Особняк князей Хованских ничуть не уступал в роскоши особняку князей Разумовских. По правде, они были похожи: темный дубовый паркет, лепнина на высоких потолках, обилие зеркал в позолоченных, отражавших свет канделябров; дорогая обивка на стенах, массивная мебель с острыми углами.
После лестницы мы свернули направо и дошли до самого конца коридора, и звуки наших шагов гулким эхом разносились вокруг. Князь распахнул дверь и посторонился, пропустив меня вперед, и я впервые оказалась в своих новых покоях. Сквозь высокие окна, завешанные кружевными шторами молочного цвета, лился мягкий закатный свет. Он плавно отражался от стен, покрытых обоями с тонким цветочным узором в бледно-золотистых тонах.
В центре стояла массивная кровать с деревянными резными стойками, рядом с нею находился изящный туалетный столик из красного дерева, а над ним возвышалось большое овальное зеркало в тонкой серебряной раме. У одной из стен находился небольшой комод с бронзовыми ручками, а сверху стоял изящный подсвечник с витым орнаментом. В углу у окна разместилось кресло с высокой спинкой, обитое светлым бархатом, и небольшой столик.
Сильнее всего мое внимание привлекли две двери, расположенные на противоположных стенах. Одна из них, вероятно вела в ванную комнату или в гардероб. А вот вторая?..
Заметив мой интерес, князь пояснил.
— За этой стеной находятся мои покои.
Я набрала в грудь воздуха, решив, что настало время прояснить эту сторону наших отношений, но князь, спешно откланявшись, оставил меня одну, сказав, что мы увидимся за обедом.
Его уход был больше похож на бегство. Что ж. Рано или поздно, но нам придется поговорить.
Я только успела подойти к кровати и провести ладонью по шелковому, светлому покрывалу, как в дверь тихонько поскреблись, и в спальню вошла Соня. Она остановилась на пороге, завертев по сторонам головой, потом опомнилась и торопливо подошла ко мне.
— Барышня, наряды ваши разместили в гардеробе, как положено, — важно сообщила она, и я с трудом подавила улыбку.
Кажется, ей очень нравилось быть горничной княгини.
За оставшееся до обеда время я успела умыться и переодеться в одно из немногих своих платьев, которое подходило для замужней дамы. Ровно через час, как я и сказала экономке, позвонили к обеду, и я спустилась вниз.
Мы сидели за столом вчетвером: князь, его сестра и ее компаньонка, которую мне представили как Дарью Федоровну. Несколько раз я ловила на себе ее взгляды исподтишка, слишком внимательные и пристальные. На сегодня я решила их игнорировать. Все неважное я оставлю до завтра. Когда переживу эту ночь, высплюсь и отдохну.
— Я подумал, быть может, устроим в воскресенье праздничный обед? Позовем Михаила и графиню Пален. И еще кого-нибудь из друзей?
Мы уже приступили к десерту, когда князь нарушил молчание, которое сопровождало нашу трапезу. Он смотрел на меня, и я кивнула. Почему бы нет.
Если бы мы отмечали свадьбу, как полагалось, то сегодня в особняке должен был бы состояться пышный прием в нашу честь. Возможно — бал. Танцы, множество гостей, поздравления и подарки, громкие голоса, музыка, смех...
Я закусила губу, борясь с нахлынувшим на меня вдруг сожалением. Я никогда об этом не думала, никогда не планировала собственную свадьбу, тем более, в этом мире, но в тот момент почувствовала горечь, что все это так и останется лишь картинкой в моей голове.
Поздний обед закончился, и мы разошлись из-за стола, и я поднялась сразу к себе в спальню, решив, что изучением нового дома я займусь завтра. Князь каким-то невероятным образом вновь ускользнул от меня, и мне не удалось с ним поговорить. Это злило. Кажется, в особняке Разумовских я встречалась с ним чаще, чем в его собственном доме.
Я вдоволь належалась в ванне и все никак не могла понять, почему у Сони, которая помогла мне переодеться и расчесаться, был такой заговорщицкий вид. Спустя время я догадалась: конечно, первая брачная ночь.
— Самый сладких снов, барышня, — пожелала она мне на прощание и вспыхнула ярким румянцем, прежде чем с хихиканьем выскочила в коридор.
Я усмехнулась ей в спину и забралась под одеяло ждать князя. Мужа.
Я была уверена, что он придет.
Я с десяток раз проиграла наш с ним разговор у себя в голове, но все равно оказалась не готова, когда раздался стук в ту самую, смежную дверь между нашими спальнями. Вскочив с кровати, я надела поверх ночной рубашки длинный, до самого пола халат и запахнула его на груди под самое горло. И лишь тогда негромко сказала.
— Войдите.
Глава 33.2
Часть 2.
За окном давно сгустились сумерки, и спальню освещал лишь свет нескольких свечей в канделябре, который я перенесла на туалетный столик возле кровати.
Князь сбился с шага, когда увидел меня, и прикипел жадным взглядом. Ну, конечно. Он ведь привык ко мне, закованной в корсеты, перчатки, кринолины, десятки слоев одежды. А здесь — лишь халат, из-под полы которого виднелся подол ночной рубашки. Еще и волосы заплетены в слабую, чуть растрепавшуюся косу, переброшенную на правое плечо.
Он же был полностью одет, словно мы покинули столовую лишь несколько минут назад. Сглотнув, он отвел от меня взгляд.
— Князь, я не...
— Вы могли бы называть меня Георгием, когда мы наедине. Если желаете, — он прервал меня.
— Пожалуй, я могла бы начать с Георгия Александровича.
— Благодарю, Варвара... Алексеевна, — он мягко усмехнулся.
И вновь его взгляд скользнул по мне, задержавшись на растрепанной прическе. Я видела, как дернулся его кадык прямо над высоким, жестким воротником белоснежной, накрахмаленной рубашки. Мне вдруг сделалось жарко, но я еще плотнее запахнула халат. Я жадно глотнула воздуха и облизала пересохшие губы, собираясь вновь заговорить и поставить точку, но князь опять меня перебил.
— Никогда не думал, что буду это делать... — как-то растерянно сказал он и шагнул вперед, ближе ко мне.
Я машинально отскочила в сторону, и его губы скривились в жесткой усмешке. Георгий подошел к кровати и достал из кармана маленький перочинный нож. Быстро полоснув лезвием по большому пальцу, он дождался появления крови и оставил несколько пятен на белоснежной простыни.
Я стояла позади него и видела, как сильно напряжены были его плечи. Фрак натянулся на лопатках так, что казалось, вот-вот разойдется по швам. Челюсть плотно сжата, губы сведены в тонкую нить.
— Мы никогда не будем говорить об этом, — повернувшись ко мне лицом, глухо сказал князь и, даже не взглянув, прошел мимо к двери.
Он тихо прикрыл ее, и я не знаю, какая сила бросила меня вперед, и я припала ухом к прохладному дереву. Несколько секунд все было тихо, а потом донесся приглушенный звук удара. Один и тотчас второй. Сердце у меня колотилось быстро-быстро, как после бега. Прижавшись к двери спиной, я взглянула на кровать, на два небольших алых пятна.
Он сделал это для слуг, поняла я. Которые придут завтра рано утром убирать постельное белье. Ни у кого не должно быть сомнений, что наш барк консумирован. Ведь в таком случае его можно было бы с легкостью расторгнуть.
Все было бы гораздо проще между нами, если бы мы были к друг другу полностью равнодушны...
Утром Соня разбудила меня довольно рано. Я тайком проследила за лицами девушек, которые пришли вместе с ней, чтобы прибраться, и заметила их тайные переглядывания, когда они снимали с кровати простынь. Что ж, любопытство прислуги было удовлетворено.
Какое счастье, что я оказалась в середине девятнадцатого века, а не в семнадцатом, и окровавленное постельное белье уже не вывешивают на всеобщее обозрение на заборе.
— Барышня, ой, то есть, барыня, — торопливо поправилась Соня, взявшись за расческу, и я поморщилась.
Барыня звучало ужасно грубо. Словно я дородная помещица, владеющая тысячей крепостных душ.
— Никакой барыни, — произнесла я, поймав в зеркале ее взгляд.