– Кто вас, христиан, поймёт. Но перед походом всё равно напомни своему Богу о себе, жертву ему принеси, попроси, чтоб помог, если мы для него поплывём.
– Обязательно попрошу, – ухмыльнулся батька обережников.
Данила и Клек, недовольные от долбаной неизвестности и от того, что их оторвали от приятного занятия, нашли Путяту. Купец, набравшийся в зюзю, вроде как был даже рад, что Воислав стал человеком Добрыни. Обережники оставили его протрезветь до утра. Батька и кормчий вернулись заполночь, рассказывать ничего не стали, только обронили:
– Всё нормально, спите. Завтра, как все соберутся, объявим, как всё есть.
Две ладьи Путяты появились на рассвете, пришвартовались возле «Лебёдушки». Эти места купец специально «забронировал» по приезде.
– Здрав будете! – радостно закричал с носа Шибрида. – Какие у вас дела?
– Да уж дела, – ответил ему Клек. – Слезайте быстрей. Батька на совет зовёт.
На собрании присутствовали все обережники. Воислав им всё и рассказал: и про щедрое предложение Добрыни ещё весной в Новгороде, и про то, как он отказался от этого приглашения, а потом решил всё-таки согласиться, чтобы не рисковать в споре с Асбьёрном. И что теперь их решили всех отправить в Булгарию с особой миссией.
– Это что же, мы теперь станем княжьей Русью? – спросил Скорохват.
Данила, конечно, удивился, но не сильно: он предполагал что-то подобное с момента суда в Смоленске. Воислав после него переговорил обо всём со старшими обережниками, но остальных охранников в известность тогда не поставили. Но всё-таки, как классно разведка поставлена у Добрыни! «Лебёдушка» едва ли не первой из Новгорода в Киев пришла, а дядька Владимира уже всё знал. Опасный человек – если он про тебя всё знает, то и в любой момент за горло схватить может. Отчасти так и вышло.
– Русью? – спросил Воислав. – Нет. Присягать Владимиру буду только я, а там уж каждый пусть сам решает.
– А Путята что же? Тоже княжьим человеком станет? – спросил Ломята.
– Ты за меня не беспокойся, – ответил купец, он тоже присутствовал на совете. – Я как был в Словенской сотне, так и останусь. А уж если надо товар какой для князя привезти или человека хорошего – это всегда пожалуйста.
Жирославович довольно щурился, как обожравшийся сметаны кот. Такой большой толстый рыжий кот, добродушный, а тронь его миску с едой – все руки издерёт. По слухам ему выдали грамоту от имени князя, по которой он мог присоединиться к княжескому купеческому каравану, который пойдёт в Константинополь, не заплатив при этом положенной доли. К тому же Добрыня пообещал взять на себя содержание обережной ватаги Воислава – выходило, что вся охрана товаров достанется купцу на халяву. Ну и наверняка Путята выторговал какие-то привилегии, о которых даже своим не расскажет.
– Людей у нас маловато, – заявил Шибрида. – Если мы по княжьей службе поплывём, пусть выдаст хотя бы двух гридней в дорогу.
– Об этом спрошу, но не сейчас, а в месяц серпень, когда отплывать будем. Может, ещё встретим пару таких Мо́лодцев, – Воислав махнул в сторону Данилы.
Тот скромно потупился, остальные обережники засмеялись, но в смехе теперь было не пренебрежение к молодому отроку, а одобрение слов батьки: да, такие мо́лодцы нам пригодятся.
Данила про Болгарию, или Булгарию, читал, разумеется: Симеон Гордый, Битва под Доростолом и прочее. И побывать там, по правде говоря, было бы не менее интересно, чем в Константинополе. Вроде как именно в Булгарии Кирилл и Мефодий создали славянскую азбуку, а тамошние зодчие множество храмов и крепостей построили. Великое государство, словом, было, пока отец нынешнего киевского князя, великий Святослав, вместе с византийскими императорами основательно его не разорили. В итоге вся, как очень смутно помнил Данила, Булгария досталась Византии, но после очень долгой войны. Так что не видать Владимиру с Добрыней Дуная, но они-то об этом не знают.
– На этом совете наши тропинки расходятся, – объявил Воислав, – на две луны, как раз перед Праздником. Путята, у тебя всё готово?
– Ещё бы, полная уплата на весь сезон.
– Ну вот, каждый из вас, други, до серпеня может идти своей дорогой, куда ему любо. А пока, Вуефаст, доставай братину!
Ух ты, а вот это уже серьёзно. Из братины Данила пил только дважды: когда в Новгород приплыли и после боя на заимке.
Кормчий извлёк из мешка деревянное блюдо с красивыми резными ручками в виде оленьих рогов, наполнил мёдом, торжественно передал Воиславу, тот поднял её на уровень лба.
– За благой отдых, братья, чтобы мы с вами встретились на этом корабле в полном здравии.
Отпил, передал братину Вуефасту, тот тоже сделал глоток и отдал Шибриде.
Когда Данила попробовал мёд, то не чувствовал никакого отвращения, а наоборот, – странное единение с людьми, вроде бы чужими для него, но ставшими за долгий поход родными.
Отпив, он передал братину Будиму.
Глава 12В гостях
Обережники после торжественного прощания с последующей попойкой стали на время свободными, но разлучаться не собирались. Кто-то, например Ломята, заключил новый договор с Путятой, пока тот будет торговать на Руси. Воислав так и вовсе поплыл на «Лебёдушке» до Вышгорода, а оттуда в Бродов, где у него имелись финансовые дела. Ну и Данила, не без умысла, напросился с ним за компанию, ведь где-то в тамошних лесах была его заветная полянка. А ещё в Бродове жил его друг – кузнец Вакула, которому Молодцов был очень многим обязан. Уладу он, разумеется, тоже взял с собой, не только чтобы не оставлять девушку в шумном Киеве, но и чтоб похвастаться перед Вакулой. Мол, видишь: твой друг не промах, какую женщину отхватил! Улада действительно могла стать объектом зависти, а вот что касается её статуса, Данила не решался называть её невестой или суженой, пока сам не определился со своим будущим. К счастью, волшебные слова «моя женщина» снимали все вопросы у любопытствующих и позволяли Уладе сохранить лицо.
Чтобы попасть в Вышгород, надо было подняться вверх по Днепру километров на десять и пройти где-то километр по одному из его рукавов. Там, на высоком холме, стоял любимый город княгини Ольги, насколько помнил Данила из истории. Вот уж действительно – высокая гора. Сейчас там заправлял боярин Блуд, но под присмотром людей Владимира, о нём тоже Молодцов читал много чего. Если вкратце, то был он редкой скотиной и предателем. Путята, который тоже имел дело с этим боярином, был полностью солидарен в этой оценке.
В Вышгороде разгрузились, затем купец остался на пристани, а «Лебёдушку» одолжил Воиславу, чтобы тот мог беспрепятственно доплыть до Бродова.
Обережники на ладье спустились вниз по Днепру на пяток километров, а затем поднялись вверх по Десне. Река петляла, как пьяный сноубордист, но Данила всё-таки узнал знакомые места, именно отсюда началось его прошлогоднее путешествие на «Лебёдушке».
Пришлось поработать вёслами против течения, но ещё до заката обережники достигли Бродова, стоящего, как и все здешние города, на холме.
На причале Воислав нанял повозку, нагрузил её несколькими мешками и отправился в путь, а с ним Вуефаст, братья-варяги и Данила с Уладой. «Лебёдушка» отправилась обратно, людей на ней осталось мало, но по течению идти – не велика тяжесть, а места кругом были спокойные.
Улада ехала на телеге, воины шли рядом – всё равно повозка тащилась со скоростью неторопливо идущего человека.
– А что в мешках? – решил поинтересоваться Данила; когда их складывали, звук раздавался нехарактерный. – Как будто камнями их набили?
– А сам как думаешь? – спросил старший брат-варяг.
– Не знаю, знал бы, не спрашивал.
– Руда, да не абы какая, а самая лучшая, из Вестфолда[1], – гордо ответил Шибрида.
Что такое Вестфолд, Данила уточнять не стал, наверное, город какой-нибудь.
– Для Вакулы, наверное?
– Ещё бы! Каждый кузнец будет рад нашей северной руде.
– Давно, выходит, Вакула с нашим батькой торгует?
– Давно? Не знаю, на моей памяти мы первый раз руду привозим.
– А где же тогда он до этого железо брал?
– У кого покупал, не знаю, а обычно как все – собирал на болоте.
Про такой способ Данила слышал, но его сейчас интересовало другое:
– Не, я имею в виду, чтобы совсем настоящую руду, какую из гор добывают.
– Ну ты скажешь, братец, – усмехнулся варяг. – Где ты на Руси или среди данников Владимира горы видел?
Молодцов едва с шага не сбился. Вот это поворот, путешественник во времени, блин, простейших вещей не знает. Выходит, на Руси своих месторождений железа не было. Ближайшие горы, если не считать тех, что уже заняли соседи, только Уральские, но до них далеко во всех смыслах слова. Когда их ещё освоят!
– Шибрида, а объясни мне неумному, насколько лучше ваша руда той, что Вакула в болоте добывал?
– Ты себя помнишь, когда к Воиславу пришёл?
– Ну.
– Вот разница как между тобой сейчас и тобой тогда.
– Ничего себе! Настолько лучше?
– Ну, не лучше – чище, – вдруг поправил Клек.
– Верно брат говорит! Мне дед рассказал, что железо – это кровь земли. Зачем его перековывают? Чтобы из него негодь и труха вышла. Так же и воины ещё с отрочества перековывают себя, чтобы из тела и духа вся слабость вышла. В ком останется – тот в первом же бою сломается. Каждый, если хватит духу, может захотеть стать воином. Но руда, как и кровь, бывает разная. Чем чище она, тем легче кузнецу из неё выковать клинок. Чем крепче кровь и лучше род, из которого вышел отрок, тем легче ему избавиться от своей гнили и стать настоящим воином. Только клинок один раз выковать нужно, а человек каждый день сам себя ковать должен, иначе растеряет всю крепость свою и силу и проржавеет, что железяка в воде.
– Вот оно что, – заворожённо проговорил Данила.
– Да, вот ты, Молодец, в тебе видна хорошая кровь, но уж больно ты грязным куском руды нам встретился. Сейчас ты уже не такой.