пресечь бегство копченых в степь. Ту же задачу великий князь поставил и старому знакомцу Сергея, боярину-воеводе Егри, в распоряжении которого имелось две сотни пешцев.
К делу Егри отнесся ответственно. На предполагаемом пути отступления его дружинники при участии варягов разместили десятки ловушек: ям, вбитых в землю кольев, нарубленных веток. Трава тут была невысока, однако прикрыть «гостинцы» – хватило.
Чтобы приближение войск осталось незамеченным, печенегов отвлекли. Показали часть киевского войска: сотни три конных. Те наскочили на печенежские дозоры, погнались было, но при виде основного войска поспешно ретировались. Однако не совсем. Болтались на периферии, попугивали, держа в напряжении. Наконец, хоревой это достало, и на второй день более тысячи степняков как следует шуганули киевских. Те в бой не вступили. Ушли в степь. Хоревой преследовали недолго. Не стали коней утомлять попусту.
Так прошло два дня. А утром третьего, аккурат с первым светом еще не показавшегося солнышка, совместная операция началась.
Воспользовавшись правом вождя, Сергей решил лично глянуть на начало атаки. Оставил позиции и вместе с Машегом (куда без него?) выехал на холмик, с которого открывался подходящий обзор.
Хузары начали первыми. Подвести скрытно две тысячи конных – та еще задача. Но справились. Еще затемно зашли с подветренной стороны, перебив пастухов, обогнули табуны со стороны берега и уже в легких рассветных сумерках начали веселье.
Сотни луков в секунды снесли печенежские дозоры, и выскочившая на подходящую дистанцию легкая конница понеслась вкруг только-только просыпающегося лагеря, пронзительно вопя и сыпля стрелами.
Так себе «доброе утро». В лагере мгновенно началась суматоха. Большая часть копченых спала прямо на земле, у погасших костров. Идеальная цель для хузарских стрел.
Впрочем, хоревой тоже были не новички в степной охоте. Те, кому сразу не прилетело, тут же похватались за луки, а часть рванула в табунам, пасшимся с северной стороны.
Об имуществе и награбленном не заботились. Не до того. Тем более печенеги опознали нападавших, а хузары еще не успели растерять репутацию лучших воинов в степи. Так что копченые больше думали о бегстве, чем о драке.
Паники у хоревой, однако, не было. Дистанционная атака имеет не только плюсы, но и минусы.
В хузар тоже полетели стрелы…
И тогда в дело вступила тяжелая хузарская конница. Эти дистанции не держали, ворвались прямо в лагерь, цепляя на копья, рубя саблями, прорываясь через не особо плотное сопротивление к ханскому шатру.
Хан боя не принял. Сообразил, чем пахнет будущее, и дал деру. Но сбежал по-хански. То есть вместе с ближниками, коих было за сотню. Сначала – сотню. А к моменту, когда хан вырвался за пределы лагеря, вокруг него уже сформировалась группа поддержки почти в тысячу сабель. Многие, правда, охлюпкой. Оседлать коней не успели.
В принципе, сейчас он даже мог и отпор дать. Во всяком случае, попытаться. Не рискнул. Бросился наутек.
Прямо на засадный полк русов. Пехотный. В строю.
И тут хан допустил ошибку. Ему бы развернуться и пробиваться через легкую хузарскую конницу – шансы были. Тем более что сил у него прибавилось. Но лидер хоревой, как и все степняки пренебрежительно относившийся к пехоте, предпочел атаковать. Решил, надо полагать, что, увидав грозную атаку кавалерии, пешие напрудят в штанишки и кинутся наутек.
Однако русы, пусть и растянувшиеся в приличной длины шеренгу, несущихся галопом печенегов почему-то не испугались, рой стрел умело приняли на щиты, а когда всадники оказались совсем рядом, тотчас ощетинились копьями.
Собственно, все. Лошадь – животное умное. На копья ни за что не полезет. Схлопнулась атака.
И теперь уже конница киевского князя вступила в дело. Луки ведь не только у степняков имеются, а с расстояния в сорок метров даже дружинный детский не промахнется.
И посыпались с коней копченые, которым ответить было уже нечем. Опустели колчаны.
Хан, однако, и тут не растерялся. Разворот на девяносто – и карьером в степь. Бойцов при нем, правда, осталось не более пары сотен. Но тоже сила изрядная, поскольку – лучшие.
– К нашим, – скомандовал Сергей, увидев последний маневр хоревой.
И галопом с холма.
Машег – за ним. Обогнал было, но Мар не позволил. Прибавил. Успели вовремя. Сергей спешился, крикнул:
– К нам скачут, готовьсь! – И Мару: – Ложись, мой хороший.
Жеребец повиновался неохотно. Возбудился. Действия желал: скакать, драться. Еле уговорил.