— Допрыгалась, — меня рывком ставят на ноги, и встряхивают. — Живучая, тварь. — кряхтя подходит пожилой мужчина с седыми торчащими во все стороны волосами.
— Отец, что с ней делать?
— Все по плану, сынок вези в оговорённое место.
Мне на голову надевают черный мешок, я начинаю вяло сопротивляться и кричать, тут же получаю удар по голове и медленно оседаю на землю.
— Закинь ее в карету, — слышу словно сквозь вату, — Выкачаем из нее магию, и она сдохнет. А если не сдохнет, продадим на родину, слышал султан набирает себе новый гарем. — это последнее, что я слышу и отключаюсь.
Приходить в себя ещё то занятие, особенно после смерти или очередного отключения сознания. В голове звон и топот тысячи слонов, несущихся по полю, во рту пересохло, хочется хотя бы глоток воды потому как даже нет слюны. Вяло шевелюсь, понимаю, что на голове по-прежнему мешок, а я сама привязана к стулу. Чувствую упадок сил, словно что-то выкачивает из меня жизнь и магию. На плечах такая тяжесть, как будто опустили чугунную плиту, не могу даже открыть глаз.
— Очухалась! — с меня рывком снимают мешок, и я морщусь от брызнувшего в глаза света.
Моргаю, постепенно привыкая к свету и оглядываюсь кругом. Подвал, каменные стены, не пропускающие воздуха и света, под самым потолком пара маленьких отверстий для воздуха, которого здесь явно дефицит, потому как горят свечи, выжигающие его. Я сижу в самом центре, вокруг меня расставлены кристаллы, к которым от меня тянутся ниточки силы, всасывая мою жизнь.
Вокруг все те же персонажи, старикашка, его дочь и приемный сын, называть их даже предположительно родственниками не проворачивается язык. Смотрю на них, фокусируя внимание, передавая взглядом всю мою ненависть и пожелание скорой смерти.
— Что же вы за люди такие? — охрипшим каркающим голосом спрашиваю у них. — Вам наплевать на человеческую жизнь, ради богатства и влияния. Вы ничтожества, убившие всю мою семью. За это будете гореть в аду!
Старикашка с горящими ненавистью глазами, подошёл и от души ударил по лицу, в глазах потемнело и зазвенело в голове еще больше.
— Заткнись! Все это моё по праву!
Во рту почувствовала привкус крови, которая струйкой начала вытекать из угла губ. Свою магию я не чувствовала, как и в окружающем пространстве. Паника охватила душу, понимание того, что это возможно мой последний день в этом мире и теле. Я не смогла помочь этому миру, и юной княжне. Из глаз капельками вытекли слезы, зажмурилась — не дам этим сволочам видеть свою боль. Хранитель молчал, камень под платьем холодил кожу, это куда они меня запрятали, что тут абсолютный вакуум?
— Отец, кончай её! Она практически мертвец, до утра уже сдохнет и мы станем князьями. Все княжество будет принадлежать нам, как и ее драгоценный муженек. А после свадьбы со мной, мы избавимся от Грефа и его княжество также станет нашим! И Ферхат, любимый мы наконец-то сможем быть вместе!
— Какие наполеоновские планы. — скептически пробормотала я, — Смотри не сломай зубы, сестрёнка. — зло выплюнула слово словно ругательство.
Тут же на меня обрушился град ударов, по лицу, груди, спине. Черт! А это больно, когда ты и так на грани смерти, хотя боли я почему-то уже не чувствую. В теле наливалась свинцовая тяжесть, глаза закрывались сами собой.
Неужели это конец?
А нет, еще не все! Вода, выплеснутая мне в лицо, привела в чувство.
— Прекрати, Поля! — распорядился старикан, — Ещё прибьешь! А мне ей нужно сказать кое-что.
— Что ты мне можешь сказать? — сипло прохрипела, — Я и так все знаю.
— Знаешь-то оно может и знаешь, да не все. Ты даже не понимаешь, что пришлось пережить моей матери в плену, прежде чем она покорилась Хану и сколько мне пришлось пахать, чтобы откупиться от него. — он с каким-то садистским удовольствием начал меня рассматривать, — А, знаешь что? Я тут подумал, что и тебе устрою такую же жизнь, ублажишь пару сотен мужиков в племени, а там и сама сдохнешь и руки марать не придется. А я ждал всю жизнь, пару недель потерплю.
— И, что же ты мне можешь рассказать? — сплюнув на пол слюну с кровью, спросила у старика. — Что решил перед смертью облегчить свою жизнь? Так это тебе к батюшке в церковь, он грехи отпускает, не я.
— Странные речи молвишь, видимо совсем с головой плохо. Так слушай, пока еще соображаешь. Мать моя была первой красавицей, после похищения хотели ее пустить по рукам, но смогла она уговорить хана не делать этого, все же на сносях была. И я бы не родился, покорилась она не сразу, пришлось и ненависть в гареме выстоять и покушения многочисленные. Перед самой смертью, она мне и рассказала все, кто и откуда я. К какому роду принадлежу. И начал я работать на то, чтобы попасть сюда и забрать свое по праву рождения. Долго мне пришлось терпеть унижения, пришлось жениться на дочери купца, чтобы как-то статус заиметь и связи.
— Что-то не чувствую ни капли сочувствия. И при чем тут я? Почему не пришел к деду или отцу? Не поговорил? Зачем нужно было убивать? Ты убил всех моих родных, лишил их жизни. Ради чего?
— Меня даже на порог не пустили, выгнали. — я все же услышала объяснение, — Не поверили и проверять не кинулись. Откупились сотней золотых. Мол уже не молод, да и не прямой наследник.
— Да, что ты с ней разговариваешь, папенька? Кончай с ней быстрей! Я хочу быть княжной, мне еще ее мужа окрутить надобно. — подала голос змея.
— Да уж, что-то я расслабился. Ферхат свяжи нашу гостью и свези на границу, продай в племя и возвращайся. Да только не смей в дороге трогать, ее и без нас там порешат.
— С удовольствием, отец. Я даже знаю кому ее пристрою, недолго она там жива останется.
— Дайте хоть воды попить, изверги.
— Напои ее, да чуток! И не усердствуй, пусть знает, что она теперь никто!
Воды мне дали пару глотков, да на том и кончилось. Связали за спиной руки и затолкали в крытую повозку на мешки с каким-то товаром. Глаза начали закрываться, опускаясь свинцовой тяжестью. Тело я не чувствовала совсем, сердце начинало стучать медленней, неужели отравили? Хранитель молчал, родовая магия не отзывалась, похоже я стала лишь пустой оболочкой. К тому же меня или отравили или в воде было снотворное.
Сознание покидало тело, как бы я не боролась. Темнота надвигалась неотвратимо, и поглотила меня в своих объятиях. Последняя мысль была о том, что наконец-то моему телу стало легко.