Естественно, получил положительный ответ.
Часть обоза проехала за кремлевскую стену. Бояре, не выдержав, бросились прочь на улицу. Царь с Филаретом последовали за ними. Во дворе по знаку Кошкина охрана из абордажников снимала с саней сундуки и мешки, после чего открыла тару. Вид такого количества золота плохо подействовал на государевых людей: двое бояр упали без чувств. Морпехи только посмеивались. Пустой транспорт удалили, зашли сани, груженные разным товаром. Абордажники загрузили и это. Вся территория Кремля оказалась забита сундуками, мешками, рулонами меди.
Филарет отдал нужные распоряжения, и дьяки принялись за опись и подсчет денег и имущества.
Романов-младший дал обед в честь Кошкина и Юсупова. На нем морпехам пришлось ответить на множество вопросов, делясь дозированной информацией. Пир продолжался до позднего вечера под зажженные свечи. Через день их вновь пригласили в Кремль – предстояла «раздача плюшек и пирожков с повидлом».
Морпехов пожаловали боярскими титулами с вручением грамот, а также немалыми землями в районе Белгорода. Причем открытым текстом дали понять – все земли, ими освоенные в Малой Руси, останутся навечно в их владении.
На обратной дороге в иноземную слободу Илья весь извертелся, шипя и плюясь, словно рассерженный кот:
– Какие все-таки паскуды, эти Романовы. Одарили земелькой называется, она сейчас то ли казакам, то ли литвинам принадлежит. Свое кровное, заработанное непосильным трудом, отвоевывать придется.
– Ага, – отозвался молчавший до сего времени Кошкин. – Магнитофон заграничный, пиджак замшевый… три штуки…
Мачо, сначала выпучивший глаза, захохотал и чуть не вывалился из возка в сугроб.
Дошло, что Кошкин вспомнил комедию «Иван Васильевич меняет профессию».
– Командир, ты обратил внимание на Михаила?
– Царь как царь, – Кошкин пожал плечами. – На вид болезненный и мягкотелый, соответствует историческим хроникам.
– Да я не о том. Ты заметил на его голове царский венец?
– И что?
– А то, что большой царский наряд ювелиры пока не сделали. В комплекте должна быть еще держава и скипетр. Наши камешки ой как пригодятся, вовремя мы подъехали.
– Да уж, оставим след в истории.
– Га-га-га.
На следующее утро архангельский обоз покинул Москву. Дорога меж снегов по льду рек получилась настолько нудная и однообразная, что и описывать ее не стоит. Весна потихоньку отодвигала плечом зиму. На солнышке подтаивал снег, темнея и становясь более рыхлым. Ожили разные пичужки, радостно приветствуя своим чириканьем смену сезона. Ближе к Архангельску зима еще прочно держала позиции – сугробища выше верхоконного.
Два дня загружали разные припасы, прикупленные товары и гостинцы на «Россию», шесть судов набили лесом, три – пшеницей и рожью.
В начале марта вышли в Белое море и, огибая Кольский полуостров, двинулись вдоль Норвегии. За мысом Нордкин случилось с ними занятное происшествие.
Кошкин с Юсуповым играли в каюте в шашки на щелбаны. Проигравший очередную партию Мачо перехватил руку Кошкина:
– Погодь, командир, потом нащелкаешь. Выйдем на мостик.
Вышли. Илья указал на появившийся у горизонта большой остров.
– Чую, засада нас ждет – две посудины. Не иначе пираты.
Кошкин охнул:
– Ну елки!
Рявкнул капитана:
– Бей тревогу, пираты за островом. Значит, так – одно корыто топим, второе берем на абордаж.
Де Роде молча кивнул, и через мгновение раздался звон рынды – матросы забегали, словно наскипидаренные. Зашебутились канониры – на второй палубе уронили снаряд, послышалась ругань Саморы.
– Илья, пойдем переоденемся. Не знаю, как ты, а я лично хочу поучаствовать в абордаже. Да и морпехов наших пора в реальном деле попробовать.
– Иван, я только за, – и Юсупов, крутнувшись на пятке, исчез в своей каюте.
Остров назывался Магерейа. Пираты выскочили из-за него внезапно. Шведы, видимо, давно здесь промышляли и имели большой опыт по части грабежа, судя по их действиям.
Синхронно разойдясь, они взяли «Россию» в клещи. Де Роде скомандовал в жестяной рупор: «Правый борт, два фугаса. Огонь!». Бабахнули орудия. Один перелет, второй снаряд явно попал пиратам в пороховой погреб. Раздался мощный взрыв, от корабля остались лишь нос и корма, которые моментально затонули.
Морские грабители быстро пришли в себя, пошли на сближение. На борт «России» со стуком упали штурм-трапы. Головорезы Никиты Тверского приготовились к абордажу, правда, весьма своеобразно. С десяток лучших стрелков выступили вперед с берданками. Абордажники стояли на полусогнутых ногах, держась за леера и концы тросов. Есть касание, глухой удар потряс судно. Послышалась команда: «Огонь!» Полыхнул залп, затем второй, третий. Воины передавали стрелкам заряженные винтовки. Шведы отхлынули от борта. Палуба пиратского корабля в крови. Куча трупов. Еще один залп: «тррах-тах-тах», бухнули берданки, сметая все на своем пути.
Никита Тверской подал команду: «В атаку!», – и его подопечные, побросав винтовки, схватились за короткие абордажные сабли и боевые топоры. Многие в другой руке держали револьверы.
Многоголосное ура раздавалось в воздухе, причем что интересно – орали на русском языке, хотя в команде абордажников представителей Московии, кроме командира, не было.
Вместе с первой волной атакующих метнулся и Кошкин. Мачо кинулся в атаку в районе кормы. Шведы сдаваться не собирались, невзирая на большие потери – погибло не менее трети экипажа, – и с ревом бросились на противника.
На палубе закипела жестокая схватка. Звон железа, перемежаемый револьверными выстрелами, раздавался на фоне крика и проклятий. С первых секунд Кошкин почувствовал небывалый приток адреналина и необычайную легкость организма. Приземлившись с двухметровой высоты, а борт пиратского судна оказался гораздо ниже их борта, экс-майор на миг лишился дара речи. Из стоявшей напротив него толпы пиратов с мушкетами наготове раздался залп.
Тело тренированно рухнуло оземь, а затем начались чудеса – через минуту-другую дула мушкетов полыхнули огнем, и из них, словно ленивые шмели, нехотя вылетели пули. Они двигались столь медленно, что у майора хватило времени сообразить – его скорость передвижения на порядок больше, чем у остального народа. Поднырнув под стайку свинца, Кошкин чиркал саблей по шеям пиратов, ощущая себя мухой в киселе.
Воздух стал упругим и вязким. Собственно, вся схватка длилась не более пяти минут реального времени. Из семисот человек пиратского экипажа в живых осталось не более сотни. Шведский капитан погиб в числе первых, как и его офицеры, после второго залпа абордажников.
Из команды «России» погибло семь человек и было пятнадцать раненых. Кошкин получил легкий ожог правой кисти, впрочем, как и Мачо. Пленных решили отпустить, посадили в шлюпки и отправили к острову. После досмотра пиратское судно затопили, взорвав крюйт-камеры.
Приняв душ и переодевшись, друзья встретились в кают-компании за рюмкой водки. Обсудив новые проявления паранормальных способностей, вспомнили, что Анна в свое время их об этом предупреждала. Так что особо переживать не о чем. Плотно пообедав и выкушав некоторое количество сорокаградусной, разошлись по каютам отдохнуть. Спали сутки – организмы восполняли потерянные жизненные силы.
Встав, налопались от души и снова на боковую. Окончательно пришли в себя лишь на третий день.
Дальнейшее плавание особых сюрпризов не преподнесло. Умерло двое тяжелораненых – похоронили в море.
Пройдя Норвегию, в Северном море попали в шторм: трепало сутки, а через три дня подошли к Амстердаму. Весть о прибытии корабля быстро дошла до усадьбы – Анна с сыном и Ядвигой в экипаже в сопровождении десятка конной охраны тут же выехали в порт. Прибыв, обнаружили на пирсе плотную толпу встречающих экипаж – родственников и друзей.
Кошкин и Юсупов в богатых длиннополых шубах и горлатых шапках торжественно сошли на берег. Вслед за ними команда Никиты Тверского несла гостинцы и подарки. Весь день из «России» выгружали невиданные товары: пушнину, пеньку, мед.
В первый день, приняв баню, парни отсыпались, миловались с женами, а на другой день закатили пир по случаю возвращения и пожалованных боярских титулов. Гулеванили недолго, всего два дня, так как дел накопилось невпроворот.
Илья закопался в мастерских, взялся всерьез за обучение токарей, заодно конструировал сверлильный станок для оружейных стволов. Кошкин загнал «Россию» на верфь для килевания и мелкого ремонта. Экипаж, получив жалованье, отправился в отпуск.
На семейном совете постановили – набрать в Германии рекрутов для создания двух полков. Нейтральную территорию, которой предстояло превратиться в Клондайк, следовало защищать. В том, что найдутся плохиши, которые позарятся на их богатство, сомневаться не приходилось. Кошкин рекрутов взял на себя и через десять дней с небольшим обозом и отрядом всадников числом пятьдесят человек двинулся к немцам.
По заказу Анны и предоставленным ею чертежам две артели краснодеревщиков трудились над изготовлением семи колес рулетки. Сам Рембрандт выписывал игральные карты для новой колоды. Анна задала современные размеры карт – ныне существующие были громоздкими и слишком неудобны в игре. Художник с работой справился быстро – ему не терпелось закончить семейный портрет супругов Кошкиных. Теперь он писал младенца на руках Анны.
Мачо тоже сделал ему заказ – ну дак семейный человек, по статусу положено.
Кстати, благодаря Кошкину молодой Рембрандт оказался завален заказами на два года вперед. Морпех сделал в свое время ему неплохую рекламу. Все правильно, не должна гениальная творческая личность перебиваться коркой хлеба и кружкой воды в день.
Анна нашла искусного резчика по кости – он точил для нее несколько комплектов игральных костей из моржовых клыков.
Ядвигу, чтобы не бездельничала, запрягли за разработку обмундирования для будущих полков. Творческий процесс настолько захватил пани Ядвигу, что Илье приходилось буквально за руку вытаскивать ее из Дома саржи. Нашли толковых дизайнера и портного, вот они втроем и мороковали над мундирами. И весьма плодотворно. Через месяц Ядвига представила на суд три альбома с эскизами. Один из вариантов получил всеобщее одобрение и был запущен в производство. Мундиры стали шить в Амстердаме на десять тысяч человек.