Высокий уровень самоорганизации проявили бельские дети боярские, которые в 1612 г. «полюбовно» распределили между собой отданные им дворцовые земли в Пошехонском уезде. Как и при проведении смотров, в этом случае были выбраны верстальщики, которые должны были заниматься процедурой раздачи новых поместий: «Верстать, делать в правду, другу не дружить, а недругу не мстить, а изверстать нам наперед тех, которые ныне под Москвой». Видно, что оформление этой процедуры использовало готовые формы, выработанные за десятилетия смотров и верстаний[809].
Созданный шаблон успешно тиражировался на новые территории, а совокупность служилых корпораций объединяла детей боярских из разных уездов в общую страту – дети боярские, прообраз будущего дворянства.
Заключение
В значительной части комплекс проблем, связанных со службой, был заложен еще в конце XV в. Служебная организация с обязательной военной службой и широкими поместными раздачами была создана в сжатые промежутки времени. Эта система была распространена практически на все категории частных землевладельцев, которые должны были «конно, людно и оружно» выступать в походы. На службе у «государей всея Руси» одномоментно оказались тысячи служилых людей со своими проблемами и заботами, решать которые приходилось теперь уже на более высоком уровне. Делопроизводственный аппарат нового государственного образования, вобравшего в себя обширные территории Северо-Восточной, а затем и Северо-Западной Руси, отличавшиеся по степени социально-экономического развития, находился в стадии своего формирования. Он не мог в должной мере осуществлять функции контроля за текущими вопросами управления, притом что уровень решаемых задач значительно повысился.
В сущности, все знаковые изменения во внутренней жизни страны были инициированы и в дальнейшем воплощались в жизнь весьма ограниченным кругом лиц, сконцентрированных в основном в столице, при дворе великих князей. Производительность московской канцелярии – критерий развитости бюрократии – была невысока, что, в частности, отражалось на общем количестве выдаваемых и подтверждаемых официальных актов[810].
В конце XV в. только начиналось формирование комплексов делопроизводственных документов. В 1497 г. был составлен Судебник, хотя единственный сохранившийся список этого законотворческого свода датируется уже первыми годами XVI в. и отражал происходившие в это время изменения. Важным представляется наблюдение Л.В. Машковой о том, что, несмотря на неоднократные упоминания писцов и даже писцовых книг в актах середины – второй половины XV в., первой из них оформленной как кодекс была только писцовая книга Деревской пятины 1499 г. В это же время были составлены первые посольские книги[811].
Развитие аппарата на местах еще более значительно отставало от заданных темпов роста служебной организации. При неразвитости экономики система местного управления долгое время продолжала базироваться на архаичных принципах кормлений. Наместники и волостели получали должности в качестве финансового обеспечения своей службы (чаще всего, конечно же, военной) и не были плотно вовлечены в жизнь подведомственных им территорий, тем более что их пребывание здесь имело кратковременный характер. Доверенными лицами великокняжеской власти в этом случае часто выступали различные дворцовые слуги: ключники, посельские, тиуны, которые были не в состоянии курировать вопросы обеспечения службы. Появление городовых приказчиков и губных старост частично снимало эту проблему, хотя и не смогло устранить ее целиком.
Не слишком готовы были к новой роли и сами московские правители. Василий III, по уверению И.Н. Берсеня Беклемишева, все вопросы предпочитал решать с несколькими доверенными советниками: «Запершыся сам третей у постели всякие дела делает»[812]. Это начинание было продолжено его сыном Иваном Грозным. Учрежденные им опричнина, а затем и удел «Иванца Московского» во многом стремились повернуть вспять прошедшие за несколько столетий изменения в системе государственного управления. Идеалом для него были простые и понятные отношения удельного времени, где можно было эффективно осуществлять личный надзор над проводимыми мероприятиями.
Именно поэтому начатые преобразования так или иначе оказались тесно связаны с придворным окружением великих князей (царей) и ограничивались повторением на разных уровнях сравнительно небольшого числа комбинаций. Великокняжеский двор был преемником дружин московских князей. Создание на его основе Государева двора с включением в его состав лучших представителей местных служилых людей из разных частей страны обеспечивало достижение сразу нескольких целей. С одной стороны, за счет этого резко возрастала боеспособность этого военного подразделения, выступающего в качестве гвардии и являвшегося важной частью в построении русской армии. Признание за его новыми членами привилегий, свойственных для бояр и слуг вольных удельного времени, уравнивало их в правах со «старыми» «вассалами» московских князей и служило определенной гарантией безболезненного вхождения и последующего закрепления территорий, где располагались их вотчины, а позднее и поместья, в состав единого государства. Принятая схема была взята за основу и при создании новых служилых корпораций на завоеванных и колонизируемых (на слабо заселенных окраинах) землях. Их представители из числа прежних землевладельцев или из переселяемых сюда «помещиков» попадали в круг московской элиты. Достаточно быстро за счет этого Государев двор, при отсутствии классических для европейского феодализма органов представительства, приобрел черты своеобразного представительного органа, одного из символов единства страны. Многие представители местной знати эффективно использовались для выполнения поручений различного характера неподалеку от своих уездов, что позволяло снизить затраты на их организацию.
Все отобранные в состав Государева двора лица периодически появлялись для несения службы в Москве, что давало возможность оценивать их служебную состоятельность и подтверждало существование личной связи между «государями всея Руси» и их «вассалами».
Меньше выиграли от введения обязательной службы рядовые дети боярские, хотя и для них обретение нового статуса предоставляло ряд дополнительных возможностей. Начавшиеся поместные раздачи предусматривали предоставление земельных наделов всем годным к службе сыновьям служилых людей. С определенными оговорками (поместья могли выделяться на значительном удалении от «родных» уездов, раздачи могли производиться не в полном объеме и т. д.) это положение действительно реализовывалось на практике в течение всего XVI столетия.
Эта модель не могла, однако, функционировать сама по себе на протяжении длительных промежутков времени. Значительно выросло общее число служилых корпораций. В некоторых из них, по тем или иным соображениям, не было сколько-нибудь примечательных лиц, соответствующих уровню Государева двора. Удаленность территорий также делала нецелесообразным привлечение представителей окраинных «городов» к поручениям общегосударственного характера, тем более что общее количество потенциальных исполнителей из «старых» дворовых фамилий значительно возросло за счет наследственного принципа службы. Статус передавался из поколения в поколение, что приводило к постепенному замыканию определенных должностей в кругу одних и тех же фамилий. Складывающаяся иерархия чинов (назначений) приобретала клановый характер. Наиболее отчетливо эта тенденция проявлялась у родовых княжеских корпораций, внутри которых выстраивались очереди на получение думных чинов в соответствии с достижениями и заслугами той или иной фамилии. Подобные очереди подкреплялись «родством» и выработанными за несколько десятилетий местническими прецедентами, в том числе благодаря появившимся делопроизводственным документам. Механизм ротации в сложившейся ситуации переставал действовать в полной мере.
Сам Государев двор при правильной организации армии в значительной степени утратил функции самостоятельного ударного подразделения, решавшего судьбу того или иного похода. Служба в нем в большей степени приобретала статусный характер, как возможность приобщения к кругу правящей элиты государства.
Решение возникшей задачи виделось московскому правительству в рамках уже наработанной практики. Видимо, уже в конце 1530-х гг. был поставлен вопрос о создании нового Государева двора. В его состав должны были войти лучшие представители местных служилых корпораций. Этот проект более детально получил отражение в Тысячной книге 1550 г. Чуть более тысячи человек должны были получить поместья неподалеку от столицы для несения придворной службы, «в посылки». В этом начинании показательными были несколько моментов. Упомянутые тысячники набирались из ограниченного числа «городов». То есть начатая ранее линия «представительства» на определенном этапе начала давать сбои. При оценке личного состава новых служилых корпораций, создаваемых на окраинах страны, видна худородность входивших в них лиц. Политика кадрового усиления, в рамках которой ранее представители московских боярских и княжеских фамилий усиливали там ряды служилых людей, выполняя в них функции местных воевод, постепенно сошла на нет. Соответственно менялось и отношение к ним со стороны центральной власти. В перспективе расхождения между «старыми» и «новыми» городами становились все больше, что стало одной из причин социальной напряженности в событиях Смутного времени.
Взаимосвязь попадания в новую элиту, а списки тысячников, очевидно, должны были использоваться для подбора кадров, отвечающих за выполнение наиболее важных поручений центрального правительства, с подмосковным землевладением скрывала мину замедленного действия. В идеале, даже если бы это начинание удалось осуществить в полной мере, оно исчерпало бы фонд наличных земель в непосредственной близости от столицы, не оставляя резервов для следующих поколений. Учитывая практику передачи поместий по наследству, через определенное количество лет проблема должна была встать на повестку дня, с худшими перспективами ее успешного разрешения. Тысячная реформа, похоже, так и не была реализована на практике, хотя некоторые выборные дворяне – наследники тысячников действительно обзавелись поместьями в ближнем Подмосковье. Тем не менее эта идея не пропала втуне. Из тысячи человек должен был состоять опричный корпус. В 1586/87 г. вышел указ о подмосковных поместьях для членов двора. Сами выборные дворяне, как некогда дворовые дети боярские, постепенно были вычленены из состава своих «городов», образовав низшую и наиболее массовую прослойку Государева двора. Со временем, однако, спираль сделала новый виток. Вначале потеряли свое место здесь дворяне северо-западных уездов. Вскоре очередь дошла и до представителей других территорий. В начале XVII в. выборные дворяне все реже привлекались к выполнению придворных назначений, а в 1620-х гг. их призыв на московскую службу полностью прекращается