А взгляд этого мужчины, быстро прощупав-просканировав меня, перескочил на мою спутницу. Несколько коротких секунд, и в нём проскочило узнавание, потом быстро нарастающее удивление.
— Катенька? — проговорил он на вполне чистом, почти без какого-либо акцента русском, резко поднимаясь с места и делая шаг нам на встречу. Настолько резко, что я даже вздрогнул. — Ты ли это⁈ Мои глаза меня не обманывают? — поспешил подойти к ней и подхватить её за кончики пальцев своими кончиками пальцев он.
— Не обманывают, Дарик, — показательно тяжело вздохнула Катерина. А я, как дурак, стоял столбом и непонимающе переводил свой взгляд с одного на другую и обратно.
Глава 40
— Я повешу своего начальника разведки, — как о чём-то решённом и будничном, сказал тот, кого Катерина назвала «Дариком». Довольно необычное обращение к правителю целого государства, причём, далеко не маленького государства. С другой стороны, если вспомнить, кто такая сама Катерина…
Кстати! Переведя взгляд с Шаха на мою спутницу, я недоуменно замер. Потом моргнул. И мне даже захотелось протереть глаза: она изменилась.
Нет, не платье, не её одежда, а она сама! Её лицо было не тем, к какому я уже успел привыкнуть за месяцы нашего с ней общения. Оно не стало хуже или лучше, более красивым или менее, но — другим. Рядом со мной стоял другой человек. И голос… тот голос, которым была произнесена фраза: «Не обманывают, Дарик», он не был привычным голосом Катерины. Опять же: не стал он ни хуже, ни лучше, просто: другим женским голосом.
Единственное две вещи, которые не изменилось — были её волосы и глаза. То есть, даже рост немного поменялся: женщина стала немного ниже, бюст чуть-чуть увеличился, в фигуре добавилось чуть-чуть «полноты». Но всего этого ровно настолько, чтобы платье не пострадало, не перестало «сидеть» правильно. А вот глаза остались прежние. И волосы…
Хотя, нет — волосы тоже претерпели некоторые преобразования, просто, ещё менее заметные: длина их и причёска, в которую они были уложены, остались прежними, но вот цвет из «платинового» стал гораздо ближе к классическому «русому», светло-светло-русому.
Получается: только глаза?
Я удержался от того, чтобы проявить невежливость и протереть свои зенки. Удержался. Сморгнуть сморгнул, но протирать и трясти головой не стал. А ещё через секунду, уже и успокоился. Для этого потребовалось только составить себе небольшой труд подумать. И вспомнить, кто же такая Катерина, и чему она меня все эти месяцы учила. Ведь она же — Ведьма Воды! И учила она меня полному клеточному контролю собственного тела. А что труднее: воссоздать из кровавой лужи оторванную голову или слегка поменять себе форму носа, глаз, ушей, овал лица, рост, телосложение, цвет волос… Хм. Если так подумать, то ответ на вопрос становится уже и не так очевиден. Ведь произвести все эти разрозненные изменения так, чтобы результат получился гармоничным, красивым и не вызывал у зрителя чувства диссонанса или эффекта «зловещей долины», надо очень-очень постараться. Не уверен, что у меня самого получится с первого раза… Вот «скопировать» чью-то внешность — пожалуй, может и получиться, а создать свою собственную…
Я так ушёл в эти свои мысли, что даже частично прослушал то, что эти двое друг другу говорили. Но это и не удивительно — я всегда был человеком увлекающимся и немного рассеянным.
— … как это не виноват? Как это «не знал»? Ко мне в страну прибыл настолько серьёзный и значимый Гость! Более того: уже больше месяца находится здесь, а мне до сих пор об этом не сообщили. Это преступная некомпетентность!
— В мире осталось не так уж и много тех, кто, вообще, знает обо мне, Дарий, — пожала плечами Катерина, разрывая тактильный контакт между их пальцами и опуская свои руки. — Ещё меньше тех, кто знает в лицо. А, если по каждой мелкой провинности вешать подчинённых, то они довольно быстро закончатся.
— Ну уж не утрируй, Катя, — чуть поморщился Дарий. — Мы живём не в позапрошлом веке — такого бешенного недостатка в людях нет. А без показательной жестокости правителя, народ расхолаживается и наглеет.
— Тебе видней, как со своими подданными обращаться, — снова пожала плечами Катерина. Довольно равнодушно, кстати, учитывая предмет разговора.
— Но я не ожидал твоего визита, — отошёл назад и снова опустился на свой ковёр Шах. Только ложиться на подушки не стал, остался сидеть. А ещё повёл рукой, указывая на такие же ковры с подушками, лежащие в стороне от него, так, что образовывали почти правильный почти равносторонний треугольник. Почти — место Шаха даже геометрически в этой фигуре выделялось, оно главенствовало. Ненавязчиво, но, кто тут хозяин, а кто гости, понятно было интуитивно, без дополнительных озвучиваний или обозначений.
Катерина молчаливому приглашению последовала — опустилась на один из ковров. Я, переведя её взгляд, мне брошенный, как разрешение или совет последовать её примеру, тоже. В результате, Шах оказался напротив меня, а Катерина… слева. Она, кстати, и всё дорогу через сад тоже держалась слева от меня. Слева и ровно на полшага позади. Подчёркивая… что я… главный? Хм.
— Ты пригласил на беседу Юрия, он попросил меня сопроводить его. Я послушалась, — легко ответила женщина. — Я здесь только его волей.
— Во-от как, — протянул Дарий. — Это… несколько… меняет ситуацию… хоть и не полностью… — он перевёл на меня свой взгляд, с видимым трудом оторвав его от Катерины. — Юрий Петрович, правильно?
— Всё правильно, Ваше… Великолепие, — решил добавить я то «титулование», которое ранее услышал от Гвардейского «подпола». Ответил без подобострастия, с достоинством, но с лёгким уважительным поклоном. Тот поморщился.
— «Величества» будет достаточно, — поправил меня Шах. — Юра… могу я тебя так называть? На правах старшего по возрасту?
— Можете, — произнёс я, превратившись в сплошной комок подозрительности. Слишком уж… стелился целый Шахиншаш, Шах над Шахами, Царь Царей. Не с проста. Явно, не с проста. И подозрительность не была скрыта, она вполне явственно окрасила мой голос, которым я произнёс это недлинное слово.
— Юра… — снова заговорил Дарий, вернувшись к тому, на чём остановился. — Как тебе Персия?
— Ну, я довольно мало, что успел увидеть, — осторожно ответил ему я. — Только канал, да Сузы…
— А Парс? — уточнил он.
— Здесь, в столице я не имел возможности толком осмотреться — съёмки. Очень плотный график.
— Это легко поправимо, — мягко улыбнулся Шахиншах. — Ведь, насколько я знаю, съёмки закончены? Такой безумной спешки больше нет.
— Съёмки закончены, — не мог не согласиться с ним я. — Однако, канал… пауза в строительстве не будет вечной. Мой «отгул» заканчивается…
— О! — повёл рукой Дарий пренебрежительно. — О строительстве можешь не беспокоиться, там достаточно Одарённых и профессионалов, чтобы продолжать и без твоего непосредственного участия. Всё ж, это очень важный межгосударственный проект, в котором складываются интересы сразу двух Империй. Он априори не может зависеть от одного единственного человека, пусть даже и такого талантливого, как ты. Так что, в спешке необходимости нет. Ты можешь спокойно насладиться видами города, который по праву считается одним из самых живописных в мире. Погостить, воспользоваться Персидским, известным на весь мир, гостеприимством.
— Очень… привлекательное предложение, Ваше Величество, — осторожно ответил я, полнясь ещё большей подозрительностью.
— Вот и хорошо, — ещё мягче улыбнулся Дарий. — Я попрошу одну из своих дочерей показать тебе самые живописные виды Парса. Поверь мне — ты не пожалеешь о потраченном времени.
— Ничуть не сомневаюсь, Ваше Величество, — поспешил ответить я. — Но… я чего-то не понимаю…
— А ещё, в Парсе есть прекрасный, знаменитый на весь мир, концертный зал, с самым лучшим и качественным оборудованием, — продолжил Дарий, понизив голос до доверительного и намекающего одновременно. — Он рассчитан на единовременный приём до пяти с половиной тысяч зрителей.
— Зал…? — сбившись с мысли, повторил за ним я.
— Да, — кивнул с улыбкой Дарий. — «Парсехолл», один из крупнейших на Востоке. Но, если тебе больше нравится формат стадионов или площадей, — поспешил добавить он, — то спешу заверить, в Парсе их тоже предостаточно.
— То есть… я правильно понял… что вы даёте мне разрешение на… концерт? — очень-очень осторожно, словно бы не веря самому себе и ступая на чрезвычайно тонкий ледок, проговорил я. Слишком это предположение не вязалось со всей той информацией об отношении ко мне и моим концертам людей, обладающих Властью в этом мире. Не то что не вязалось — в прямую противоречило ей. В поисках поддержки я даже перевёл взгляд на Катерину, но та мне ничуть не помогла, лишь пожав плечами.
— Концерт? Зачем концерт, дорогой, — стал на несколько мгновений похож на типичного восточного торговца Шахиншах. Даже карикатурного. — Концерты. Много концертов. Такой талант, как у тебя, преступно прятать от мира!
— Я… ничего уже не понимаю, — честно признался, тяжело вздохнув и отклонившись назад.
— Да чего тут тебе непонятного, — не удержалась и мученически вздохнула, закатив глаза Катерина. — Дождь ему нужен. Дождь.
— Дождь? — понимая ещё меньше прежнего, перевёл взгляд с Катерины на Дария я. — Причём тут дождь?
— Вся Передняя Азия и Ближний Восток — вододефицитные районы, — пояснила свою предыдущую мысль Катерина. — Горы и откровенные пустыни. Ты, со своим циклоном, теперь — самый желанный для всех здешних правителей ресурс.
— Грубо, Катенька, — укоризненно вздохнул Дарий. — Очень грубо. Зачем же так-то?
— Но…? — перевёл взгляд с «пфэкнувшей» Катерины на Шахиншаха я.
— Но, в чём-то она действительно права: вода, для нашего региона — это жизнь и процветание. А дождь, который идёт именно тогда, когда он нужен, а не тогда, когда переменчивой и своевольной небесной сфере будет угодно — настоящее благословение…