месте мира.
По прибытии меня встретили неприятные личности. Они заставили меня прождать уйму времени, а потом решили отправить ночевать в Пномпень. Но я уже заказала комнату в отеле при храме и самым решительным образом хотела этим воспользоваться. Мне отказали даже дать напрокат машину. Наконец, появился «кадиллак» с шофером. Поскольку машина была велика, меня спросили, не возражаю ли я против того, чтобы взять с собой еще двух пассажиров, которые застряли в аэропорту. Обрадованная тем, что не придется путешествовать в одиночку, я согласилась и пошла за попутчиками. Один был немец, преподаватель из Киото, другая – австралийка.
Мы выехали в ночь и были задержаны колонной солдат на подъемном мосту. Это было страшно. Мы закрылись в машине. Солдаты окружили нас и рассматривали, как редких животных. Мы молились Богу, чтобы все кончилось хорошо. Это продолжалось пару часов. Наконец, солдаты ушли. Приехали в гостиницу мы очень поздно, но прием был блестящим: шампанское, изысканный ужин. Гостиницу содержали французы, и она находилась прямо перед храмом, окруженная лесом, в море зелени. В Бангкоке мы встретились с Дадо Русполи – моим другом, и он рекомендовал мне гида, который мог показать монументы, не упомянутые в обычных туристических справочниках.
Храмы Ангкора – их около сотни – построены семь-одиннадцать веков назад, когда цивилизация кхмеров находилась на вершине творческого подъема. Храмы эти считаются одним из самых важных архитектурных достижений человечества. Они составляли священную часть административного и религиозного центра, в котором дома, общественные здания и дворцы были построены из дерева, а право жить в каменном городе было предоставлено только божествам.
Я остановилась здесь на три дня, которые показались мне сном. Я возвратилась в Бангкок и, наконец, вылетела в Рим.
Самыми любимыми местами моей жизни оказались Камбоджа и Юкатан. А как забыть Виргинские острова? Там я увидела самое красивое море. Я ездила туда с Сильвио два года подряд. Два острова принадлежат Рокфеллеру, они превращены в национальный заповедник, и на них запрещена рыбная ловля. На большем из островов можно покататься на лошади, ходят автобусы, есть рестораны. Другой остров, Вирджин Горда, совершенно сказочный. У нас было простое бунгало, для передвижения нам дали велосипеды, других средств транспорта здесь не имелось. Наша терраса выходила на море. Утром после завтрака, я подходила к морю и кормила печеньем рыб, они брали его прямо из рук. Тут, когда плаваешь, рыбы следуют за тобой, они не боятся человека, поскольку рыбная ловля запрещена. Песок невероятный, белый-белый, а море синее-синее. Трудно поверить, но там нет комаров. Крупные лодки не могут заходить в небольшие заливы, в которых мы купались. Это было в середине 80-х годов. Сильвио очень скучал, спал, читал газеты. На обратном пути мы остановились в Нью-Йорке. Я очень люблю этот город в августе и в сентябре, поскольку в эти дни бешеный темп жизни здесь несколько стихает и прекращается сумасшедшая гонка, типичная для метрополии.
В сентябре я вылетела в Нью-Йорк на открытие большого магазина «Александр» – колосса, стоившего 20 миллионов долларов. Вместе со мной из Рима прибыли: Валентино, Лучана Пиньятелли[102] и Ира Фюрстенберг. Прибыла и моя любимая модель Фиона Тиссен, которая обычно жила в Сен-Морисе с двумя детьми. Она прилетела, чтобы примерить одежду и сфотографироваться для «Вог» и других изданий.
На вернисаж с благотворительными целями Валентино пригласил Лучану Пиньятелли, а я – Фиону Тиссен. В тот год она разводилась с мужем, хотела развлечься и купить себе одежду. Узнав о показе мод, она спросила: «Тебе нужна манекенщица?». Это была поистине божественная женщина, ярко-рыжая, с великолепной фигурой. Она вышла замуж за барона Генриха фон Тиссена, мультимиллиардера, который в Лугано являлся собственником «Ла Фаворита», виллы, полной картин огромной ценности. Фиона была симпатичной девушкой, отнюдь не привязанной к деньгам. Когда в Сен-Морисе ее муж ухаживал за Паолой Бельгийской, она в пику ему сошлась с инструктором по лыжам. У меня много снимков, на которых она танцует с Альберто Льежским или же демонстрирует мои пижамы-палаццо. Мы часто встречались в Сен-Морисе в компании Евгении Ниархос.
Ценнейшая коллекция картин, которую я с восхищением увидела в Лугано, вот уже несколько лет, как уступлена Испании: ее стоимость оценена примерно в четыре миллиарда долларов. Барон Тиссен-Борнемис совершил этот шаг, чтобы пойти навстречу желаниям молодой испанки Кармен Чекеры, более известной как Тита, которая из актрисы второсортных фильмов «превратилась» в коллекционера картин и уговорила мужа уступить Испании их семейные богатства.
В ноябре того же года 11 женщин получили премию Изабеллы д’Эсте, названной в честь великой княгини-гуманистки эпохи Возрождения. Премия посвящена женщинам, которые отличились в области гуманитарной деятельности. Список получивших премию следующий: космонавт Валентина Терешкова, первая женщина-космонавт в мире, удостоена премии за «совершенные ею исключительные достижения», Ия Русская[103] – за творчество, Катя Стробель, вице-президент Европейского парламента – за политику, Индира Ганди, министр Индии, – за дипломатию, археолог Маргерита Гуар-дуччи, из Академии Линчей – за культуру, Майя Плисецкая, прима-балерина Большого театра, – за исполнительское искусство, писатель Мария Беллончи – за журналистику, Ирина Голицына – за достижения в области моды, Нина Крышева, директор Павловского института в Ленинграде, – за науку, Урсула Эйхштадт, немецкий миссионер, которая работала в заброшенной индийской деревне, – за социальную помощь, Линда Берд Джонсон, жена президента США, – за индустриальную деятельность.
Первую леди задержали в Белом доме другие обстоятельства. Три русские награжденные в день вручения премий отсутствовали по необъяснимым причинам. Относительно причин их отсутствия хроникеры выдвигали различные версии: от дипломатических тайн до заурядных сплетен. Церемония состоялась в зале Промотека в муниципалитете Рима. В тот же день лауреаты собрались в моем доме на «вечер моды».
Миссионер Урсула Эйхштадт, поездка которой была оплачена правительством ФРГ, выехала из своей далекой деревушки в Бенгалии, из штата Ориссы, где живет племя «адивай». Ей пришлось восемь километров проехать на велосипеде, чтобы добраться до речного причала, откуда на пароходе она доплыла до Калькутты. Дальше, поездом, она доехала до Дели и оттуда, самолетом, до Рима. Она охотно приняла итальянское приглашение, поскольку оно предоставляло ей возможность рассказать о своей миссии и привлечь внимание мировой общественности к этому заброшенному региону.
В том же 1966 году Сфорца и Домитилия Русполи устроили бал в честь 18-летия дочери Клаудии, на котором она была в бело-розовом платье моей работы. В городе долго говорили об этом приеме, состоявшемся в великолепном палаццо Русполи с фресками Джакомо Дзукки; говорили о Клаудии, танцевавшей с отцом, об игре цыган на скрипках, о вальсе, которым открылось праздненство. Потом два оркестра, сменяя друг друга, играли для 1200 гостей, прибывших не только из разных городов Италии, но также из Франции, Испании и Бельгии.
Коллекция, которую я выставила в январе следующего 1967 года, называлась «Калейдоскоп». Она была создана под впечатлением теплых картин Гогена. На вернисаже присутствовала госпожа Сукарно – жена президента Индонезии, и Даниэла Бьянки – одна из актрис сериала с Джеймсом Бондом. Накануне вечером я, как обычно, устроила в моем доме на улице По большой праздник. Были приглашены принцесса Лучана Пиньятелли с магараджой из Патиалы, Витторио Гасман с Франсуазой Леруа, Франко Дзеффирелли, Консуэло Креспи и Евгения Шепард – известная американская журналистка, пишущая о модах (она прилетела из Нью-Йорка только ради меня, проигнорировав другие семь или восемь дефиле).
31 января в Рим прибыла и Жаклин Кеннеди, прервав свой отдых в Гстааде. Она гостила у Антонио Гарригеса и Диа Каннабате – испанского посла при Святом Престоле. Во время президентства Кеннеди он был послом в Вашингтоне и стал близким другом супругов. У нее была задумана программа покупок в элегантных магазинах центра, но осада, которой фотографы подвергли испанское посольство, помешала ей пройтись по магазинам как простой туристке. Вечером на приеме, организованным испанским послом, присутствовали князь Аспрено Колонна с женой, Марелла Аньелли, Сильвио и я, посол США Рейнхардт с женой, князь Клементе Альдобрандини с женой, князь Сфорца Русполи, граф и графиня Дела Порта и многие другие.
На следующий день Джеки вместе с испанским послом присутствовала на обеде, на вилле Адриана, а затем посетила мое ателье, чтобы выбрать девять моделей из последней коллекции, включая две ночные пижамы. Около 70 папарацци успели сделать снимки перед тем, как Жаклин смогла войти в мой дом. Когда после небольшого дефиле она вышла под руку со мной, фотографы совсем распоясались. Жаклин подняли на руки два агента и только так смогли посадить ее в машину, а несчастный взвинченный водитель ухитрился тут же врезаться в такси. Взбешенный таксист не позволил их машине двигаться дальше. Пришлось вмешаться полиции, в то время как сотня любопытных наблюдала эту сцену.
Вечером Сильвио и я организовали ужин для 16 гостей, состав которых был одобрен Жаклин.
На следующий день должен был состояться визит к Папе, которому Жаклин хотела подарить альбом фотографий Джона Кеннеди, сделанных ею в Белом доме. Злые языки утверждали, что в Ватикан Жаклин привело либо дипломатическое поручение, либо близкое бракосочетание. Но некоторые из присутствующих на ужине, вслед за Ольгиной ди Робилант, отозвались так: «Близкий брак? Кто это говорит? Я знала Жаклин в Нью-Йорке и готова заверить вас, что речь идет об очень холодной женщине. Я думаю, что у нее нет ни малейшего интереса вновь выйти замуж. Она куда важнее как вдова президента, чем госпожа Смит. В Америке роль вдовы Кеннеди обеспечивает ей популярность и авторитет, который ничем не уступает статусу госпожи Джонсон».