Деревянная кровать разнесена вдребезги, по всему полу осколки большой китайской вазы. Детали одежды разбросаны от порога до останков супружеского ложа. Они проснулись, тут же вцепились друг в друга, словно не виделись несколько лет.
Молодожены объявились в большой зале лишь к трем часам дня. На втором дне свадьбы присутствовали только свои. Кроме мамы Анны и брата Пауля, Юсупов с Ядвигой Чацкой и одиннадцать тсонга во главе с Никитой Тверским.
Хорошо посидели, душевно, по-семейному. На горячительные напитки особо не налегали – так, для поправки здоровья и тонуса. Ближе к вечеру слуги зажгли свечи и растопили камин. От него несло теплом и уютом. Сходили в баню – в усадьбе срубили две: одна – для хозяев, вторая – для прислуги и негров. Последние, к общему удивлению, полюбили париться, а после с визгом прыгали в маленький бассейн с холодной водой. Зрелище не для слабонервных. В бане помылись по очереди – сначала молодожены, а затем Илья с Ядвигой.
Спать легли рано, не было еще и десяти вечера, а особняк уже погрузился во тьму. Лишь в каретном сарае при свете двух фонарей плотник Ханс, покуривая трубочку, озадаченно смотрел на остатки кровати.
– Придется новую делать, эта восстановлению не подлежит.
Два дня спустя, несмотря на медовый месяц, народ занялся трудовой деятельностью.
Илья пропадал на металлургическом мини-заводе – отливал орудия, а после обеда – в ружейных мастерских, где они с Иваном делали стрелковое оружие – винтовки СВТ-40 и наганы. Работа трудоемкая и ювелирная, требующая не только энергозатрат организма, но и кучу нервов. Иван с утра уезжал на верфь – мастера Кутнеры раскладывали на большом столе чертеж строящегося корабля и докладывали о результатах и возникших затруднениях. Впрочем, Кошкин объявлялся на верфях не каждый день. Кутнеры – корабелы опытные, чего у них над душой стоять. Но настало время для частых посещений – на корабле ставили дейтвудное устройство, служащее опорой гребного вала и обеспечивающее его водонепроницаемый выход из корпуса судна.
С корабелов Иван взял расписку о неразглашении особенностей конструкции кормы и всего прочего. Но пока ничего не говорил братьям о гребном винте и с интересом слушал их нелепые фантазии по поводу сквозной дейтвудной трубы, продольных и ахтерпиковых переборках, сооруженных согласно чертежам. В свое время немало споров вызвал тип будущего корабля – в конце концов победила логика и функциональность. Нужно скоростное и хорошо вооруженное судно, вот и взяли за основу винтовой военный быстроходный корабль образца XIX века: длина – сорок метров, ширина – девять метров, двухмачтовое, двухпалубное, вооружение – семнадцать безоткатных орудий. Половина из них калибра сто миллиметров – на этом настоял Юсупов, мотивируя тем, что восьмидесятимиллиметровые пушки слабоваты против береговых укреплений: может, придется какую-нибудь крепость брать. При испытаниях восьмидесятимиллиметровой пушки убедились в ее дальнобойности: прицельная дальность – три километра, скорострельность – десять выстрелов в минуту. Могли и чаще, но перегревался ствол после интенсивной стрельбы – сталь пока не выдерживала нужные параметры. Друзья не отчаивались, да по сравнению с тем, что есть на вооружении у нынешних мореманов – небо и земля. У аборигенов медная или бронзовая пушка в лучшем случае стреляла раз в час, затем столько же остывала, дальность выстрела – двести-триста метров. Пытающиеся стрельнуть чаще подвергали себя неоправданному риску – орудие при выстреле разрывалось на части, убивая и калеча артиллерийскую прислугу. Препоной являлась теплопроводность металлов. После успешных испытаний орудий Кошкин задумчиво изрек:
– Дык, получается, мы любой флот с безопасного расстояния разнесем вдребезги.
– Так точно, Ваше благородие, поелику на голову выше остальных, – браво гаркнул Илья, дурашливо щелкая каблуками и вытягиваясь во фрунт.
– Хорош выделываться, и чего ты на старорежимные обороты перешел? К Московии готовишься?
Сбросив клоунское выражение с физиономии, Илья тяжко вздохнул:
– Это я так шуткую. А на родину, чую, не скоро попадем. Дворянское звание только в следующем году заработаем, да и золотишком нужно разжиться для царской казны. С рыжьем нас любой правитель примет.
– Это точно, – согласился Иван.
Разговор состоялся зимой. А в марте порешили потихоньку набирать экипаж и команду канониров со стрелками, которых еще следовало обучить. Двух негров – Самора и Нунга – как самых смышленых Иван усиленно натаскивал канонирскому делу. Они будут командовать орудиями левого и правого борта. Пушки сразу ставили на лафеты с поворотным кругом и механической вертикальной наводкой.
– Жаль, полноценную панораму не соорудить, – сокрушался Илья.
Пришлось довольствоваться примитивным оптическим прицелом. На второй день свадьбы Юсупов рассказал Кошкину о разговоре с Ван де Хостом. Оказывается, они сильно рисковали, приведя трофейный испанский караван с златом-серебром в Амстердам. С юридической точки зрения их лихие боевые действия в нынешнее время квалифицировались одним нехорошим определением – пиратство. Нет, до петли дело бы вряд ли дошло – отбились бы, а вот дальше… Хорошо, Искин вовремя подсказала по прибытии к берегам Нидерландов сбегать в правление Ост-Индской компании, оформить задним числом каперское свидетельство. Тогда еще Кошкин заметил:
– С бумажкой купцов грабишь – капер, без нее – пират и тать. Ну, блин, уроды!
Так вот, опытный капер Ван де Хост просветил Юсупова в тонкостях законного разбойного промысла. Отстегивать долю добычи государству, выдавшему каперское свидетельство, или нет – это как договоришься. Каперство считалось незаконным в ряде случаев: получение каперского свидетельства от обеих воюющих сторон или нескольких союзных государств; захват судов по истечении каперского свидетельства или окончания войны.
Несоблюдение правил войны и использование ложного флага, взятие призов в нейтральных водах и недоставление их в призовой суд.
– Кстати, наше каперское свидетельство необходимо в сентябре продлить и оформить его года на три.
– Продлим, какие проблемы, – пожал плечами Иван.
– Между прочим, – не унимался Илья, – нам в тот раз исключительно повезло с богатым караваном. Дело в том, что испанцы награбленные сокровища вывозили из Картахены и Порто-Бело лишь два раза в год.
– Мачо, ты хочешь сказать, что в Испанию отправляют по два каравана и все?
– А я о чем говорю, командир? Могли полгода болтаться в море ожидаючи.
– Действительно, вытянули лотерейный билет. Интересно, Ван де Хост знает о сроках прихода «Золотых» и «Серебряных» флотов?
– Вроде да, но испанцы тоже не дураки, постоянно меняют время выхода, варьируя в пределах пяти месяцев. Зима и поздняя осень – время штормов и плохой погоды.
– Угу. Недаром они на пути домой теряют каждый третий корабль, несмотря на относительно спокойные летние месяцы.
В апреле чернокожую команду вооружили винтовками СВТ-40 и револьверами, на поток поставили производство однозарядных винтовок системы Бердана. Количество первой партии – двести единиц. Разобрались наконец-то с капсулами для снарядов и патронов – производство боеприпасов легло на плечи Кошкина. Юсупов приступил к отливке трехлопастного латунного винта и прочей оснастки дейдвуда.
Как-то за семейным ужином Анна заметила:
– Пора тебе, Ванечка, обновить свой гардероб. Завтра же едем к портным, и не возражай.
Иван прожевал кусок бифштекса и недовольно сморщился:
– Дорогая, у меня совершенно нет времени на всякие глупости.
Лучше бы он этого не говорил. У юной жены вмиг прорезался металл в голосе.
– Не позорь семью, ты же уважаемый человек, а ходишь, ровно пугало огородное. Руки, ноги торчат, черти что. Юсупова тоже касается, берем его завтра с собой, будем вам шить на вырост. Почто не интересуешься, почему это происходит?
Кошкин брякнул, не подумавши:
– Местное сукнецо, видимо, с брачком. Под дождем садится.
– О, Господи, ну почему мужчины такие тугодумы? Растете вы с Юсуповым, организмы перестраиваются.
– Да? И на много вырастем?
– Средний рост человека в моем времени – два метра.
– Значит, и обувь придется менять, то-то смотрю, тесновата стала.
Иван опустил глаза:
– Остальное тоже вырастет?
– Естественно, и твой самый важный мужской орган увеличится в размерах. Этот факт меня, признаться, очень радует, – и красавица залилась веселым смехом.
За чаем Кошкин поинтересовался:
– Как там успехи у будущего гения, портрет продвигается?
– Нормально, к лету обещал закончить. Я так устала от позирования, – девушка шутливо надула губки.
– Потерпи, Анечка. Гордись, тебя пишет сам Рембрандт.
– Милый, пойдем отдохнем после обеда?
Кошкин обреченно поплелся вслед за супругой в сторону спальни. В последнее время Анна тащила его в кровать при первой возможности. Кошкин при всем своем отменном здоровье стал просто-таки выматываться. Дошло до того, что прихватывал часок-другой сна прямо в ружейных мастерских, примостившись в каморке, на лавке. На его редкие попытки снизить частоту отдачи супружеского долга следовал однозначный ответ любимой:
– Отдохнешь, когда забеременею, котик.
Правда, «жестокосердечная» супруга давала один день отдыха – в воскресенье.
В выходной день после раннего завтрака шли всем гамузом в часовню к заутрене.
Отец Григорий хорошо правил службу, распевая громовым голосом молитвы, ему слаженно подпевал образовавшийся хор. Незаметно единственная православная церковь в Амстердаме обросла паствой в небольшом количестве.
Часовня после Нового года подверглась реконструкции – добавили два круглых здания с куполами и золочеными крестами. Церковь получилась очень красивая. К ее созданию Кошкин за хорошие деньги привлек архитектора Питера де Крейсера.
В последних числах апреля Всевышний услышал молитвы Анны Хове-Кошкиной и тихий скулеж Ивана. Наконец неугомонная красавица понесла. Из секс-ужаса жена сразу превратилась в милейшее и добрей