Данила развязал пояс, чтобы облегчиться, и внезапно услышал рядом хихиканье.
– Да что такое, – пробурчал он, завязывая штаны.
Некто прятался за собачьей будкой, впрочем, нетрудно было догадаться, кто именно, раз пёс размером с телёнка на неё никак не реагировал.
– Ты чего там прячешься? А ну выходи!
Снова хихиканье:
– А ты чего испугался? Делай, что хотел… Или меня застеснялся?
– Ты как со старшими разговариваешь? А ну, быстро иди сюда, а то выпорю, и Вакуле отдам – пусть он тебя поучит, как вести себя надо с гостями.
Из-за будки появилась щуплая фигурка, обиженно фыркнула:
– Сразу ругаться… Чего я тебе сделала? Как будто не знаю, чего там у вас есть, – с ходу заявила Наська.
– Не о том речь, – оборвал её Данила. – Я помню тебя, ты та, что помогла мне тогда у речки, не испугалась.
– Вспомнил, значит?
– Да. Помогла-то почему?
– Не знаю. Показалось, ты человек. Пропасть ведь мог. Жалко.
Какие слова! Редко их тут Молодцов слышал.
– И не испугалась?
– Неа, а чего тебя бояться, ты слабый. На четвереньках едва стоял, а потом и вовсе на бревно повалился.
– Ну, я-то потом поднялся, дети разбежались, а ты вернулась и указала путь. За что тебе спасибо.
Данила взял девичью ладошку и вложил в неё комочек серебра, существенно больший, чем тот, который отдал Вакуле за нож.
– Спасибо, – отблагодарила Наська, смутившись, чего и не думала делать, подглядывая за мужчиной.
– Так ответь, почему ты мне помогла?
– Я же сказала – не знаю. Увидела тебя, ты слабый был, ну и… понравился ты мне. Ты ликом красен, – Наська опять смутилась. – А женщина, с которой ты приехал, она тебе кто? Наложница?
– Нет, в общем, – теперь уже растерялся Молодцов, – она, как тебе сказать…
– Невеста? Не жена же, с непокрытыми-то волосами…
– Ну… короче да, почти жена.
– Как это?
– Мы с ней разной веры, сразу всё не объяснишь, – нашёлся Данила.
– А, я слышала, ты ромейскому белому Богу кланяешься. Мне вот тоже скоро замуж.
– Не боишься?
– А чего там бояться, всё как у всех будет, – напустила на себя бравады девица.
– Есть кто на примете?
– За кого дядька скажет, за того и пойду.
– А тебе хорошо с дядькой живётся?
– Жаловаться не на что. Кормит, поит, работы тут не так много, как в деревне. Вакула меня сразу к себе забрал, как приехал обратно с серебром. Сказал: «Пропадёт девка тут у вас, а мне будет уплата за то, что я Житко не уберёг». У меня мамки нет, слегла от горячки после того, как третьего родила, а папка в лёс ушёл за мёдом и не вернулся.
– Прости, Наська, – сокрушённо проговорил Данила, – это я твоего деда не уберёг.
– Это воля богов, – девочка теребила свою косичку и смотрела по сторонам, куда угодно, но только не на собеседника. – Мне Вакула всё рассказал, как ты бился. Вот, большим человеком стал. Видно, сильный твой Бог.
– Не о том речь, а… Впрочем, как хочешь. Значит, не обижают тебя здесь?
– Неа, только Лушка, это младшая жена Вакулы, иногда говорит, скорее бы меня выдать за кого-нибудь, дескать, детей я её объедаю. Ну и так, работу может какую ненужную заставить делать.
– Хм, а я…
Договорить Данила не успел, из сарая рядом раздались странные приглушённые звуки, как будто кто-то кого-то душил. Внутри обережника сразу проснулся опытный воин, проскользнула мысль: «Неплохой повод опробовать подарок Вакулы».
А что? В темноте да в узком пространстве ножом работать сподручнее.
– Ты брысь в дом и скажи… Ничего, в общем, не говори, брысь отсюда, – шёпотом приказал Молодцов.
– Да как же мне ничего не говорить? – возмутилась Наська. – Вдруг там вороги? А в доме и спрятаться негде, одни пьяные мужи. А ты что-то услышал, да? – жадно спросила девочка. – Давай я тебя к сараю проведу, а то ты в темноте заблудишься.
Данила так привык к безмолвной покорности Улады, что даже растерялся от такой наглости, а потом решил:
– Ладно, никуда провожать не надо, скажу «беги» – бежишь в дом с криками, всех будишь. Станешь спорить – мигом по заднице получишь. Поняла?
На этот раз Наська молча кивнула. Данила вытащил как можно тише меч из ножен, снял с пояса дарёный нож. Не спеша, но уверенно двинулся к хлеву, глаза уже привыкли к темноте. Вход внутрь загораживала дубовая дверь с двумя длинными, прибитыми поперёк петлями. Молодцов приготовился резко распахнуть её, швырнуть нож и отпрыгнуть в сторону, чтобы не торчать на светлом фоне дверного проёма. Звуки стали чаще, громче. «Так, насчёт три: раз, два…»
Данила ногой открыл дверь, замахнулся… и матюкнулся про себя: в темноте белели раскинутые врозь женские ножки, а между ними ритмично двигались такие же белые ягодицы Клека.
– Что, Молодец, пришёл? Решил… ха… присоединиться? – спросил друг.
– Да ну тебя, – ответил Молодцов.
– Что, кто там? Это Лушка? – Наська шустро поднырнула под его локоть.
– Ой, кто там, любый, кто там?
Клек зажал своей партнёрше рот и непринуждённо продолжил дело.
– Всё, пошли отсюда, пошли, кому сказал, – Данила отвёл подальше от хлева любопытную девчушку.
По здешним обычаям изменить мужу и родить от другого преступлением не считалось, если тот, с кем гуляла жена, был достаточно знатен, уважаем и богат и тем более был воином. Лишь бы роду прибыток. Но Вакула итак род свой содержал как надо и в чужой помощи точно не нуждался. Тем более Данила ещё год назад, по косвенным признакам, понял, что кузнец не одобряет, когда кто-то чужой вместо мужа род укрепляет. Нет, в схватке Клека и Вакулы Данила однозначно бы поставил на варяга, но до этого доводить не хотелось. Не по-людски как-то.
– Что ты видела, не говори, понятно? – сказал Наське Молодцов. – Только хуже от этого станет.
– Ой, да ладно, Вакула мне всё равно не поверит, а Лушка – она такая…
– Вот я ей намекну, чтобы кормила тебя получше, не то всё мужу расскажу.
– Вот за это спасибо! – обрадовалась девочка.
– А теперь всё, беги спать и не смей больше подглядывать ни за кем. Не то найдёшь себе приключений. Варяг в хлеву не такой добрый, как я!
– Да я там тоже всё уж видела, – пискнула напоследок Наська, но убежала.
Наутро Воислав и Вуефаст опорожнили ещё пару кружек медовухи и тепло попрощались с обережниками. В Бродове они купили лодку и отправились уже по своим делам, личным, как понял Данила, и вызнавать подробности не стал. Опасность двоим варягам, конечно, не грозила. А предоставленных самим себе Клека и Шибриду Молодцов попросил помочь найти купца, о котором говорил Вакула, и вызнать у него всё, что требуется. Варяги без лишних вопросов согласились.
Да, это был тот самый купец, что приобрёл Данилу у Кумаря. Рыжебородый Жорох выглядел толстым даже на фоне других, не менее упитанных торговцев. Своего бывшего раба купец тоже узнал. К встрече отнёсся стоически, несмотря на моральную поддержку Молодцова в виде двух варягов за спиной, однако запираться не стал, на вопросы отвечал чётко, по делу. Оказывается, Кумарь жил совсем неподалёку, меньше чем в одном дне пути по шляху на север. Сам охотник, староста, да и вся деревня в полном составе готовились к Празднику, так что, если угодно Молодцову пообщаться с ним, то самое время.
– Спасибо, – бросил Данила через плечо и вышел из корчмы, где купцы разогревались перед грядущими торжествами.
– Ну что, друзья, спасибо вам за помощь, – от всего сердца поблагодарил Молодцов братьев-варягов. – Знаете вы, говорить красиво я не умею, примите уж благодарность, как есть. За мной должок. А дальше я сам.
– Ты что ж, думаешь, что мы тебя так и оставим одного со всей этой историей разбираться? – насмешливо бросил Шибрида.
– Друзья, вы мне и так помогли. А уж с Кумарем и теми деревенскими я как-нибудь один справлюсь.
– Ага, как-нибудь… Ну-ка, сначала отойдём, куда потише, друг.
– Давай, братко, рассказывай нам всё. Чего ты про боярина всё выискиваешь? И зачем тебе сдался тот охотник? – спросил Клек, когда они вдвоём с братом завели Данилу в воняющий мочой переулок. – Я же видел, как у тебя глаза сверкали, когда ты про него узнал.
Молодцов склонил голову. Самое интересное, что в словах варяга не было «наезда»: мол, чего ты там у нас за спиной чудишь, опять в переделку какую-нибудь хочешь втянуть? Без малого за год плавания Данила очень тонко научился чувствовать своих собратьев по гребной палубе. В словах Клека сквозило явное участие и заинтересованность, желание узнать проблемы друга и беспокойство за него. Это было приятно.
Данила глубоко вздохнул. Он решил, что настал момент – сейчас или никогда:
– Есть одно место, оно много значит для меня. Там я впервые ступил на вашу землю, под Киевом, в смысле. Кумарь может помочь мне найти это место, и тогда… тогда, быть может, я смогу вернуться домой. И даже, если вы захотите, взять вас с собой.
Молодцов вскинул голову (пока говорил, он старательно отводил взгляд), посмотрел прямо в зеркально похожие ясно-синие глаза варягов. Шибрида, ни слова не говоря, сделал шаг, достал из-за пояса какую-то штуковину непонятной формы, прижал её ко лбу Данилы – больно, блин! – заговорил на своём родном языке.
– Я бы решил, что ты из ванов, но боги молчат, – заключил он, окончив процедуру. – Откуда ты? Может, ты сын альвов?
– Да человек я, обычный человек, меня просто занесло к вам… не знаю как.
– Брось ты, братец, – сказал Клек, – боги тебе ясно сказали, что он человек, а значит, из Мидгарда. Только откуда? Расскажи о мире, из которого ты прибыл, Даниил.
«Мидград – срединный мир, древо Игдрассиль», – вспомнилось Даниле.
– Ну, я не знаю, что рассказывать.
– Расскажи, какая у вас погода, кто вами правит. У вас там жарко или холодно?
– У нас бывает и жара, и холод, везде по-разному. Правят нами подлецы и скоты. И в нашем мире почти нет никакой магии, вернее, в неё никто не верит.
– А у вас живут там великаны?
– Великаны? Ну, можно сказать и так, только они, как бы это объяснить, не живые, сделанные человеком, ну как вот этот меч, – Молодцов щёлкнул по своим ножнам.