Хлопнув очередную золотую чарку (семейства давно обзавелись золотой и серебряной посудой) и обсасывая кроличью косточку, Кошкин многозначительно задрал указательный палец:
– Мачо, есть тема.
Юсупов встрепенулся:
– Раз такое дело, наливаю. – И он шустро разлил холодную водку, настоянную на травах.
– Не части, Илья, дело серьезное. Виделся давеча с царем Михаилом Романовым. Он-то после смерти Филарета самостоятельным стал и кое-какие дельные мысли излагает.
– Какие интересно? – Юсупов скептически осклабился.
– Ты рожу раньше времени не криви. Царь жалился на Речь Посполитую, что почти всю Малую и Белую Русь захватила. Да постоянные набеги крымских татар достали. Романов открытым текстом высказался: «Что отвоюете, то ваше».
– Ну, нам столько не надо. – Илья задумчиво вертел в руках чарку.
Кошкин хмыкнул:
– Нужно не нам, а государству нашему.
– Командир, да разве я против, только как Ядвиге объяснить, что мы ее ненаглядную шляхту под корень изведем?
– Это ты, брат, лишку хватил, и ничего не под корень. Сотню-другую оставим на развод. Га-га-га.
– Задумано хорошо. А практически как оно будет выглядеть? – поинтересовался Илья.
Экс-майор пожал плечами:
– С княжества берем лишь один гвардейский полк и роту спецназа – так и так их нужно обкатывать в боевых условиях. Царь выдал мне карт-бланш на создание новых полков. Я согласился при условии – три года подготовки, не меньше. Мы в Московии объявимся через год, за это время бояре наберут бойцов на три полка. На вооружение в этот раз железо получил бесплатно. Илья, твоя задача обеспечить будущие полки стрелковым оружием, полевыми пушками и наклепать не менее ста двадцати пулеметов РКПС-74. Образец у тебя имеется, помнится, мы его с БМД сняли.
Юсупов даже бровью не повел:
– Командир, ты хоть понял, что сказал? У тебя нереальные сроки, а тем более количество необходимых стволов.
– Погодь, Илья, можно поставить вооружение поэтапно. На каждый год определенное количество – через три года, надеюсь, обеспечить целиком.
– Не знаю, не знаю, – Юсупов в сомнении крутил головой.
– Да будет тебе, внедришь в производство штамповочные прессы, и всех делов.
– Выпьем за успех безнадежного дела!
Дзинь. Выпили.
Выпучив глаза, Илья заорал:
– Иван, ты гений. Я все голову ломал, каким макаром увеличить выход готовой продукции. Давай выпьем за твой светлый ум. Нет, наперстки не пойдут, – и он щедрой рукой набулькал водку в высокие бокалы.
Пьянка удалась по всем статьям. На следующий день, болея, врезали по чарке водки и большому ковшу кваса, а затем два часа отмокали в бане. Через день после расслабухи занялись делами. Илья пропадал на оружейном складе, а Иван муштровал гвардейцев и принимал зачеты у роты спецназа. Двадцатка тсонга не вылазила с артиллерийского полигона. Капитаны Самора и Нунга гоняли своих соплеменников до изнеможения. Кроме негров, натаскивали восемьдесят канониров из гвардейского полка. Некоторым из них, наиболее талантливым, придется стать инструкторами в Московии.
Для морпехов, замотанных в трудах и заботах новый, 1639 год пролетел незаметно.
В начале марта Кошкин объявил своей благоверной, что он вскоре отбывает в Московию и забирает с собой сына. На естественный вопрос: «Зачем?» последовал честный ответ: «Буду делать из него человека – офицера». Кошкину пришлось выдержать «нешуточный бой» с Анной, но в конце концов разум победил. Он сумел-таки доказать, что науки изучать и с Белкой устраивать разные каверзы – это детство.
– Пойми, Анна, в нынешнем веке дети взрослеют рано, и военная карьера, и служение Родине – лучшей доли для нашего сына нет. Раз в год будет приезжать на каникулы, соскучиться не успеешь. Не забывай, парню двенадцать лет, пора ему определяться в жизни.
Оружейный завод работал в три смены, и к маю выдал нужное количество оружия. Карабинов К-44 – пять тысяч единиц, ручных пулеметов ПКС-74 – сорок единиц, полевых орудий шестьдесят миллиметров – сорок единиц, гранат пехотных Ф-1 – десять тысяч единиц. Боеприпас на одно орудие – две тысячи снарядов, для пулеметов и карабинов – полмиллиона патронов семь целых шестьдесят две сотых миллиметра.
Кроме того, пошито обмундирование – полевка на три полка. Пятнадцать тысяч комплектов, а также сапоги для всех будущих воинов, для чего Ядвиге пришлось размещать заказы не только во Франции, но и в Нидерландах. На холодную погоду пошили верхние кафтаны из плотной шерсти – прообраз современной шинели.
На семь кораблей грузились гвардейцы в полном вооружении, а также вещевое и прочее имущество будущих московских полков. В порту шла веселая суматоха погрузки, слышались ругань и громкие команды. Предусмотрительный Кошкин, кроме полевых кухонь и паровой пилорамы, велел разгрузить палатки, деревянные кровати для сержантского состава, а также запас продовольствия. Винный погреб – само собой. Заплаканная Анна обнимала сына, тут же хлюпала носом Белочка. Гоша лишь смущенно успокаивал родных:
– Ну что вы, право, маменька, не надо плакать. Белка, ты чего ревешь, я же на каникулы следующим летом приеду.
В воздухе разносилось недовольное ржание лошадей, грузимых в трюмы.
Подошло время расставания, «Россия» рявкнула прощальной сиреной, стоявший на пирсе духовой оркестр заиграл туш. Короткие слова прощания, объятия, и вот уже флагман «Россия», рассекая форштевнем гладь реки, повел за собой медлительный караван. Ядвига успокаивала Анну с Изабеллой.
– Будет вам слезы лить, через год увидите мужиков. А мой уйдет на смену в Московию. Илья, где ты? Поехали домой, посидим все вместе, выпьем за семь футов под килем.
– И то правда. – Юсупов, усадив женщин и дочь в экипаж, приказал кучеру править в замок.
Князь Кошкин-Эльдорадо, прибывший из Архангельска с сыном и десятком охраны, оставив огромный обоз и гвардейский полк, отправился из Коломны в Москву. В столице Московии предстояло сделать несколько важных дел – сначала доложиться царю Михаилу, затем узнать в военном приказе о наборе в полки и, естественно, получить деньги на кормление солдат. Предстояло собрать новый обоз до Белгорода, архангельский придется отпустить.
Царь принял Кошкина с Гошей на удивление быстро – уже на следующий день они стояли перед ним в малом зале для приемов. Как писали в свое время газеты, беседа имела весьма продуктивный характер. На вопрос морпеха о боярских детях, которым предстояло стать лейтенантами в полках, Романов болезненно поморщился, но ответ дал положительный. Триста отроков от шестнадцати до восемнадцати лет набраны и уже неделю живут в палатках под Москвой. Там же находятся пятнадцать тысяч рекрутов в полки.
– Быстрей забирай их князь, а то загадили всю округу, дармоеды.
Распорядившись о постановке всей этой оравы на довольствие, царь закончил аудиенцию. Писарь вручил Кошкину бумагу с государевой печатью о выдаче муки, пшена, соли и прочего съестного припаса.
Морпех, хмыкнув, упрятал грамоту в карман. Следующие три дня выдались суматошными сборами. Выход обоза и будущих бойцов из Коломны проходил под малиновый звон колоколов – угадали под какой-то церковный праздник.
Толпу новобранцев взял под плотную опеку гвардейский полк, чтобы не разбежались. Особенно не нравились боярские дети: расхлябанные, избалованные, с кичливым выражением на морде лица – у Кошкина они вызывали презрительную усмешку с малой толикой сочувствия.
Вьюноши не представляли своей будущей участи – впереди их ждали два года ада. Месяц понадобился новобранцам на пеший поход от Первопрестольной до Белгорода. С этим переходом Кошкин истрепал нервы до предела: то рекрут зазевается и попадет под телегу, то натрет ногу сын боярский и со слезами отказывается дальше идти. Один раз эти балбесы нажрались незнакомых ягод на стоянке и потом мучились поносом неделю. Наконец, преодолев пять речных преград и четыреста пятьдесят километров пути, добрались до пункта назначения. Разбив палаточный лагерь, молодежь попадала на тюфяки – отдыхали два дня. За это время Кошкин присмотрел место под военный городок и решил плотно впрячь в работу будущих бойцов.
Местный воевода Иван Кучмин, заросший дикой бородой мужик, прискакал сразу на второй день. Признав хозяина, поясно кланялся, но не лебезил по-лакейски, что весьма понравилось Кошкину. Посидев с ним за чаркой вина в завтрак, услышал от него весьма дельные советы. Воевода предлагал построить военный городок в пяти километрах вниз по течению Северского Донца. Всякий стройматериал удобно гнать по воде.
На вопрос о наличии кирпичного завода воевода Кучмин ответил утвердительно, заявив о меловых и известковых карьерах и самое удивительное – о богатых залежах железа. Достав карту и прикинув кой-чего к носу, князь сменил диспозицию положения военного городка. В тот же день временный лагерь опустел – исчезли палатки и обозы. Рекруты к вечеру устраивались на новом месте. Через три дня появились котлованы под казармы и оружейные склады. Гвардейцы вкалывали наравне с новобранцами – кому охота зимой дрожать в палатке? Но самым первым делом ставили бани, обмуровывали водогрейные котлы, сколачивали полки. Наконец, через неделю настал день всеобщей помывки и стрижки. Если с первым проблем не возникало, то вот дальше… Особо вопили боярские дети, но, получив плетью по хребту, унялись. Некоторым новобранцам пришлось познакомиться с опасной бритвой, вот тут дело дошло до серьезного конфликта, пришлось вмешаться Кошкину. Объявил, что за невыполнение приказа рекрутов будут расстреливать. И действительно – гвардейцы выволокли самого горластого парня и шлепнули перед строем. Вьюноши после наглядного примера сразу спрятали языки подальше. После бани и стрижки под ноль рекрутов одели в чистое исподнее белье (для многих это впервые в жизни) и обрядили в полевое камуфляжное обмундирование. Короткие сапоги вообще произвели фурор. Тут же начался обмен по размерам – гвардейцы учили пацанов правильно наматывать портянки и пришивать подворотнички. В свое время морпехи отказались от кепи и треуго