Я смотрела на него и никак не могла взять в толк: как так вышло, что его дети — Серж и Варвара — не взяли от отца ничего?.. Насколько я могла судить, княжна росла избалованным ребенком, и это не такая беда, но Варвара была еще и злой, очень злой. А Серж?..
Да, для старшего князя Разумовского предательство и заговор сына станут настоящим ударом. Его разжалуют, лишат всех должностей, может, даже вышлют из Москвы…
Если у меня получится хоть что-нибудь найти и доказать.
— Кира, дорогая… — отец расцеловался с тетушкой, холодно кивнул в ответ на поклон сына и повернулся ко мне.
На висках у него серебрились темные волосы, и только. Больше седина ничего не тронула.
— Варвара… — мое имя он сопроводил тяжелым вздохом.
Я присела в книксене почти машинально: все же тело хорошо помнило привычные действия. Даже не пошатнулась и не потеряла равновесие. Когда выпрямилась и посмотрела на князя, он, помедлив, склонился и поцеловал меня в лоб.
— Нам о многом нужно поговорить, Варвара, — сказал строго, покосившись на сестру.
Ну, понятно. Я хмыкнула про себя. Разумеется, Кира Кирилловна рассказала ему обо всех моих прегрешениях.
— Но — позже, — сурово отсек отец и махнул рукой. — У меня много дел. Кира, дорогая, вели подать нам чай в мой кабинете. Я буду занят до вечера, — и он повернулся к мужчинам, которые его сопровождали: слуги как раз закончили помогать им снимать верхнюю одежду.
— Господа, прошу, — князь Разумовский учтиво посторонился и указал рукой в сторону гостиной, которая вела к лестнице.
Шумно переговариваясь, они все ушли, и мы вновь остались втроём.
Серж дернул щекой, словно ему было больно, и скривил губы, изо всех сил стараясь казаться безучастным. Но равнодушие отца его, конечно, задело.
Сколько он не видел семью? Месяц, два? Больше? И все, что мы получили — сухие кивки и посулы серьезно поговорить.
Девятнадцатый век во всей своей красе. Отношения отцов и детей.
Я прикусила губу, за что мгновенно удостоилась выговора от Киры Кирилловны.
Я все больше задумывалась, а найду ли я в лице старшего князя Разумовского союзника?.. Выслушает ли он меня?..
— Входи, — глухой мужской голос донесся из-за дверей, и, толкнув створки, я вошла в кабинет старшего князя Разумовского.
Снаружи давно стоял глубокий вечер, и свет множества свечей рассеивал мрак в комнате. Вдоль трех стен стояли высокие, от пола до потолка, книжные шкафы. На четвертой же, ровно над массивным, письменным столом из лакированного дерева, висел портер Государя. Я безошибочно узнала Александра II: видела его изображения множество раз еще в той, прошлой жизни.
Тяжелые шторы темно-зеленого, малахитового цвета спадали на паркет из темного дуба. Чуть дальше возле раскрытой балконной двери располагался кофейный набор: два глубоких, изящных кресла и низкий, овальный стол. Рядом с одним из кресел, опираясь на спинку, стоял князь Разумовский. Несмотря на глубокий вечер, он по-прежнему носил тот парадный белый мундир с золотыми эполетами и орденами.
Князь Разумовский курил, и клубы сизого дыма поднимались наверх, и ветер подхватывал их с улице, унося прочь.
Мужчина, что стоял ко мне спиной, не был мне настоящим отцом. И родственных чувств я к нему не испытывала, ведь сознание прежней Варвары мне не досталось.
Но я все равно ощутила необъяснимый трепет, когда смотрела на него, застыв возле двери.
— Боишься замерзнуть? — он истолковал мое поведение по-своему. — Сейчас закрою, — он затушил сигарету и потянул на себя балконную створку.
В кабинете вновь повисла тишина. Я старательно рассматривала роскошное убранство, игнорируя отца. Он же, напротив, не отводил от меня взгляда.
— Что же ты, даже не подойдешь к своему папа́? — спросил он с укоризной, и я вздрогнула.
Я толком не знала, как себя вести. Совсем, совсем ничего не помнила.
На деревянных ногах я подошла к креслу, возле которого он стоял, и замялась. Должна ли я вновь сделать книксен? Я знала, что нежности были не в ходу у аристократов. Детей воспитывали няньки и гувернантки; родители видели их, в лучшем случае, пару часов в день.
— Кира мне о тебе писала. Много писала, — князь нахмурился, и я подавила тоскливый вздох.
Стало понятно, в каком духе будет вестись разговор.
— Хочу поговорить о твоей выходке в салоне… — он покачал головой.
— А я думала, вы захотите обсудить поведение моего жениха.
— Какое поведение? — переспросил отец, еще сильнее сведя брови на переносице.
— Когда князь Хованский высмеял меня на глазах у всего общества.
— Варвара, если не хочешь просидеть взаперти до самой свадьбы, больше не смей затрагивать подобные темы на людях.
— Отец, вы не слышали? — я решила его перебить: так сильно была возмущена. — Князь Хованский высмеял меня в салоне.
— Это я слышал. Но, похоже, меня не слышала ты. Больше никаких фортелей, это ясно? И упаси тебя Бог выкинуть что-то такое во время визита Государя-Императора.
— Визита Государя-Императора?.. — машинально повторила я, чем заслужила еще один недовольный взгляд отца.
— Да-да, визита. Георгий обласкан и щедро одарен Императором. И думать не смей, чтобы хоть как-то бросить тень на князя!
— О каком визите вы говорите? — переспросила я, не волнуясь о том, как это будет выглядеть со стороны.
Были вещи, которые теперь волновали меня гораздо сильнее.
— Как ты могла забыть?! Мы говорили неоднократно. Я хлопотал последние полгода, чтобы на десятилетний юбилей моего губернаторства первопрестольную посетил Император.
— А когда?.. — я облизала враз пересохшие губы.
Я буквально физически ощущала, как в голове крутились шестеренки.
— Я не узнаю тебя, Варвара, — мужчина укоризненно покачал головой. — Неужто ты совсем меня не слушаешь? Я говорил не раз! Ровно через две недели.
Ровно через две недели в Москву с царственным визитом приедет Государь-Император. Александр II...
— А накануне в салоне тебе стоило промолчать, — князь Разумовский вернулся к тому, с чего начал. — Не стоило влезать в чужой разговор. Тем более, на столь чувствительную тему. Ну, откуда тебе знать про всякие конституции и права?.. Не женское это дело вовсе, не нужно забивать свою хорошенькую головку. Лучше бы поучилась у Киры, как приемы проводить...
Было чувство, словно меня окатили ведром ледяной воды.
Действительно, откуда у меня могут быть какие-то мысли? Я же бесправное существо, приложение к своему мужу и отцу… Без права на собственное мнение.
Никто всерьез не допускал, что у меня оно действительно может быть.
— Я устала, отец. Очень долгий день. Если не возражаете, я хотела бы поднять к себе, — отчеканила я, смотря чуть в сторону, чтобы не встречаться с князем взглядами.
Он вздохнул и шагнул ко мне, словно намеревался сказать что-то еще. Но после передумал и повел подбородком.
— Ступай, Варвара. Доброй ночи.
— Доброй ночи, Ваше сиятельство.
Кабинет я покинула с идеально выпрямленной спиной.
Мои опасения подтвердились. Отец не считал меня человеком. Ни одному моему слову про брата он не поверит, не стоило и пытаться. Еще решит, что у меня в голове помутилось, и упрячет под замок. И хорошо, если в особняке… Были ли уже в это время в России дома для душевнобольных?.. Я не помнила, а выяснять не хотелось.
Когда князь упомянул про визит Государя, о котором я сама не помнила, в голове разом что-то щелкнуло, и пазл, наконец, сложился.
Я думала, что Серж замышлял что-то против своего собственного отца. Полагала, что генерал-губернатор был самой крупной фигурой в городе.
Больше нет.
В отличие от меня, он и те, с кем он состоял в сговоре, о царственном визите знали. И наверняка решили воспользоваться такой редчайшей возможностью.
Что же. Придется проследить еще несколько раз за Сержем, убедиться, что он встречается с какими-то мутными, подозрительными личностями…
Тогда, возможно, старший князь Разумовский меня выслушать. И не отмахнется от моих слов, как сделал это пару минут назад. Все же на кону будет стоять жизнь Государя.
Я так задумалась, что, поднимаясь по лестнице, даже не заметила присутствие второго человека, пока брат не ступил из темноты, а его пальцы не сомкнулись на моем локте. Я вздрогнула и невольно оступилась, но он меня удержал, притянув к себе.
— О чем ты говорила с отцом? — напряженно, даже чуть зло спросил Серж, и я зажмурилась и скривилась из-за крепкого шлейфа алкоголя, что исходил от него.
— Мы не говорили, — нехотя сказала я. — Папа́ меня отчитывал. За поведение.
А на самом деле старшему князю Разумовскому стоило бы озаботиться поведением своего сына.
— Хах, — Серж хохотнул и расслабился, и отпустил мой локоть. — Что ты опять натворила, Варвара?
От формулировки я скривилась.
Лучше бы ты следил за собой, брат.
— Ничего нового. Все старые мои грехи.
— Князь Хованский? — весело поддакнул он и вновь засмеялся пьяным, нервным смехом. — Тут уж ты дала маху, сестрица. Такой императорский лизоблюд, как наш папа́, ни за что не позволит тебе отвергнуть любимчика самой Императрицы.
Я прищурилась. Серж был пьян, болтал какую-то чепуху и себя не контролировал. Это был шанс подтвердить мою страшную догадку.
Вот только стоять на лестнице рядом с ним мне было до жути страшно. Предыдущий раз для Варвары Разумовской окончился скверно.
— Напрасно ты так оскорбляешь Государя-Императора. Осторожнее, отцу такое придется не по нраву.
— Да наш Император и слова доброго не стоит! — в запале выкрикнул Серж, и темнота спрятала мою довольную улыбку. — Он... он недостойный, недостойный правитель... Россия катится в пропасть под его рукой! Да что я тебе говорю… Ты же баба, вам не понять...
Он был пьян настолько, что совершенно не следил за языком. Говорил, словно необразованный мужик в глухой сибирской деревне. Баба… Я сморщила носик. Фу. Ужасно грубо и ужасно некрасиво.