Согласно православной религии верность в любви не может рассматриваться как юридическое обязательство. Церковь соглашается на предоставление развода в случае длительной неверности или же когда взаимная неприязнь мешает супругам прожить в браке под знаком благословения любви. Церковь может благословить второй итретий браки, правда, с произнесением покаянных молитв и длительным наказанием виновного в разрыве.
Два дня спустя после нашего бракосочетания в «Сеттимана инком» вышел отчет о церемонии, подписанный Дьего Кальканьо: «Я смотрел на прекрасную Ирину Голицыну, наследницу князей и полководцев, достойных пера Толстого, которая сочеталась позавчера браком с Сильвио Медичи де Менезес, оставшимся вдовцом после смерти жены из семьи Сфорца-Чезарини. Брачный обряд совершался в небольшой церквушке, расписанной Рафаэлем на площади Сиены. Помимо свидетелей присутствовало не более 40 человек, родные и близкие друзья. Ирина Голицына прибыла в сопровождении матери и полковника русской императорской гвардии. Милу Пеннавариа, Иоланда Пеннавариа, княгиня Рези ди Виллаэрмоза, граф Манци, маркиз Фараче и еще несколько джентльменов и молодых людей растроганно наблюдали за церемонией, утопающей в море гардений и камелий. В фатальный момент произнесения слова “да” Ирина
Медичи плакала. И мне пришло в голову, что есть безошибочный способ отличить праведников от нечестивцев. Тот, кто, глядя на брачный обряд с его деликатностью, не испытывает волнения, несомненно является низкой личностью, будь то мужчина или женщина».
Церковь Санта Мария Иммаколата, где состоялось католическое венчание Сильвио и Ирины
Не могу припомнить своего волнения так, как его описал Дьего Кальканьо, однако отлично помню темное лицо и мрачное настроение Нины в течение всей церемонии. Потом, однако, это у нее прошло. В финале приема в ателье я вышла на улицу в подвенечном платье, совсем пьяная от того количества, что нам пришлось выпить, и села за руль нашего открытого «кадиллака», на котором мы отправились сперва в Форте-дей-Марми, а затем в Болье.
Наступил первый год, когда можно было начать путешествовать, и все наши друзья захотели тоже отправиться на Лазурный берег. До нашей свадьбы Сильвио привык проводить отпуск в Эден-Роке со своей подружкой. И в этот год Руди Креспи, его жена Консуэло[77], Лилио Русполи и группа молодых парочек попросили его помочь им заказать места в гостиницах и организовать отдых. Они не знали о нашем предстоящем бракосочетании. Сильвио ничего им не рассказал, но всем помог устроиться в гостиницу, а для нас заказал места в отеле «Ла Резерв» в Болье. Я заявила ему, что не хочу находиться с другими во время нашего медового месяца. Однако, когда мы прибыли на Лазурный берег, нас ни минуты не оставляли в покое. Друзья постоянно навещали нас, приглашали обедать, купаться, танцевать.
Мерль Оберон
Там, на Лазурном берегу, я познакомилась с Мерль Оберон[78]. Она родилась в Тасмании от ирландских родителей и была воспитана в Индии. В Лондоне Мерль посещала школу танцев, ее заметил режиссер и продюсер Александр Корда из «Лондон филм продакшн» и уговорил сняться в значительных и запоминающихся фильмах, в основном исторических драмах, где в полной мере она могла проявить свои особые артистические качества, свою мрачноватую и тревожную красоту. Много лет я была подругой сына графа Чини и его сестер, с которыми проводила лето в Венеции. Именно он представил меня Мерль, и вскоре она стала моей клиенткой. Это была очень ленивая, чувственная женщина, любительница всего красивого. Тогда она сходила с ума от Джорджо Чини[79], несомненно одного из красивейших и очаровательных людей, каких я когда-либо встречала в жизни. Впрочем, и его отец, великолепный мужчина, тоже считался одним из самых популярных повес Венеции. Мерль надеялась выйти замуж за Джорджо, она совсем потеряла из-за него голову. Должна сказать, что они составляли очень красивую пару.
Однажды вечером мы вместе находились на одном благотворительном вечере в Каннах. Джорджо объявил, что должен выехать в Венецию, где задержится на пару дней и возвратится обратно. Самолет, который он пилотировал, разбился на линии Ницца – Венеция. Это было поистине трагическое событие. У Джорджо было все – деньги, ум, обаяние. Такие люди, как и многие из тех, кого я в те годы знала, сегодня больше не встречаются. Мерль была потрясена его неожиданной кончиной. Я была с ней все время рядом, с тех пор мы оставались близкими подругами. Мы часто виделись в Мексике, где она жила после замужества с промышленником Бруно Пальяи, они приглашали меня проводить отпуск на их вилле в Акапулько, и я всегда стремилась выкроить хотя бы несколько дней для отдыха у них после деловых поездок по Америке.
Возвратившись из свадебного путешествия, я развернула работу модельера. Парижскую моду мне хотелось сделать ближе итальянскому духу. Для этого я заказала ткани по своим рисункам, созвучные моим моделям. На первые демонстрации пришли все мои подруги, сгорая от любопытства. Проблема была, однако, в том, что клиенты, хотя и посещали усердно вернисажи, не желали приобретать модели, которые уже кто-то заказал. «Такое ты сделаешь только для меня и ни для кого другого», – говорили они. Все хотели иметь эксклюзивные модели. С финансовой точки зрения такое положение дел меня никак не устраивало: ведь я покупала модели во Франции по очень высоким ценам именно потому, что получала право на их многократное изготовление.
Бики
Мое имя стало весомым в мире моды. В тот же год Бики[80], известная в Милане модельер, через своего мужа, который нанес мне визит, предложила создать совместное предприятие: я должна была показывать свои модели у нее в Милане, а она – привозить свои ко мне в Рим. Но эта идея меня не устраивала: у Бики уже было имя, а моя роль свелась бы к предоставлению моих помещений для ее экспозиций, словом, мы не договорились.
Бики появилась как представитель французской моды в 1939 году, тогда она звалась Биши, и только после окончания войны она обрела букву «к». Ее настоящее имя было Эльвира Леонарди, в качестве своей марки она использовала прозвище, которое ей дал ее дядя Джакомо Пуччини. Ее изделия были очень дорогостоящими, она ведь вдохновлялась модами XIV века. Только после 1968 года ее модели стали строже и практичнее.
Бики мы обязаны изменением облика Марии Каллас. Она оказала большое влияние на певицу, та даже начала худеть по рецептам Бики. Ей же Каллас поручила заняться и своим гардеробом. На одном из званых обедов их представила друг другу Валли Тосканини. С тех пор Каллас часто гостила в этом доме моды, который понемногу стал превращаться в настоящий литературный салон, с усердным участием известных поэтов Унгаретти и Монтале.
Я все свое время отдавала ателье. Из трех участников предприятия единственным, кто мне помогал, был Руди Креспи. Он был влюблен в моду, и его вдохновляла идея работать со мной. Несколько раз мы вместе с ним на машине ездили в Париж. А однажды он позвонил мне и, полный энтузиазма, объявил, что в Нью-Йорке встретил поразительную женщину, Консуэло О’Коннор, американскую манекенщицу, в которую он безумно влюбился и вскоре на ней женился. Он хотел, чтобы вместе с Альфио, его шофером, я приехала в Париж познакомиться с ней и одеть ее. Действительно, Консуэло была очень молода и красива. Когда они приехали в Рим, ей было немного не по себе, поскольку она никого здесь не знала. Руди развлекался тем, что созывал на вечеринки людей разной национальности. На таких вечерах мы очень сдружились с Консуэло и дружим до сих пор. У этой блестящей пары родились два сына – Пилара и Брандо.
Графиня Консуэло Кристи
Для подготовки вернисажей я дважды в год отправлялась в Париж, в январе и августе, чтобы познакомиться с коллекциями Диора, Баленсиаги, Живанши. Я была лично знакома с этими модельерами еще и потому, что была их клиентом, причем отличным клиентом. В то время существовала большая разница между тем, как одевались в Париже и как одевались в Италии. Меня восхищали маленькие черные костюмы, очень элегантные, Баленсиага. Они вроде бы и не представляли ничего особенного, но производили невероятное впечатление. Я, однако, понимала, что черное платье не понравится итальянцам. Возможно, оно кого-то и развлекло бы, но наши женщины предпочитали разноцветную одежду, им и не приходило в голову, что черный костюм может выглядеть очень шикарно. Поэтому я начала делать костюмы согласно французской технике и выкройкам, но используя цвета.
Кристиан Диор
В этих поездках меня сопровождала моя первая портниха Мария Карлони. Сильвио почти всегда сопровождал меня, и мы проводили в Париже более месяца. Я туда отправлялась по делам, а он – потому, что обожал этот город и парижский стиль жизни. Кристиан Диор был нашим советником по выбору всех бистро и ресторанов, с которыми следовало познакомиться. Я встречала также Пьера Кардена, который работал у Диора и делал для меня костюмы. Когда в сентябре я приезжала в Венецию с костюмами, которые закупила в предыдущий месяц, все мои подруги умирали от зависти. Помню также превосходную коллекцию Живанши, из которой я приобрела сразу же белую блузу, прекрасно изготовленную из особого сорта шелка, с оригинальными манишками. Я носила ее многие годы вместе с черными брюками и до сих пор жалею, что отдала ее.
Одежды были исключительно женственными, брюки полагались только для катания на лыжах. Было запрещено ходить в них в школу, университет, в учреждения. А мечтой всех девчонок были туфли и сандалии на высоких каблуках.
Многие советы относительно хорошего вкуса поступали от графини Клары, которая вела рубрику в «Сеттимана инком иллюстрата», она же, молодая журналистка, под именем Ирене Брин, писала о нравах. В действительности ее имя было Мария Росси, но она с энту