>
— Их сиятельство вдовствующая графиня Пален вернулась, — дворецкий вырос в дверях столь неожиданно, что я вздрогнула и нервно принялась поправлять одежду и приглаживать волосы.
Я бросила беглый взгляд на князя: он сохранял самообладание. Встал с кресла и протянул мне руку, и, поколебавшись, я уже привычным жестом опустила ладонь чуть пониже его согнутого локтя. Вдвоем мы покинули малую гостиную и встретились с утомленной, бледной и взволнованной Кирой Кирилловной в холле.
То ли ожидание аудиенции Императора ее изрядно вымотало, то ли она предполагала, что князь Хованский захочет ускорить свадьбу, но, увидев нас, она даже не удивилась. Окинула быстрым взглядом, чуть задержавшись наших на руках, и блекло, тускло улыбнулась.
— Стало быть, все сладилось? — только и спросила она. — Я смертельно устала. Я поднимусь наверх и переоденусь к ужину, и мы втроем поговорим. Варвара, душечка, проводи меня, будь добра. Сил совсем не осталось.
Я подавила усмешку. Кира Кирилловна была старой гвардией. Силы у нее совершенно точно остались, просто она хотела поговорить со мной наедине. Князь Хованский понял ее намек. Откланявшись, он развернулся и, чеканя шаг, вернулся в малую гостиную. Я посмотрела ему вслед, невольно залюбовавшись широкой, прямой спиной, и взглянула на тетушку.
В особняк нынче вечером вернулась лишь бледная тень женщины, которая покинула его днем.
— Ничего не вышло, Варвара, — вздохнула она с сожалением. — Ты прости меня. Но, кажется, твоя стареющая тетушка утратила последние крохи того влияния, которое когда-то имела.
— Вам не за что извиняться, — твердо произнесла я и сама подхватила ее под локоть, когда мы подошли к лестнице. — Вашей вины тут точно нет.
— Есть, есть... — она печально покачала головой. — Если бы я была с тобой более приветлива... если бы не выговаривала за давно случившееся... может, ты пришла бы со своей бедой ко мне. И ничего из этого не случилось.
— Если кто и виноват, так это Серж!
— И перед ним я тоже виновата... и я, и Алексей. Как я буду смотреть в глаза вашей бедной матери, когда Господь приберет меня к себе?..
Поколебавшись, я осторожно обняла ее за плечи и чуть сжала. Видно, посещение дворца оставило на тетушке неизгладимый отпечаток. В особняк вернулась словно совсем иная женщина. Надломленная, уставшая. Чувствующая себя бесконечно виноватой. Мне было ее искренне жаль.
А вторую половину моего сердца рвала на части ненависть, захлестнувшая меня, когда я произнесла имя брата вслух. Сколько горя он причинил всем нам! Вот уж кто действительно был виноват во всем, и никакое жесткое воспитание не могло его оправдать!
— Сегодня меня забрали на допрос к обер-полицмейстеру, — заговорила я, но Кира Кирилловна перебила меня легким кивком головы.
— Я знаю, Варвара. Генерал-адъютант Альбединский был так любезен, что поделился со мной подробностями, пока развлекал меня беседой в коридорах дворца.
По ее холодной усмешке я поняла, что те беседы нельзя было назвать приятными.
— Но откуда такие подробности были известны ему?..
— Это осиное гнездо, Варвара, — тетушка философски пожала плечами. — Когда фигура твоего отца исчезла с шахматной доски, стервятники сцепились. Каждый хочет занять его место.
— Но отец еще жив! Нет причин утверждать обратное...
— Да, но даже если он вернется живым, после всего произошедшего Государь снимет его с должности. Сама посуди: как он может быть Генерал-губернатором, когда у него под носом... — она сделала паузу, мучительно подбирая приличные слова, — когда у него под носом вырос Серж.
О чем-то таком я и сама подозревала.
— Твой жених для них тоже как бельмо на глазу. Молодых да дерзких мало кто любит. А сейчас момент такой подходящий — лучше и не сыскать. Покровитель Георгия в опале, его будущий тесть похищен, beau-frère (brother-in-law, шурин) — террорист.
— Покровитель?.. — переспросила я, нахмурившись.
— Начальник штаба корпуса жандармов, граф Меренберг, — пояснила Кира Кирилловна. — Тоже у себя под носом упустил заговорщиков.
Мы давно уже дошли до дверей в ее комнаты и теперь говорили в коридоре, а чуть в стороне от нас камеристка и горничная тетушки терпеливо дожидались, пока мы закончим.
— Ну, довольно болтать, — Кира Кирилловна покосилась на прислугу. — Тебе тоже следует переодеться к ужину.
Глава 32
В тот вечер, плавно перетекший в ночь, князь Хованский покинул наш особняк, уже когда на небе разгорелись яркие звезды и круглая луна поднялась над крышами старинных домов.
Кира Кирилловна была женщиной прагматичной, и потому, отбросив в сторону сантименты, мы обсуждали сугубо практичные вещи: размер моего приданого, мои драгоценности, сумму моего содержания, которую я должна буду получать от супруга, доли имущества, которые причитаются нашим будущим детям.
Когда тетушка коснулась темы детей, мне удалось сохранить бесстрастное, нейтральное выражение лица. Но внутри я чувствовала себя совсем иначе.
Ни о каких детях речи идти не могло.
Равно как и о супружеском долге.
И я не знаю, что думал об этом князь — разумеется, о таких вещах, тем более в присутствии Киры Кирилловны, мы не говорили — но я совершенно точно знала, что думаю сама. Ложиться с ним в одну постель я не намерена.
Для начала было бы неплохо научиться ему доверять.
Наконец, дворецкий закрыл за князем Хованским дверь, и мы остались с тетушкой вдвоем. Мне предстояло провести в особняке последнюю ночь, вернее, те несколько часов, что от нее остались. Так странно. Эта мысль никак не желала укладываться в голове. Казалось, я совсем недавно очнулась в комнате княжны Разумовской...
— Идем, Варвара, — Кира Кирилловна положила теплую ладонь мне на плечо. — Нужно подобрать тебе платье, раз пошить мы ничего не успели. Гардероб переберем позже, на первое время сгодятся твои старые наряды, нужно что-то строгое, но изысканное. Для молодой княгиня Хованской.
Поднимаясь следом за ней по лестнице, я вздрогнула.
Молодая княгиня Хованская.
Как чуждо это звучало. Словно речь шла совсем не обо мне.
Тетушка призвала на помощь свою камеристку и служанку, я — Соню, и впятером мы довольно быстро со всем управились, поделив мой обширный гардероб на несколько частей: что-то я возьму с собой, что-то останется в особняке, что-то отправится модистке на перешивку.
— Напрасно ты не хочешь уехать в Архангельское, как предлагает князь, — сказала Кира Кирилловна, с прищуром рассматривая юбку из плотной, шерстяной ткани, которую она держала в руках. — Вдали от Москвы переждать, пока схлынут слухи, было бы легче.
— Они не схлынут, — твердо отрезала я. — Пока я буду прятаться, свет, быть может, и притихнет. Но стоит мне показаться вновь, и толки пойдут с новой силой. Да и не понимаю я, почему князь и вы считаете, что после венчания все изменится, словно по щелчку.
— Георгий Александрович сможет тебя защитить, — уверенно отозвалась тетушка и отложила юбку в кучу одежды, которую предстояло перевезти в мой новый дом.
Мой новый дом.
— Боюсь, даже ему в одиночку не удастся выстоять против обер-полицмейстера и генерал-адъютант Альбединского, — хмыкнула я.
— Дай ему срок. Когда князь будет спокоен за тебя, он примет бой.
— Бой, который он сам начал, подписав приказ, — едко уточнила я и даже бровью не повела, заметив на лице Киры Кирилловны осуждение.
— Он поступил... недостойно, — она пожевала губы, подыскивая подходящее слово. — Но нашел в себе смелость по всем признаться тебе. Ведь князь прекрасно понимал, что любви ему это в твоих глазах не добавит.
— О какой любви может идти речь?.. — горько спросила я и махнула рукой, обрывая беседу.
За последние дни я очень устала от невероятно трудных, выворачивающих душу на изнанку разговоров.
Разбор гардероба мы окончили после двух ночи, а уже в шесть утра Соня разбудила меня. Выглядела она так, словно вообще не ложилась, да и я сама не сильно лучше. Под глазами синяки, лицо какое-то осунувшееся, бледное...
Завтрак не полагался, потому что перед венчанием меня ждали еще причастие и исповедь, о которых я думала с легкой внутренней дрожью.
Кира Кирилловна пришла проследить за моими сборами. Накануне ночью в гардеробе мы нашли платье с длинными рукавами светло-серого с кружевными манжетами, жемчужного цвета, которое при ярком освещении выглядело совсем как белое. Оно было украшено вышивкой и казалось сотканным из снега и жемчуга. Волосы мои собрали в аккуратный узел на затылке, к нему же заколками прикрепили тонкую, прозрачную фату, расшитую кружевом и серебристой нитью.
В самом конце тетушка протянула мне старинную шкатулку, которую все это время держала в руках.
— Рано утром доставили. Свадебный подарок князя, — скупо пояснила она.