. Притом, с перспективой передачи такого сочетания по наследству. С одной стороны: угроза нынешнему безусловному доминированию Стихийников, подрыв их Власти… С другой… очень заманчивый способ укрепить уже СВОИ Семьи. Получить серьёзнейшее конкурентное преимущество над другими Семьями, на поколения вперёд. Ценнейший генный материал, который жалко терять. Согласись: тут уже есть над чем подумать.
— Именно поэтому до сих пор и не было новых покушений? — хмуро спросил я.
— Умный какой мальчик, — расплылась в улыбке Катерина. — Задним умом.
— И поэтому же сюда прислали Матвея с Алиной? Что бы в одном месте были? Под присмотром?
Катерина только неопределённо-подтверждающе двинула бровями. Мол: «возьми с полки пирожок, протри от пыли и положи на место».
— А не боятся эти «пни», что я-то не стерилизованный. И в самом, что ни на есть пубертате. Что я тут, пока они думают, успею детей понаделать, семя своё вредоносное разбросать? Или… — сверкнула в моей голове догадка. — Ты? Тебя они не боятся? Что мои гены достанутся твоим детям? Ты за этим со мной?
— Не боятся, — разом померкла всё весёлость Катерины. И улыбка её выцвела.
— Почему? — нахмурился я.
— Они знают.
— Что знают?
— Что я не могу иметь больше детей. Физически не могу.
— Прости, — посмотрев на неё и почувствовав, что зацепил своей резкостью одну из самых очевидно больных и болезненных струн в её душе, поспешил извиниться. — Я не знал. Не хотел бередить ран.
— Забей, — поморщилась она. — Не ты же в этом виноват, — и повисло довольно неприятное, неловкое молчанье, которое хотелось прервать, но Катерина с этим не спешила. Она, очевидно, погрузилась в свои мысли и воспоминания, пласт которых я всколыхнул своими неосторожными словами.
— Но… тогда… получается… Борятинскую убрали… не её отец? Я правильно понимаю?
— Что тут понимать, — снова поморщилась Катерина. — Куда проще, в случае чего, прихлопнуть безродную только-только Пробудившуюся девчонку, чем дочь Князя, представляющего серьёзные силы, доминирующие в целом регионе: Зауралье и Западная Сибирь — не хухры-мухры!
— А остальные? — продолжил хмуриться я. — В нашей «вахте» ведь не только Алина с Мари были…
— Дворянская мелочь, — пренебрежительно дёрнула краем губ Катерина. — Тех, за кем кто-то сколько-нибудь серьёзный стоит, здесь нет. Да и… ты же у нас показал себя, как натура серьёзная, романтичная, к лёгким интрижкам и гульбе не склонная. Особенно, при наличии рядом Алины.
— А, если, всё же, от удара, нанесённого уходом Борятинской по моей чуткой и ранимой подростковой душе, я сломался бы и пошёл в настоящий загул? Сорвался. По окрестным городам, без разбору: Даровитая-Бездарная, в койке-то, в темноте и под алкоголем нет особой разницы… А уж под веществами, и подавно.
— То есть, тебе действительно нужно объяснять, что в вопросе, в котором и Дворянок не пожалели бы, кто-то будет вообще считать простолюдинок? Серьёзно? — скептически посмотрела на меня Катерина со своего трона. — Какой-нибудь «взрыв бытового газа», перешедший в «пожар, осложнённый сильным ветром и предшествовавшей длительной сухой погодой», и всю ту половину города, где ты успел «гульнуть», можно вычёркивать с карты области…
— Да они охренели! — округлились мои глаза. — Да я…
— Но это, как ты сам понимаешь, крайний случай, — поспешила прервать Катерина. — Ведь такое поведение, о котором ты говоришь, совершенно не вписывается ни в один составленный многочисленными аналитиками твой психологический портрет. Ты просто такого никогда не сделаешь. Сам себе не позволишь. Не разрешишь.
— Но…
— А, разве они не правы? — снова скептический взгляд и изогнутая бровь.
— Но сегодня-то сделал: сбежал. В город. Сбросив, если не всех, — вспомнил я о том, что сама-то Кураторша меня сумела отыскать чуть ли не мгновенно. — То, как минимум, большую часть наблюдателей со своего хвоста…
— И тут же последовала попытка твоей ликвидации, — усмехнулась эта… Ведьма.
— Ликвидации? — наморщил я лоб.
— Попытка отравления, — пояснила она. И причин не доверять мнению «почти Целительницы» как-то не находилось. — Вот только, твой слишком умный организм мгновенно отреагировал на отраву и выбросил её из себя. Даже быстрее, чем она начала действовать.
— Повезло, — сказал я.
— Очередной раз, — заметила она.
— Надо было сок травить, а не мясо, — пояснил я.
— Так, яд был и в соке тоже.
— Но… — недоумённо вновь вылупился я, вспоминая то, что сидел и пил сок уже после того, как меня стошнило.
— Сложный яд, двухкомпонентный. Чтобы труднее было обнаружить и отреагировать. Одна часть в мясе, другая — в соке. По отдельности — совершенно незаметные безвредные вещества, при соединении — страшный быстродействующий яд. Быстродействующий и быстроразлагающийся. Уже через двадцать минут доказать факт его наличия в теле невозможно, а смерть наступает «от естественных причин».
— Если яд такой сложный, то тебе-то откуда знать?
— Хорошо с ним знакома, — усмехнулась Катерина.
— С ядом?
— С отравителем, — стала её улыбка кривой.
— Это ты от него меня защитила? — нахмурился я.
— С чего бы это? — хмыкнула женщина. — Я учитель тебе, а не нянька. Я учу, а не защищаю. Просто, ситуация удачно сложилась для проведения урока, вот я тебя и забрала. Не больше, не меньше. Но ты, видимо, учиться не намерен?
— Практиковаться не намерен. Учиться готов в любых обстоятельствах, — поправил её я. — Обучение ведь может быть не только практическим, теория важна ничуть не меньше. Знания о мире вокруг могут быть для выживания даже полезнее умения сильно дать в морду. Или выдержать такой удар самому.
— И? Что же ты хочешь узнать? — смилостивилась Катерина.
— Что с нашим младшим братом, с Владимиром? И с матерью? С Джун?
— Ничего, — пожала плечами она. — Ваш братец ещё слишком мал, чтобы что-то по нему решать. В запасе ещё, минимум, двенадцать лет. Наблюдать будут пристально — это однозначно. Что-то предпринимать — пока нет. Проблема — именно ты, и, косвенно, Матвей. Хоть он и в гораздо меньшей степени — у него-то Дар Разума не проявлен. И, ещё может вовсе не проявиться. А Джун… ну… клеймить свою жену Пётр Долгорукий точно никому не позволит. А вот у Японии — проблемы. Очень серьёзные проблемы. Очень-очень серьёзные проблемы…
— А у них-то почему? — тупанул я.
— А, если подумать? — пожурила меня Катерина. — Включай голову: если есть Джун, то сколько ещё неучтённых Менталистов может прятаться и размножаться на этих татевых островах? Такое подозрение — крайне серьёзный повод. Достаточный чуть ли не для полномасштабной зачистки всех островов объединёнными силами Стихийников под руководством Набсовета.
— Оу… — даже замер я от таких новостей. Вроде бы слова простые, негромкие, а такой жутью и смертью от них повеяло.
— Сейчас пытаются Кобаяси с его острова выцарапать, чтобы от него самого информацию получить о том, сколько и кого он с собой из лабораторий Кочу прихватить догадался. Ну и Императора Японии за жабры трясут, понятное дело. Он божится, что не знал ничего, что не при делах, что Менталисты у него только учтённые… но, сам понимаешь, не сильно-то ему верят.
— Какие… интересные дела, однако, в мире творятся, пока я тут камень колупаю.
— Дела, как дела. Думаешь, в любое другое время дела и интриги крутятся менее масштабные и интересные? — пожала плечами Катерина. — Ладно. Раз уж в клетку ты лезть не хочешь, то начнём с малого, хоть я и не сильно люблю такой подход, — поморщилась она. — В чем удовольствие хвост кота по кусочку резать? Гораздо интереснее ведь его сразу с водопада сбросить и посмотреть, сможет ли выплыть… Но, разу уж ты у нас такой упрямец… Чего смотришь? Выбирай инструмент, будем в малом практиковаться. Твоя сегодняшняя задача: протащить твёрдый предмет сквозь своё тело, не повредив предмета. Не хочешь клетку — придумывай сам, что и как это будет. А я стану наблюдать. Урок теории окончен. Практика!
Глава 28
Выбор предметов в БДСМ-подвале довольно обширный, но специфический. Выбрать из этого множества хоть что-то, способное пройти ценз моего чувства брезгливости оказалось достаточно трудно. И думал я так долго, что это стало раздражать моего учителя. Когда раздражение её перешагнуло определенную черту, она-таки выбрала за меня: просто схватила со стены обычные металлические «ментовские» наручники и быстрым уверенным движением защёлкнула один из браслетов на моей руке, а второй на дверной ручке на входе в помещение. Получилось достаточно нейтрально, даже, если предположить наличие, всё же, каких-то систем наблюдения и видеосъёмки в этом подвале: во-первых, я одет. Во-вторых… ну, в целом, достаточно уже и первого. Всё остальное можно уже толковать и объяснять. Как там говорилось в старом бородатом анекдоте: «Если вас застукали, отрицайте всё! До последнего отрицайте всё! Главное, успеть натянуть трусы…».
Анекдот тупой и почти не смешной, но, блин, жизненный!
А дальше… началось мучение. Ну, точнее, конечно, обучение, но первый вариант — вернее.
Освободиться от наручника при моих нынешних способностях? Пф! Секундное дело! Ещё и кучей разных вариантов: можно растворить металл, можно отворить механизм изнутри капелькой пота, можно этой же капелькой этот браслет рассечь-перерезать, можно физической силой его просто разорвать. Да, возможности тела Одарённого, усиленного его Стихией, позволяет и такой фокус — «покров Стихии» достаточно многогранная штука, не только защиту обеспечивает. Да и «покров волевой» имеет полезные нюансы… Но мне-то надо не столько освободиться, сколько освоить новый экстравагантный навык. Фактически: отрезать кисть руки, снять браслет и приживить свою часть тела обратно.
И именно это я проделал в первую свою попытку, не сказать, что легко, но и без существенных сложностей: создал водное лезвие и, зажмурив глаза, прикусив губу, сжав анус, полоснул им по своей руке.