Русский экспедиционный корпус тяжелым катком прокатился по побережью Крыма, сметая вооруженное сопротивление. Выйдя к местечку Каланчак, обнаружили поджидавшую в заливе «Родину». Отчитавшись перед князьями об удачном морском походе, капитан Пауль Хове был тронут отеческой добротой и благожелательностью князя Кошкина-Эльдорадо. На капитана и его команду просыпался золотой дождь. Пауль получил, впрочем, как и все, тройное месячное жалованье плюс боевые, в итоге – тысяча золотых гульденов. Офицеры судна – по пятьсот гульденов, матросы – по сорок монет. Даже бывшим галерникам досталось по одной золотой монете на обзаведение. Кстати, бывшие рабы в полном составе вступили в ряды русского воинства, за исключением трех человек – они нуждались в лечении. Галерников отмыли в походной бане, подстригли, одели в новенькое обмундирование и выдали оружие.
– Курс молодого бойца пройдете во время похода, сержанты вам помогут, – заявил князь Юсупов-Эльдорадо.
Капитан Хове получил приказ о следующей точке рандеву – Измаиле: по пути следования уничтожать все турецкие и татарские укрепления.
Через двадцать дней, форсировав несколько водных преград, корпус подошел к крепости Измаил. Прибывшая ранее «Родина» уже начала обстрел турецкой твердыни. Судно исхитрилось пройти по Дунаю и встать на прицельной дальности выстрела. Обложив крепость войсками, князь Кошкин-Эльдорадо приказал начать артиллерийский обстрел. После трех часов непрерывных залпов в Измаиле не осталось целых ворот – их разнесли в щепки. Стены являли жалкое зрелище, угловые башни разрушены, внутри бушевали пожары. С белым флагом о сдаче выехал помощник коменданта в сопровождении трех верховых. Сам комендант погиб – прямое попадание снаряда. От гарнизона в живых осталось не более шестисот человек: многие турки – на грани безумия. Ну дак, понятное дело, посиди три часа под артналетом.
Капитуляция прошла на жестких условиях русских. Гарнизону давался час, после чего он выходит без оружия и топает до Стамбула не оглядываясь. Раненых с собой не брать. Помощник коменданта обреченно вздохнул и согласился, а что ему оставалось делать – небольшая колонна турок в сопровождении двухсот конных запорожцев отправилась на родину. Оставшихся в крепости турок добили – лечить их не оставалось времени. Князья Эльдорадо остались довольны: удачно все сложилось – обошлось без штурма, сберегли людей. По случаю взятия неприступной турецкой твердыни закатили пир. Гуляло не только высшее начальство, но и все воинство – каждый солдат получил по доброму ковшу вина и хорошему куску баранины с кашей. Впрочем, веселились недолго, лишь один вечер. На другой день корпус готовился к дальнему походу на Речь Посполитую. Князья отправили депешу с курьером к царю Михаилу Романову о победе над Крымским ханством и взятии Измаила. Тем временем «Россия» – второе судно – согласно графику вышла месяц назад из Архангельска и, пуская на дно шведско-норвежские военные корабли, стремительно двигалась к точке встречи с сухопутными русскими войсками – к Клайпеде. «Родина» отправлялась во Францию для охраны рубежей княжества – экипажу еще предстояло снять с острова Скирос бывших галерников и высадить их на материковую часть Греции. Отдохнув два дня, экспедиционный корпус двинулся через Молдавию к южной части Малой Руси – Украине. Вырезая под корень немногочисленные отряды янычар, полки наконец добрались до южной границы Речи Посполитой – городка Хотин.
Несмотря на отсутствие телефона, телеграфа и прочих средств связи и массовой информации, по Белой и Малой Руси прокатилась молва о победоносной русской рати, поставившей Крымское ханство на карачки. А весть о предстоящем походе на Речь Посполитую основательно всколыхнула народные массы. Повстанцы толпами приходили в Хотин, стремясь добровольцами вступить в экспедиционный корпус. Несмотря на все просьбы и мольбы, брали далеко не всех. Первым делом возраст – от восемнадцати до двадцати пяти лет – определяли визуально, паспортов, понятное дело, пока не было. Далее – здоровье. Полковые медикусы – последняя инстанция. Из принятых добровольцев спешно сколачивали полки. Обмундирования хватило лишь половине вновь принятых рекрутов. С огнестрелом дело обстояло совсем плохо – на каждый полк не более двухсот карабинов и по два ручных пулемета. Все трофейные пистоли и пищали отдали в новые полки, а вот с холодным оружием повезло больше. Саблями, пиками и копьями снабдили всех. Для обучения и создания из неорганизованной толпы подобия воинского соединения, в Хотине пришлось задержаться на десять дней. Все местные и полковые кузни трудились день и ночь – ковали сабли и наконечники к трехметровым копьям. Образовавшийся форс-мажор заставил даже Кошкина нарушить слово, данное жене. Гоша, по приказу, стал командиром роты Ямпольского добровольческого полка. Молодые лейтенанты с удовольствием впряглись в армейскую упряжку. Должностей хватало всем. Командирами полков стали проверенные гвардейские офицеры. Конечно, за десять дней сделать из крестьянского парня полноценного воина невозможно, но дать азы воинской науки и дисциплины – вполне. Гоша в первые минуты перед выстроившейся ротой едва не запаниковал, но, глядя на здоровенных увальней, открывших рот, быстро успокоился.
Да, ему только пятнадцать лет, но по сравнению с рекрутами – ветеран. Кроме большого сражения с татарами, участвовал в нескольких боевых схватках и даже имеет ранение. Завоевывать авторитет ему пришлось буквально с первых минут. Поймав на себе несколько пренебрежительных взглядов, весело прищурился:
– Кто из вас самый смелый и здоровый? Вызываю на бой один на один, без оружия.
Удивленный гул прокатился по строю. Гоша снял портупею с ремнем и личным оружием (сабля и наган). С правого фланга из второй шеренги вылез бугай с нагловатыми глазами, на голову выше Гоши.
Кошкин-младший объявил:
– Проигрывает тот, кто коснется лопатками земли. Понятно?
– Ага, – осклабился амбал в предвкушении легкой победы.
– Начали!
Рекрут, видимо, поднаторевший в уличных драках, почти без замаха пробил боковым ударом Гошину голову, правда, там ее почему-то не оказалось. Тело амбалистого парня по инерции пошло вперед. Гоша без затей перехватил руку противника и в движении бросил того через бедро с переворотом. Схватка произошла настолько быстро, что многие не поняли, почему вдруг первый задира и драчун брякнулся оземь спиной. Да, видимо, от души приложился, весь дух вышибло, вон даже встать не может. Рота в полном составе хлопала глазами, смотря на своего командира с опаской и уважением. Этой схваткой Гоша сделал первый шаг на пути к безоговорочному авторитету и уважению. Затем полдня, вместо обучения солдат, знакомился с каждым отдельно, выясняя имена, биографии. Ну а когда воины на второй день узнали, что их командир – княжич и сын грозного князя Кошкина-Эльдорадо, вот тогда и пришел Гошин час. Рекруты полюбили его за простое обхождение, за готовность помочь советом и способность спокойно обучать сложной воинской науке.
Глава 10
Стодвадцатитысячная армия князей Эльдорадо быстрым маршем продвигалась по южной Польше в направлении Кракова. Разрозненные отряды шляхты вырубались вчистую по ходу дела. Особо свирепствовал Юсупов.
– Это вам за 1920 год, – говаривал он, приказывая воинству в очередной стычке. – Пленных не брать.
Полыхали панские усадьбы. Свою долю в разорение вносили восставшие польские крестьяне. При дворе предпоследнего короля из династии Ваза, Владислава IV, воцарилась легкая паника. Правда, магнаты и шляхта, бряцая шпорами, гонористо закручивали усы, дескать, клятых москалей раздавим в лепешку. Но почему-то особой уверенности в хвастливых выкриках не наблюдалось. Тем не менее армия Речи Посполитой пришла в движение. Мелкопоместное шляхетство отрядами и отрядиками каждый день присоединялось к регулярным частям. Москалей решили разгромить у Кракова – никак не можно, чтобы враг свободно разгуливал по родной Речи Посполитой. Польская армия вместе с примкнувшей шляхтой насчитывала триста семьдесят пять тысяч сабель. Провожающее население с умилением взирало на красивых драгун и кирасир с опереточными крыльями за спиной и яркими бунчуками и флагами. Конные полки неспешной рысью проходили мимо королевской резиденции и зрителями, наполняя поляков уверенностью в мощи своей непобедимой армии. Не одно девичье сердечко затрепетало при виде молодцеватых и блистательных уланов. При войске находилось аж шестьдесят четыре бронзовые пушки и тридцать четыре картечницы. С такой-то ратью сомневаться в победе – это, панове, даже не смешно. Командовал армией гетман Михаил Вишневецкий, бывший в фаворе у короля Владислава IV. Польская конница достигла Кракова через пять дней и застала весьма печальную и неприглядную картину. Города как такового не было – одни руины. Воевода Кракова Юзеф Чарторыжский по своей глупости и гонору отказался сдать город русским войскам, ну и получил по полной программе. Князья, здраво рассудив, отказались от штурма и подвергли Краков жесточайшему артиллерийскому обстрелу. Повторилась «измаильская» история. Князей можно понять – оставлять в тылу непокоренный объект перед битвой – сверхглупо. Чего-чего, а мозгов у бывших морпехов хватало.
После так называемого штурма Кракова к князьям Эльдорадо приперлась делегация казацких старшин во главе с гетманом Хмельницким. Они высказали недовольство и претензии по поводу разрушения Кракова, опасливо поглядывая на Кошкина. При этом речь их была невнятной и косноязычной. Но бывший морпех суть дела уловил сразу. Хмельницкий упорно прятал глаза, уставясь в пол. Хмыкнув, Кошкин открытым текстом расставил точки над «i»:
– Вот что, господа атаманы, вы с казаками вступили в ряды регулярной русской армии, а не в артель по добыче зипунов. Дали присягу, и мне довольно странно слышать пожелания в грабежах. По-вашему выходит, я должен был положить под стенами Кракова уйму солдат для вашего спокойного мародерства? По закону военного времени за такие речи вас всех следует расстрелять.