нил… Запершися сам третий день у постели всякие дела делает».
Особенно невзлюбили Софью после смерти Ивана Молодого, ее пасынка. Шепоток «Отравительница!» сопровождал жену правителя всея Руси, где бы она ни появлялась. Иван умер слишком внезапно и без веских, казалось бы, причин. Современные исследователи склоняются к тому, что у молодого князя была подагра. Но вину на Софью возложили после того, как она пригласила для лечения венецианского врача. Тот не только не облегчил муки Ивана Молодого, но и словно ускорил его кончину. 7 марта 1490 года первенец государя скончался. Это был серьезный удар для Ивана III.
После смерти Ивана Молодого возникал закономерный вопрос: а кто теперь будет признан наследником? Ребенок Софьи Палеолог? Или же кровь от крови старшего сына? Иван III не скрывал, что намерен короновать Дмитрия, внука. С точки зрения престолонаследия – самый закономерный итог. Таким же образом поступали и европейские короли: когда у Эдуарда III умер старший сын, знаменитый Черный Принц, то трон закрепили за внуком. А вовсе не за братьями покойного. Наследниками Людовика XIV поочередно становились сначала сын, потом внук, и после – правнук («король-солнце», как известно, процарствовал семьдесят два года и пережил немалую часть своих родственников).
Но хотя Иван III имел полное право решать, кто сядет на трон после его смерти, старший сын Софьи Палеолог чувствовал себя обойденным. Начал складываться заговор, появились желающие завладеть царской казной… Сложно определить, кто совершил ошибку и проговорился. Только княжича Василия посадили под домашний арест. А Софья узнала на себе, что такое опала. Ее не позвали на коронацию Дмитрия и, по всей видимости, держали вдалеке от княжеского двора. Среди обвинений, которые звучали в адрес Софьи, было очень серьезное – увлечение чародейством и ворожбой.
Тех, кто призывал духов и использовал магические средства, наказывали жестоко. В «Кормчей книге» 1284 года есть такие слова: «Иже кто иметь еретическое писание у себя держати, и волхованию его вровати, со всеми еретики да будет проклят, а книги те на темени их сожеши». Есть указание, что в Новгороде в 1227 году сжигали волхвов. А Псковская вторая летопись сообщает нам, что местные жители отправили на казнь двенадцать «вещих женок», и было это в 1411 году. К слову, в правление Ивана III заговорщики тоже подвергались жестокой расправе – сожжению. Известно, что в январе 1493 года князь Иван Лукомский и литвин Матиас поплатились за участие в заговоре против государя. «Князь великий казнил князя Лукомского да Матиаса толмача латынского, сожгоша их на реке Москве пониже мосту в клетке».
В следующем столетии преследовали колдунов с той же суровостью, что и при Иване III. Патриарх Иов с восхищением отзывался о строгих взглядах на еретиков и ворожей, которых придерживался царь Федор Иоаннович: «О, великий государь… Воистину ты равен первому в благочестии просившему царю Константину и прародителю своему великому князю Владимиру… Они же убо каждый в свое время идолы поправшие и благочестие восприяша, ты же ныне великий самодержец, рачитель благочестия, не единых идолов сокрушая, но и служащих им до конца истребляя».
Если бы удалось доказать (или была поставлена такая цель – найти доказательства), что жена великого князя наводила порчу или применяла магические средства, церковный суд мог потребовать более серьезного разбирательства и наказания. Однако не будем забывать: речь шла не просто о знатной женщине, а о великой княгине. Осерчав на жену, Иван III явно не собирался добиваться ее смерти.
К слову, Дмитрий Внук хотя и был признан соправителем деда, продолжить династию не смог. Опала Софьи Палеолог и ее сына продлилась не так уж долго, а затем великая княгиня сумела взять верх над теми, кто еще недавно праздновал победу. Елена Волошанка недооценила соперницу. В 1502 году Дмитрий и его мать[37] были посажены под домашний арест. Прежнее решение о назначении Внука наследником аннулировали. А когда скончался Иван III, то содержание Дмитрия, по распоряжению его родного дяди, сделали максимально суровым, так что нет ничего удивительного, что в 1509 году он скончался.
Но все-таки минимум до 1499 года Софья Палеолог не имела былого влияния на своего мужа. И, скорее всего, не принимала участия в решении судьбы своих дочерей. А между тем в 1495 году княжна Елена Ивановна, четвертая дочь Софьи Палеолог и первая из выживших, должна была выехать в Литву.
Эта княжна родилась 19 мая 1476 года в Москве, и волею судеб ей было суждено стать женой великого князя Литовского. Бывшие союзники – Литва и Русь – в конце XV века начали войну и по ее окончании решили скрепить мирный договор брачным союзом. Как и в эпоху раннего Средневековья, дети становились заложниками интересов своих родителей.
Мы не знаем точно, красива ли была княжна Елена. Если отталкиваться от внешности ее матери, то здесь сведения весьма противоречивы. Софью Палеолог одни называли красавицей, другие ругали за излишнюю тучность. Не будем забывать, что каноны XV столетия отличаются от нынешних. Полная женщина с румянцем во всю щеку считалась в то время воплощением здоровья и красоты – она являла собой живое подтверждение, что способна к деторождению. Худые и бледные девушки выходили замуж в последнюю очередь. Судя по реконструкции черепа Софьи Палеолог, у нее были огромные глаза (и современники отмечали их выразительность) и в целом правильные черты. Другой особенностью наследницы византийских императоров считали молочную белизну кожи.
Елена могла быть похожа как на мать, так и на отца. Однако в политических браках красота редко играла первостепенную роль. Куда важнее была выгода, которую стороны получали от подобного союза. Литва намеревалась поддержать мир, Русь не желала терять влияния в регионе и особенно тревожилась за вопросы религиозного толка. При составлении брачных обязательств жениха и невесты особенно подчеркивали тонкий момент – княжна Елена Ивановна останется верна православной вере. Венчание должен был совершить Макарий, митрополит Киевский, Галицкий и всея Руси.
Невеста-иноверка могла приехать в Литву, однако соблюдать те же религиозные обряды… – нет. Александр Ягеллончик продемонстрировал неуступчивость (в XVIII веке такой же нюанс будет стоить короны одной княжне императорского происхождения). Переговоры затягивались. Потребовались месяцы, чтобы сдвинуть дело с мертвой точки, и это наконец произошло. Александр поклялся не принуждать жену принимать католичество и не противиться, если та станет открывать православные храмы на его земле.
Главное, что интересовало две стороны, – прочный мир на основе взаимных уступок. Литовский правитель признавал за Иоанном III титул государя всея Руси и отказывался от договора 1449 года. Документ возвращал Литве Брянск и Опаков, Лучин и Масальск, а еще Мценск и Любутск. Александр II обязался дать волю жителям Смоленска, попавшим к нему в плен. А Москва обещала не препятствовать литовским купцам вести торговлю на своей территории и отправляла вместе с княжной Еленой громадное приданое. 5 февраля 1494 года представители обеих держав сумели поладить. На следующий день состоялась помолвка, но не лично с Александром, а с его представителем, Станиславом Кезгайло. По доверенности. Такой прием широко использовали в Европе, если нареченные находились далеко друг от друга. Учитывая расстояния и время, за которые их можно было преодолеть, любое путешествие могло изрядно затянуться. А если свадьба обеспечивает интересы, которые нельзя откладывать?
Помолвкой или браком по доверенности закрепляли договоренности, которые уже прописали на бумаге. После этого трудно было бы вернуть все назад (хотя такое в истории и случалось, но крайне редко). Это была страховка от риска, что кто-то передумает. Или если невеста скончается за время длинного переезда из дома к мужу. И такое тоже бывало! Любимая дочь английского короля Эдуарда III, Иоанна, летом 1348 года выехала к своему жениху, Педро Кастильскому, но по пути сделала остановку в Бордо, где свирепствовала чума…
Сначала заразились члены команды, затем фрейлины принцессы, а потом и она. Юную красавицу похоронили в соборе Байонны, и один из немногих выживших, Эндрю Улфорд, отправился в Лондон, чтобы сообщить королевской семье скорбную весть…
Итак, и Елена была помолвлена по доверенности! В Вильнюс она отправилась только в январе 1495 года, в сопровождении огромной свиты под руководством Семена Ряполовского. Свадебная церемония в кафедральном соборе Святого Станислава выглядела странно: католический епископ Альберт Табор читал молитвы, а духовник княжны, Фома, сопровождавший ее из Москвы, громко вставлял свои замечания. Эта перекличка двух священников была следствием весьма недальновидного поступка митрополита – надо было бы обговорить, что венчание по католическому обряду будет дополнено православной церемонией. И вышла каша. К явному неудовольствию Александра II и его подданных.
Этот брак, заключенный ради политики, мог в любой момент рассыпаться в прах. Елена привезла с собой в Литву громадное роскошное приданое, но другие аспекты договоренностей оставались невыполненными: ратификация договора произошла только осенью 1496 года. Елене обещали, что не станут оказывать на нее давление в вопросах веры, но с самых первых дней великая княгиня литовская осознала, что ее буквально принуждают сменить православие на католицизм.
Но союз устоял. Во многом потому, что новоявленные муж и жена прекрасно поняли друг друга. Была ли это любовь или взаимное уважение, помноженное на симпатию, но Александр не стал отвергать Елену, даже когда на том настаивал папа римский. К слову, понтификом в ту пору был Александр VI, в миру известный как Родриго Борджиа. Человек, нарушивший правила целибата, открыто признававший существование у него нескольких детей, за глаза обвиняемый противниками в сожительстве с родной дочерью, Лукрецией, требовал от великого князя Литвы прогнать жену лишь потому, что та исповедовала православие. Удивительная щепетильность от человека с таким любопытным прошлым!