Обобщающие труды по русской истории XIX в. (Н. М. Карамзина, С.М. Соловьева) следовали концепции Степенной книги[199]. Однако исследования позднейшего времени показали ее искусственность[200]. На самом деле попытка Андрея Боголюбского распоряжаться киевским княжением, оставаясь во Владимире, окончилась неудачей[201]. Киев сохранял статус главного княжеского стола и в конце XII – начале XIII в., его князья именовались «князьями всея Руси»[202]. Принципиальные изменения произошли после разгрома Киева Батыем 1240 г. В 1243 г. великий князь Суздальской земли Ярослав Всеволодич был вызван к Батыю и тот признал его «старѣй всѣм князем в Русском языцѣ»[203](старшим над всеми князьями в русском народе): это означало, что хан передавал ему именно Киев (в котором Ярослав уже княжил ранее – в 1236–1238 гг.)[204]. Ярослав, однако, в разоренном монголами Киеве сам княжить не стал, управлял им через боярина-наместника[205]. После смерти Ярослава (1246) решение о том, кто будет считаться главным среди русских князей, принималось в ставке великого хана Монгольской империи. Здесь, как уже говорилось выше, в 1249 г. Александр получил «Кыевъ и всю Русьскую землю», а его младший брат Андрей – княжение во Владимире, столице Суздальской земли[206]. Таким образом, владение Киевом по-прежнему ассоциировалось с номинальной властью над всей Русью. Но Александр сам в Киеве, так же, как и его отец, садиться не стал, предпочитая находиться в Новгороде. В 1252 г. он занял владимирский стол, объединив под своей властью Владимир и Киев[207]. Именно тогда и оказалась реализованной та возможность, что мелькнула на два года (1169–1171) при Андрее Боголюбском: князь, признаваемый главным на Руси, сделал своей резиденцией не Киев, а Владимир. Преемники Александра на владимирском великокняжеском столе (братья Ярослав и Василий, сын Дмитрий) также, скорее всего, формально одновременно являлись киевскими князьями[208]. Но в конце XIII столетия, в результате междоусобной борьбы внутри Орды, в которую были вовлечены русские князья, Киев был передан монголами мелким южнорусским князьям[209]. Тогда же (в 1299 г.) Киев покинул глава русской церкви – митрополит всея Руси[210]; с этого времени его резиденция была перенесена на Северо-Восток (сначала во Владимир, потом в Москву). Теперь владимирское княжение непосредственно (вне связи с киевским) обрело статус главного на Руси. Великий князь земли Суздальской стал именоваться «князем всея Руси» без одновременного владения Киевом; два титула, «великий князь суздальский» и «князь всея Руси», слились в один – «великий князь всея Руси»[211]. Разумеется, статус главного русского князя был тогда, в начале XIV столетия, в значительной мере номинальным. Но позднее, с усилением московских князей (прямых потомков Александра, причем с начала XIV в. – единственных), сделавших к концу XIV в. владимирское великое княжение (т. е. «княжение всея Руси») своим наследственным достоянием[212], этот статус стал реально действовать, давая основания претендовать на всю древнерусскую территорию. И решающий шаг к утверждению Владимира в качестве общерусского центра был сделан Александром Невским.
Другим имевшим важные последствия событием стало произошедшее при Александре изменение отношений князя и Новгорода. Ранее, с XII в., новгородцы приглашали к себе князей из разных русских земель (Киевской, Черниговской, Смоленской, Суздальской) по своему усмотрению (так называемый принцип «вольности в князьях»). Со времени Александра Невского сложилась иная система. В период его великого княжения (1252–1263) произошло изменение во взаимоотношениях князей Северо-Восточной Руси с Новгородом. Вокняжившись в 1252 г. во Владимире, Александр направляет в Новгород сына Василия. В 1255 г.[213] новгородцы изгнали Василия и приняли к себе Ярослава, брата Александра. Александр двинулся на Новгород походом, Ярослав бежал, и великий князь владимирский сел на новгородский стол сам («сѣде князь Олександръ на своемь столѣ»)[214]. В следующем году он вновь сажает в Новгороде Василия, а в 1257 г. смещает его и правит сам до 1259 г., когда оставляет в городе другого сына, Дмитрия[215]. Но эти князья считались всего лишь наместниками Александра[216]. Список новгородских князей, помещенный в Новгородскую первую летопись младшего извода, не упоминает ни Василия, ни Ярослава, ни Дмитрия. Ярослав Ярославич и Дмитрий Александрович называются в нем лишь после Александра, когда они были великими князьями владимирскими[217]. С 1250-х годов Новгород признает над собой сюзеренитет очередного великого князя владимирского – он считается и новгородским князем; в Новгороде великий князь имел право держать наместников[218]. Впоследствии, в конце XV в., эта традиция, утверждавшая, что Новгород является «отчиной» великих князей владимирских (в то время уже фактически московских), сыграет важную роль при присоединении Новгородской земли к Московскому государству. Иван III в 1471 г. в ходе конфликта с новгородцами утверждал, что Новгород является «отчиной» его прародителей: от Рюрика до Всеволода Юрьевича («Великое Гнездо») – киевских князей, со времени Всеволода – владимирских[219]. В реальности Всеволод, дед Александра, пытался закрепить новгородское княжение за своей династической линией, сажая там в начале XIII в. сыновей (Константина и Святослава), но не смог этого сделать: в конце 1200-х годов (еще при жизни Всеволода, умершего в 1212 г.) в Новгороде утвердился князь смоленской ветви Мстислав Мстиславич (позже тоже ставший дедом Александра Невского – по материнской линии); и позднее, в 1220-е и начале 1230-х годов, на новгородском столе бывали представители не только суздальской, но и смоленской и черниговской ветвей Рюриковичей[220]. Утверждение нового порядка – признание Новгородом своим князем великого князя владимирского – связано было именно с Александром Невским.
Итак, долгосрочными последствиями деятельности Александра Невского были переход статуса номинальной общерусской столицы от Киева к Владимиру, во многом благодаря которому северо-восток Руси стал ядром нового единого государства, и установление тесной политической связи Северо-Восточной Руси с Новгородом, способствовавшей впоследствии вхождению Новгородской земли в единое Русское государство[221]. В средневековой историографии не произошло осмысления роли Александра в этих событиях: превращение Новгорода в отчину владимирских князей связывалось с именем Всеволода Юрьевича «Великое Гнездо», а перенос во Владимир столицы – с Андреем Юрьевичем Боголюбским. Историческая мысль Нового времени отчасти пошла тем же путем, «не замечая» этих последствий деятельности Александра. Ныне же наблюдается тенденция подставить на их место не существовавший в реальности выбор между «Востоком и Западом»[222]. В действительности значение политики Александра (рассматриваемой в контексте обстоятельств эпохи) состояло не в мифическом «цивилизационном выборе», а в том, что она способствовала созданию условий для формирования под властью его потомков единого Российского государства. Приходится признать, что его деятельность в этом отношении осталась недооцененной.
Глава 5Дмитрий Александрович
Второй сын Александра Невского, Дмитрий Александрович, редко привлекал к себе специальное внимание исследователей. Время его деятельности – 1260-1290-е годы – всегда виделось эпохой беспросветного ордынского «ига» и междоусобных войн. Фигуры сыновей Александра представлялись как второстепенные (кроме младшего, Даниила, – в силу того, что он был первым московским князем). Дмитрий, соответственно, оставался в тени, с одной стороны, знаменитого отца, с другой – московских и тверских князей начала XIV в.
Дата рождения Дмитрия неизвестна. Обычно в литературе называют 1250 г. (или осторожнее – «около 1250 г.»)[223]. Но такой даты в источниках нет. Единственное косвенное указание на возраст Дмитрия содержится в Новгородской первой летописи под 1264 г. Там сказано, что «выгнаша новгородци князя Дмитрия Александровича, сдумавше с посадникомь Михаиломъ, зане князь еще малъ бяше; а по Ярослава послаша, по брата Александрова, во Тфѣрь сынъ посадничь и лучший бояры»[224] (выгнали новгородцы князя Дмитрия Александровича, посоветовавшись с посадником Михаилом, так как князь был еще мал; и послали за Ярославом, братом Александра, в Тверь сына посадника и лучших бояр). Отсюда и следует вывод, что Дмитрий тогда был подростком, и выводится приблизительная дата рождения. Но есть основания сомневаться, что мотивировка нежелания новгородцев иметь Дмитрия князем связана со столь юными его летами. Зимой 1267/68 г. Новгород замыслил большой поход на Раковор – центр датских владений в земле эстов. Среди привлеченных к нему князей были князь псковский (литовского происхождения) Довмонт, уже прославленный полководческими успехами, племянник великого князя владимирского Ярослава Ярославича и его наместник в Новгороде Юрий Андреевич и сыновья великого князя Святослав и Михаил. Но в качестве главнокомандующего новгородцы пригласили княжившего тогда в Переяславле-Залесском Дмитрия Александровича