ющих ресурсы… таких, как я.
К делу подключился Император. Вопрос перешёл совсем на другой уровень. На уровень международной дипломатии. Теперь физически заводу ничего не угрожает. А контракт с Мавериком вынужденно разорван с той стороны. На него, собственно, «всех собак» и повесили. Сделали со всех сторон крайним и виноватым. Кинули, в общем.
Ему теперь не позавидуешь — Имперские «ищейки» идут по следу. И идти будут до тех пор, пока не поймают. А что вы хотели: нашумел, спалился, заказ не выполнил, заказчика засветил — в его работе, такие ошибки и провалы не прощают. Это уже однозначный конец карьеры — с ним больше просто никто работать не станет. С «зашкваренным не ручкаются» — ничего не попишешь…
И, в общем, иди-ка ты, Юрок, на хрен, из-за высоких стен Кремля! Не про твою честь они строились. Иди, всё на ту же самую Московскую хату, адрес которой, не знает теперь только ленивый… Нечего больше ресурсы СБ на себя оттягивать.
Хорошо хоть счёт, за время пребывания «в гостях» и «на постое», не выставили. И на том спасибо.
Да наработки мои, за прошедший месяц, на «хозяйском» моноблоке набранные, забрать позволили. Мамонт, выслушав мою просьбу об этом, расщедрился подарить мне новую чистую флешку, видимо, технарями их службы проверенную на отсутствие разных недокументированных сюрпризов, которую разрешили вставить в порт Кремлёвского стерильного компьютера. Скопировать конкретно мою, созданную мной на нём рабочую папку, и унести с собой.
Не то, чтобы это было прям критически важно для меня — никаких великих «мировых бестселлеров» в этой папочке не было. Но, согласитесь — всё равно было бы неприятно потерять доступ к результатам труда целого месяца. И это стало бы… весомым кирпичиком на чашу весов моего отношения к Роду Долгоруких. Которое, кстати, пока ещё, не смотря на всё произошедшее, оставалось нейтрально-положительным. А, не найдись у Бориса Аркадьевича этой вот флешечки, оно упало бы в резкий негатив… Да — я понимаю, что звучит это несколько странно, для обычного человека, то, что два покушения на жизнь и месячный «домашний арест» «весит» меньше, чем возможность доступа к каким-то там нескольким текстовым документам, но… это для обычного человека. Для писателя, для любого писателя, поверьте — эти два-три документа стоят очень дорого! Это мой труд, это мои мысли, это мои идеи, моя фантазия, моё творчество. Да — я могу их восстановить по памяти. Точнее, написать новые истории примерно на ту же тему, но… тот, у кого никогда не «сгорала единственная рукопись», меня не сможет понять…
Двадцать восьмого вечером… Двадцать девятого утром я уже вышел за ворота Кремля. Вышел совершенно так же налегке, как и вошёл сюда месяц назад. Единственное, что прибавилось — это та самая флешка. Ну и одежда поменялась — месяц, всё-таки прошёл.
Мне в Кремль не привезли ничего из моей квартиры. Всё, чем я здесь пользовался весь прошедший период, было новым — только что из магазина или из упаковки. Ничего личного или моего.
Соответственно, ничего с собой я и не забрал, кроме того, во что оделся, выходя из комнаты, и той самой флешки. Которая, кстати, тоже была новая, извлечённая из упаковки прямо при мне.
С другой стороны, мне — грех жаловаться: вышел-то я в новеньком «брендовом» спортивном костюме и в новых профессиональных беговых кроссовках — а это достаточно кругленькая сумма, заметная даже для моего нескромного нынешнего бюджета. Кроссы уровня «Pro» — это совсем не дёшево!
Вышел. Да — именно вышел. Пешком. Никто меня отвозить-подвозить-подкидывать к дому не собирался — мол, не маленький, сам посо… доберёшься. Адрес знаешь — ноги есть.
Что ж, и действительно: адрес знаю, ноги есть. И багажа лишнего нет. Тем более, на пробежку ещё с утра не ходил. Так что: улыбнуться солнцу и легко бегом марш!
И всё то время, пока бежал, думал: а ключи-то от квартиры где?
Когда с моста в речку прыгал, они, вроде бы, у меня в кармане ещё должны были находиться. Когда на баржу залезал, ну и дальше мытарился — уже не помню. Не обращал внимания — не до них как-то было. А вот теперь — бегу и думаю, что с дверью делать, когда прибегу. Консьержа или консьержки у нас в доме нет и не предусмотрено. Дверь крепкая — выбивать замучаешься. Телефона нет — мастера по вскрытию замков не вызовешь. Да и с мастером: документы все внутри квартиры лежат в отдельном несгораемом чемодане, как и положено, на случай эвакуации… Хотя, всё это — вопросы вполне решаемые: надо просто по соседям прошвырнуться — они меня в лицо знают, и телефоны у них есть. Чай не откажут в помощи — мастера-взломщика вызовут. Тот дверь вскроет — поверит на слово, а внутри уже и документы показать смогу.
Что ж — рабочий план, пока я неторопливо бежал через Большой Каменный мост, в голове сам собой сложился. Это придало уверенности и даже чуть-чуть спокойствия (которое мне для пробежки по этому месту ой как требовалось!), ведь, всё же нормально, пока всё идёт по плану. Даже, если план — кошмарен.
На мосту ничего со мной не случилось. Не споткнулся, не упал, не был сбит, не был сдут или ещё чего-то, чего подсознательно ждал и к чему готовился. Даже шнурок не развязался.
А дальше… всё прошло легче, чем представлялось: код домофона не изменился, так что в подъезд я попасть смог без проблем. На этаж поднялся и увидел ключ, воткнутым в замочную скважину. Рядом с бумажкой, которая дверь «опечатывала».
Серьёзная такая бумажка — официального вида, с чьей-то подписью и печатью СБ Долгоруких. Такая, должна бы вполне отпугнуть любых излишне любопытных желающих заглянуть внутрь. Должно. Но отпугнула ли? Не знаю. По крайней мере, сама бумажка порвана или как-то повреждена не была.
Я, ничтоже сумняшеся, повернул ключ в замке и отворил дверь, обрывая эту бумажку. Мне-то это действие ничем не грозит. В самой квартире, всё было точно так же, как я и оставил в тот злополучный день месяц назад. Никто тут без меня мебель не двигал… и уборку не проводил. А пыли за месяц успело поднакопиться…
Единственным отличием, которое я смог заметить, оказался белый бумажный конверт с телефоном моим и ножом внутри, лежащий на столе рядом с ноутбуком. И следы ботинок на полу и ковре, ведущих от двери к этому столу…
Нож был именно тот самый, что я метнул тогда, на мосту — номер его я прекрасно помнил. Да и в целом — успел каждую щербинку на нём изучить, так что, не смог бы ошибиться. Да и телефон тоже — на нём даже в паре мест подпалины появились и следы плавления на резино-пластиковых частях. Не думаю, что кто-то в ведомстве Мамонта был бы настолько креативен, чтобы таким вот оригинальным образом маскировать новый аппарат под тот, что успел побывать в переделке. Да и сам он упоминал, что телефон мой нашёлся.
Нож был без ножен. Видимо, те, так как оставались в сумке, вместе с ней и сгорели. Хорошо ещё, что я в тот раз, паспорт с собой брать не стал! А то была бы нынче ещё одна лишняя бытовая забота — его восстанавливать. Не думаю, что возникли бы с этим какие-то серьёзные проблемы, но всё равно: зачем мне лишние хлопоты, когда можно обойтись и без них?
Телефон включился с первого раза и высветил мне кучу сообщений от брата… и даже одно от Мари. Кучу неотвеченных и непрочитанных мной сообщений. Месяц уже неотвеченных… нехорошо.
Пришлось отвечать.
Ещё было несколько сообщений от банковского приложения. В основном, как и всегда, рекламных. Но было среди них и сообщении о зачислении денежных средств моего ежемесячного «содержания» на банковский счёт. Ну и оплата за несколько фрилансовых заказов, выполненных мной ранее. И даже — о чудо! Четыре награды-доната за те главы, запущенной мной в публикацию книги, которые я успел выложить до происшествия!
Верите или нет, этим ничтожным копейкам я обрадовался даже больше, чем тем шестиста рублям, что пришли от Князя! Почему? Ну, их наличие показало мне, что мой «скилл» писателя достаточно хорош и для этого мира! А значит, не пройдёт много времени, прежде чем я перестану материально зависеть от милости или немилости Московского правителя. Смогу жить сам. И сам распоряжаться своей жизнью, глядя в будущее с оптимизмом, а не со страхом и неуверенностью.
Новые главы я выложил раньше, чем стал отвечать на сообщения брата — это о чём-то да говорит. О чём-то с моей головой. О чём-то, носящим название «графомания»…
Двадцать девятого утром я оказался дома, получил в руки свой телефон, а вместе с ним и доступ к распоряжению своими деньгами. А утром первого — то есть, через два дня, я должен был уже стоять на «линейке», в первом ряду, на церемонии подъёма Государственного Флага. А у меня ещё конь не валялся… Ни одежды нет под новые мои габариты, ни канцелярских товаров, ни учебников по программе, ни выполненных домашних заданий за летние каникулы…
В общем, эти самые два дня, я носился, как сраный веник. Искал, выбирал, мерил, покупал… кто, когда-либо, собирал ребёнка к школе, меня поймёт. С одной поправкой: этот ребёнок — я сам.
А потом же ещё и домашка…
Спал я мало. Ел тоже, не сказать, что много. От того и видок мой в зеркале, не смотря на дороговизну костюма и крутость причёски, особенной привлекательностью не отличался. На зомби я походил, если уж называть вещи своими именами. Свежего, чистого, дорого одетого зомби…
Чувствовал себя, что характерно, в полном соответствии с внешним видом. А идти в школу надо — линейка уже через час. Никак нельзя на неё опаздывать. Никак. Ни тогда, когда ты сын Князя…
Глава 29
СОШ №253. То есть, «Средняя общеобразовательная школа №253». Никаких тебе «МОУ» или новомодных «МАОУ», просто «СОШ». То есть, не «Муниципальное образовательное учреждение средняя общеобразовательная школа» или «Муниципальное автономное…» тоже самое. А просто: «Средняя общеобразовательная школа №253».
Меня, как человека, немного связанного с системой, такое сочетание буковок по восприятию царапнуло. Не сказать, что прям очень сильно, но царапнуло. Была в этом какая-то неправильность, непривычность… Однако, крайние дни перед Линейкой были настолько тяжелы и загружены, что времени и сил на докапывание и выяснение подробностей этого вопроса, просто не нашлось. Некогда мне было, недосуг. Да и, мало ли? Может, у них, в этом мире все школы такие? Своя собственная система классификации, подчинения и финансирования. Может такое быть? Да запросто!