В секретном донесении звучал и еще один пункт: уже пять месяцев, как она физически сформировалась. Это был не намек, а самое откровенное признание, что Анна Павловна готова стать матерью. Ничто не мешало сватовству, кроме активного противодействия вдовствующей императрицы. Мария Федоровна свою точку зрения не меняла:
«На нее (на Анну. – Прим. авт.) пришлось бы смотреть как на жертву, принесенную ради блага государства: ибо какое несчастье было бы для этого ребенка, если бы она вышла замуж за такого изверга, для которого нет ничего святого… Принесла бы эта тяжкая жертва благо России? На что бы было обречено мое дитя?»
Этот момент русской истории, когда императору французов дважды отказали, рождает дискуссионный вопрос: стал бы Наполеон Бонапарт нападать на Россию, если бы его брачный проект с княжной Романовой реализовался? Стал бы для него Александр I в этом случае вечным братом и союзником? Возможно, для империи начала XIX века стало бы правильным отдать очередную княжну на продажу, чтобы сберечь мир?
Хорошо известно, кого Наполеон считал своим главным противником – Великобританию. Это она препятствовала развитию Франции и завоевывала ее колонии. Континентальная блокада, объявленная императором французов, могла бы стать эффективным средством против английского владычества на море. Однако Александр I не спешил присоединяться к Наполеону в этом вопросе. Вполне возможно, именно по этой причине Александр и стал императором – что искал сближения с Англией, а не с Францией.
Все дело в том, что история убийства императора Павла I оставляет много вопросов. «Английский след» ищут и находят многие историки. Отец Александра в первые годы царствования выражал огромную симпатию англичанам и даже вступил во Вторую коалицию против Франции… Но со временем его взгляды начали меняться. Британцев, разумеется, этот разворот не устраивал. Братья Зубовы и их сестра Ольга Жеребцова, любовница английского посланника, были среди основных фигурантов заговора против Павла I. Устранив государя, они позволили занять трон человеку, чье восприятие мира было совсем иным, нежели у его отца. Для Александра англичане стали важнейшими торговыми партнерами, а в 1810 году была введена свободная торговля с нейтральными странами. Таким образом, Россия могла легко вести дела с Лондоном, к явному неудовольствию французов… Сделал бы Александр разворот на сто восемьдесят градусов ради французов, учитывая все вышесказанное? Увы, в это верится с трудом.
Двойной отказ императору Наполеону осложнил русско-французские отношения. Бонапарт вступил в брак с дочерью австрийского императора, с Марией-Луизой. Как мы помним, сам император Франц вполне мог жениться на сестре Александра I… Ах, если бы в Вене оказалась Катишь, а в Париже ее сестра – Анна! Каким интересным мог бы оказаться расклад сил в Европе к 1812 году!
Но был еще только 1810-й. Составляя 23 января послание для Наполеона, Александр I сослался на тяжелые события в прошлом своей семьи:
«Я не могу… возражать матери, которая все еще неутешно оплакивает кончину двух своих дочерей, умерших от слишком ранних браков». Речь шла, разумеется, об Александре и Елене. Даже после смерти великие княжны использовались ради государственных интересов…
Нельзя сказать, что Анна была вдалеке от всех этих обсуждений и планов. Разумеется, она знала, что решается ее судьба. Но ей не хватало темперамента Катишь, чтобы высказать свое мнение. Впрочем, как мы знаем, и старшая сестра сумела настоять на своем, лишь когда обрела вдовий статус. Находясь в Твери, Екатерина Павловна слала для «Аннички» подробные описание того, что ей следует прочесть и изучить. Намекнула, что общается с прусским королем по поводу будущего Анны. Еще одним претендентом на руку Аннички стал герцог Беррийский, представитель французского королевского дома. Не новоявленного, корсиканского, а того самого, что потерял трон в 1789 году во время Великой французской революции. Правда, Шарль-Фердинанд был на семнадцать лет старше великой княжны, уверяли, что он заключил тайный неравный брак с какой-то англичанкой, да и предложить ничего сестре Александра I он не мог. Такой союз был бы явлением декоративным, ни малейшего интереса для России не представлявшим. Так что герцог Беррийский был вычеркнут из списка женихов практически сразу.
На время войн и походов о замужестве Анны государю пришлось забыть. Но хлопоты о будущем сестры взяла на себя все та же Катишь. Именно ей принадлежит идея выдать Анничку за Виллема Оранского, наследника короля Нидерландов. С этим молодым человеком она познакомилась, совершая свой двухгодичный европейский вояж. Что она могла узнать о нем? А что от нее тщательно скрыли? Виллем учился в военной академии, а потом два года в Оксфорде, он был воспитан и образован, в точности как требовалось человеку его круга. Но при этом о будущем короле говорили как о мужчине до крайности неразборчивом в любовных связях. Была ли Катишь посвящена в эти тонкости или посчитала их не столь важными при заключении династического союза?
В любом случае в январе 1816 года принца пригласили в Петербург. Великой княжне уже исполнился двадцать один год, и она рисковала вот-вот перейти в категорию «перезрелых невест».
По сути, это было уже и не сватовство, а приглашение на свадьбу. Все нюансы обговорили заранее, и 9 февраля того же 1816 года Анну обвенчали с Виллемом сразу по двум обрядам: протестантскому и православному. За Анной сохранили право придерживаться веры ее предков, но дети – будущие наследники нидерландского королевства – должны были исповедовать протестантизм. Любопытный момент – брачный договор составлялся на русском и французском, тогдашнем языке мирового общения. А опись приданого, которое предстояло увезти с собой, содержалась на сорока шести страницах. Особенного упоминания достоин огромнейший серебряный сервиз – личный подарок императора Александра I.
Но в дорогу Анна не торопилась. В первую очередь, об этом просила мать. Она выдавала замуж последнюю дочь, больше никого рядом с ней не оставалось: Александра и Елена умерли юными, Мария находилась в Веймаре, Катишь отбывала в Вюртемберг, и теперь Анне предстояло расстаться с Россией ради Нидерландов. Да, ее ждала великолепная роль – королевская! Но сердце матери сжималось. Торжества словно специально затягивали. В начале июня 1816 года в Павловске устроили праздник – один из последних в России – в честь новоявленной принцессы Оранской и ее супруга. И если в центре событий обычно оказывалась Анничка, то теперь больший интерес вызывал Виллем – в его честь молодой поэт Александр Пушкин написал стихи, которые преподнес там же.
Довольно битвы мчался гром,
Тупился меч окровавленный,
И смерть погибельным крылом
Шумела грозно над Вселенной!
Свершилось… взорами царей
Европы твердый мир основан;
Оковы свергнувший злодей
Могущей бранью снова скован.
Узрел он в пламени Москву
И был низвержен ужас мира,
Покрыло падшего главу
Благословенного порфира.
И мглой повлекся окружен;
Притек, и с буйной вдруг изменой
Уж воздвигал свой шаткий трон…
И пал отторжен от Вселенной.
Утихло все. Не мчится гром.
Не блещет меч окровавленный,
И брань погибельным крылом
Не мчится грозно над Вселенной.
Хвала, о юноша герой!
С героем дивным Альбиона
Он верных вел в последний бой
И мстил за лилии Бурбона.
Пред ним мятежный гром гремел,
Текли во след щиты кровавы;
Грозой он в бранной мгле летел
И разливал блистанье славы.
Его текла младая кровь,
На нем сияет язва чести:
Венчай, венчай его любовь!
Достойный был он воин мести.
Стихи Анна Павловна увезла с собой в Нидерланды, куда молодожены прибыли уже в июле. Их сопровождала внушительная свита, разместившаяся в брюссельском дворце. Следом за Оранскими из Петербурга выдвинулись и корабли с приданым.
Первым делом принцесса начала изучать голландский язык, который показался ей довольно-таки трудным. Но с помощью учителей Анне Павловне удалось постичь все его нюансы, и вскоре она практически свободно говорила по-голландски (для сравнения – императрица Мария Федоровна, мать Аннички, не взяла на себя труд хорошо выучить русский). При этом будущий король Нидерландов владел языком своей страны хуже, чем его супруга. С женой он разговаривал исключительно по-французски. Впрочем, это было не такое уж редкое явление для Европы того времени – шведский государь Карл XIV Юхан тоже предпочитал французский всем другим и до конца своих дней не сумел сносно освоить язык новой родины. По происхождению он был французом, Шарлем Бернадоттом, которого удивительное стечение обстоятельств вознесло на престол Стокгольма…
В феврале 1817 года у Анны и Виллема появился на свет первенец, названный также Виллемом. Радостный свекор, убедившийся, что у династии есть продолжение, сделал невестке знаковый подарок: домик в Заандеме. Это небольшое строение не обладало никакими особенными достоинствами, кроме одного – в нем когда-то жил плотник Петр Михайлов. Иначе говоря, государь Петр I во время его голландского визита. Анна приняла решение «законсервировать» здание, создать условия, чтобы оно не разрушалось. А вот в ее союзе потихоньку образовывались едва заметные трещинки.
Ей, разумеется, сообщили, что муж имел в прошлом немало увлечений (такие вещи редко удается утаить, особенно если есть желающие о них вспомнить). Виллема считают отцом многочисленных бастардов, и нет оснований предполагать, что он совершенно отказался от прежнего стиля жизни, обзаведясь семьей.
Во всяком случае, в 1819 году Виллем столкнулся с шантажом и даже вызвал полицию – некие лица грозились предать огласке обстоятельства его взаимоотношений за пределами брака. Разбирательство замяли – будущий король испугался огласки. Много позже, в 1857 году, журналист-республиканец Эйларт Миттер опубликовал целое расследование на тему личной жизни Виллема II. Он перечислял имена и даже называл одну из предполагаемых дочерей короля – Корнелию Фогель. Эта публикация наделала много шума, и Миттера неоднократно называли лжецом, пожелавшим воспользоваться именем уже почившего правителя. Однако сто пятьдесят лет спустя архивные документы нидерландской королевской семьи показали, что журналист нисколько не преувеличивал.